Рождение нации

– Викуль, у вас баня функционирует?

– Да…– так же шепотом, будто кто-то их мог подслушать, отвечала Вика.

– Может, протопим?– со значением, но еще тише прошептал Михаил.

– Зачем… ты что грязный?– вновь сделала вид, что не поняла намека Вика, но не сдержалась и выдала себя лукавой улыбкой.

– Да нет… но вообще-то я по субботам обычно моюсь, когда к родителям приезжаю. А ты когда?– продолжал шептать Михаил, не больно прихватывая губами мочку ее ушка.

– Ну, ты и бесстыжий,– оттолкнулась руками от его груди девушка, и уже в открытую весело рассмеялась.– Нет это… в общем я к такому не готова, чтобы в баню,– не очень уверенно возразила Вика.

– А то, что будет после бани… или без бани… ты к этому готова?– «прессинговал» Михаил, вновь притягивая девушку к себе.

– Ну, не знаю… но на баню я как-то не настраивалась,– продолжала противиться Вика, хотя уже стала явно проявлять интерес к «поступившим предложениям».– Ну, Миш… подожди… Я с собой чистое постельное белье привезла, простыни, наволочки. Тут на кровати хорошая старая перина пуховая… Зачем в баню-то?

– Да с чего ты решила, что я хочу… в бане? Я просто хочу с тобой в баню. Я умею баню топить, меня отец приучил. Помоемся, а потом на перину твою старинную,– описывал свое «видение ситуации» Михаил.

– А ты это там… в бане-то сдержишься?– заливаясь краской и продолжая улыбаться, спросила Вика.

– Да что я, чурка что ли, хач, как в вашей семье говорят, у которого от одного вида даже одетой «бедлой» женщины «крыша» ходуном ходит. Но уж извини, там я тебя Викуля пощупаю от души, а с ума не сойду, во мне же не кавказская, а скорее всего кривичско-мещерская кровь. Ты смотри сама, того, не сойди,– в свою очередь подначил девушку Михаил.

– Ой-ой, да мужики все с полоборота заводятся, я знаю,– Вика показывала, что мужские психология и темперамент не такая уж для нее тайна.

– Ну, так что, топим, или нет?– Михаил проявлял настойчивость.

– Ой, не знаю… туда ведь сначала воды надо натаскать, а уже вечер,– совсем чуть-чуть продолжала сопротивляться Вика.

До наступления сумерек оставалось где-то с час. За это время Михаил натаскал воды из колодца и затопил баню. Вика же все это время убиралась в доме. Она промела полы, переменила постельное белье на кровати, предварительно перебив старую свалявшуюся перину, после чего стала готовить ужин. На ее мобильник позвонила Людмила Петровна. Она хоть и погнала дочь одну проведывать их деревенский дом, но не могла за нее не беспокоиться. Потому после обычных вопросов все ли в доме на месте, и не дымит ли печка, она выдала много раз озвученный ранее инструктаж, предписывающий на ночь закрыться на все запоры и на всякий случай иметь под рукой топор. Вика заверила мать, что все вокруг спокойно, но про то, что у нее имеется и защитник, и что печь топится не только в доме, но и в бане, она, конечно, ей не сообщила.

На деревеньку уже опустилась темень, слившаяся с темной массой леса, когда Вика, слегка обеспокоенная тем, что Михаил, топя баню, долго не заходит в дом, вышла его проведать. Тут она с удивлением обнаружила, что Михаил орудует деревянной лопатой, сооружая возле бани, что-то вроде снежного вала, сгребая снег со всех сторон.

– Миш, а что это ты делаешь,– не поняла этих манипуляций Вика.

– А это Викуль, я приготавливаюсь к принятию снежных ванн. Я когда вот также моюсь с отцом в нашей старой бане, всегда после парной в снег ныряю,– буднично пояснил Михаил.

– А зачем много-то так, ты же вон целую снежную стену соорудил.

– А это чтобы со стороны, если кто нечаянно пойдет, нас тут с тобой не увидели,– Михаил вновь бедово заулыбался.

– Как, ты и меня в снег тащить собрался!?– боязливо не то удивилась, не то возмутилась Вика.

– Ты просто не знаешь, какое это удовольствие, после жара в снег,– восторженно произнес Михаил, втыкая лопату в снег.

– Нет, нет! Я никогда не пробовала… я боюсь… я простужусь!– замахала руками Вика.

Михаил смотрел на девушку, едва освещенную тусклым светом из маленького банного оконца, и будто видел впервые. Она стояла в телогрейке и валенках и каком-то допотопном клетчатом платке, видимо тоже изъятом из бабушкиного сундука.

– Ты в этом виде…– он звонко рассмеялся,– настоящая деревенская баба.

– Кто деревенская… я!? Сейчас я тебе покажу бабу!– Вика налетела на Михаила и попыталась свалить прямо в сооруженный им снежный вал. Но он ухватился за нее и в сугробе они оказались вместе.

– Баня скоро будет готова?– лежа в сугробе, в перерыве между снежными поцелуями осведомилась Вика.

– Полчаса-час,– Михаил отвечал, не отвлекаясь от своего любимого занятия, обнимать, щупать, находить губами ее губы, щеки, в сладостном предчувствии, что вскоре он будет ощущать и лицезреть, наконец, любимую без одежды, а потом и обладать ею.

В баню решили идти, предварительно поужинав, чтобы потом сразу лечь в постель. Первой пошла Вика, разделась в предбаннике, зашла в моечное отделение и обдала горячей водой полок и скамейки. Михаил, как и было обговорено, пошел минут через десять после нее. Он, предварительно постучался и, получив разрешение, тоже зашел в предбанник и начал раздеваться, невольно косясь на вещи Вики, затем пригляделся к маломощной лампочке.

– Викуль, а кто тут у вас электропроводку делал?– спросил он через дверь.

– Не знаю, наверное дед, когда еще жив был, но я не помню, он умер когда я совсем маленькая была. А что?

– Да гляжу с умом сделано, через понижающий трансформатор, хоть и тускло светит зато безопасно, током не ударит…

Михаил посторонним разговором пытался унять нарастающее внутреннее возбуждение, ведь он сейчас откроет дверь и впервые увидит свою девушку обнаженной и таковым же предстанет перед ней. И это важнейшее для влюбленных событие произойдет не как-то спонтанно-случайно, или как-то по-киношному нереально, а чисто по-русски – в бане.

Баню построили еще в советские времена, когда невозможно было купить стройматериалы, а только каким-то хитрым образом достать или украсть. А достать или украсть в больших количествах могли только большие начальники. Дед Вики таковым не являлся, потому и баню построил маленькую, где моечное отделение и парилка были совмещены. Вика схитрила, она залезла на полок и там легла так, что только выставленная ко входу голова оказалась на свету, а почти все ее тело осталось «на заднем плане» в относительной тени, ибо маломощная двенадцативольтовая лампочка не могла одинаково ярко осветить даже столь небольшое помещение. А вот Михаил оказался, так сказать, в явно проигрышном положении, ибо оказался весь на виду. В дверь он, правда, заходил боком, но ожидая увидеть полностью обнаженную Вику, увидел лишь ее плечи и лукаво улыбающееся лицо, смеющиеся глаза в обрамлении распущенных светлорусых волос. Михаил, видя, что его перехитрили, еще более повернулся к девушке боком и даже, как бы невзначай прикрылся ладонями.

– Эээ… так нечестно. Ты чего это туда залезла? Давай, слазь, все должно быть по чесноку!– весело возмутился Михаил, видя, как покрасневшая и от жара и от смущения Вика глаза, тем не менее, не отводит и откровенно его рассматривает.

– Не слезу, мне и здесь удобно. А чего это ты там прикрываешь…а?– Вика, чье лицо уже начало покрываться капельками пота, ехидно захихикала.

– Ну, раз ты так, то я вот так,– с этими словами Михаил сделал шаг к полку, придержав голову девушки нашел ее губы своими губами, затем руками взял ее за плечи, потом руки скользнули ей под мышки и стали стаскивать ее с полка.

– Не надо, не надо, я сама!– запросила пощады Вика, и когда он отпустил ее она, оправив волосы, с медленной грацией сошла вниз…

Потом они залезли на полок уже вдвоем и, соприкасаясь, потели вместе. Их тела, его этакое «постное» лишенное даже намека на жировые излишки, широкое вверху и узкое в поясе, и ее, наоборот, узкое даже хрупкое в плечах и широкое в бедрах, с полными ляжками, круглыми средней величины грудями, небольшим, но хорошо «проявленном» животиком, покрытое сверху слоем молодого «бабьего» жирка… Они как разные полюса тянулись друг к другу, хоть разум и призывал к сдержанности – здесь слишком жарко и даже обданная горячей водой старая баня не могла быть абсолютно чистой. Пропотев, вышли в предбанник, чуть приоткрыв входную дверь запустили порцию свежего морозного воздуха. Подышали и вновь вернулись в жаркую среду парилки. Михаил в ковшик зачерпнул холодной воды, плеснул на каменку – поддал пару. Вика же залезла на полок, легла и он начал легонько охаживать ее березовым веником, по спине, заду, ногам. Уже через минуту Вика запросила пощады, соскочила с полка и выбежала в предбанник. Михаил при этом буквально пожирал ее глазами. Она «ощущала» его взгляд, но не показывала этого, а сама уже смотрела на него лишь украдкой, словно подглядывая, с удовлетворением убеждаясь, как сильно он ее хочет. В то же время она инстинктивно все время пыталась «выгодно» к нему поворачиваться, принимать красивые позы, вроде бы невзначай колыхнуть грудью, покачивать бедрами… Вика «дышала» в предбаннике, а Михаил еще поддал пару, залез на полог и отхлестал веником себя сам. Затем он, с ног до головы красно-багровый с прилипшими листьями от веника, тоже выскочил в предбанник и скомандовал:

– А теперь в снег!

Он хотел увлечь за собой Вику, но та не далась:

– Нет-нет, я не пойду… боюсь!

– Смотри, это совсем не страшно!– Михаил распахнул дверь на улицу и, как был, выбежал в зимнюю студеную темень.

Вика с опаской выглянула следом. Михаил хватал пригоршнями снег и с кряхтением натирал себе плечи и грудь. Потом он с разбега нырнул в сугроб и тут же из него выскочил, побежал назад в баню, пролетел предбанник и сразу же поддал еще пару…

– Ух… супер, кайф просто обалденный,– приговаривал он уже сидя на полке и вновь хлеща себя веником, а снег на его теле на глазах таял и стекал ручейками.

Отогревшись и отпарившись, Михаил соскочил вниз, затащил на полок Вику по пути изрядно полапав ее. Оставив ее там, он соскочил, поддал пару и тут же вновь заскочил на полок сел рядом и пресек ее попытку сойти вниз. Она взмолилась, что действительно уже не может терпеть. Тогда они сошли вместе, и когда вышли в предбанник он увлек ее за собой дальше – на улицу. На этот раз разомлевшая от жара Вика в первый момент совсем не почувствовала мороза и холодящего ноги снега, а только чистейший свежий воздух с легким запахом смолы и хвои от недалекого леса. После душной парилки дышалось удивительно легко. Темень опустилась – хоть глаз коли, ночь выдалась безлунной. Они стояли во весь рост, от обнаженных тел шел пар. Когда стал ощущаться холод, Вика прижалась к Михаилу всем телом.

– Ну что, падаем?– спросил Михаил, кивая головой на сугроб, где уже обозначился «слепок» его тела от предыдущего нырка.

– Подожди, давай еще так постоим… действительно, настоящий кайф,– восторженно прошептала Вика, ощущая жар его тела, компенсирующий холод со спины и нечто твердое упирающееся ей в живот на уровне пупка.

Мороз был невелик, днем не более двух-трех градусов мороза, а сейчас вечером может быть самое большее семь-восемь. Но не имеющий жировой прослойки Михаил, несмотря на всю свою браваду и опытность в деле купания в снегу, холод ощущал сильнее Вики, таковую прослойку имевшую. Потому он спешил уже завершить «снежные процедуры».

– Давай Викуль, падаем,– повторил свое предложение Михаил.