Никто не хотел воевать

Старлея немного развезло, и он говорил, уже не обращая внимания на собеседника, словно и не с ним беседуя, а исповедуясь некому высшему существу.

– И все же не понятно мне. Я посмотрел как ты пашешь, стараешься… Чтобы русский так воевал за Украину… тут вон украинцы так не воюют, – не удержался от комплимента Богдан.

– Да… стараюсь и буду делать все что могу, потому что мне есть что защищать. Вот все стонут, тяжело жить, тяжело жить, а у меня последние лет пятнадцать все замечательно складывалось, живу и радуюсь. Я не олигарх, но и не бедный и мне этого вполне хватает. Мой тесть владеет несколькими небольшими продуктовыми магазинами, а я у него как бы заместитель и менеджер. Я всем доволен, и работой, и семейной жизнью, и более всего не хочу, чтобы этот порядок вещей изменился, чтобы развалилась Украина, где мне, в общем, очень неплохо живется. У меня трехкомнатная квартира с видом на одесскую гавань, дача за городом с виноградником и садом, почти каждый год с женой и дочкой ездим на отдых и не только в Турцию и Египет, и в Европе три раза были. И я не хочу ни возврата в совок, ни слияния с Россией, да и с Европой я бы поостерегся слишком близко сходится. Мне нравится такая Украина, какая она есть сейчас. Воруют… и пусть воруют, хозяина в стране нет, да и не надо, такого как Путин в России. От такого хозяина ничего хорошего не будет, опять, как в Союзе все будем космосом, ядерным оружием, спортом и балетом гордится и жить в нищете. Знаю я, как в России живут. Я у родственников отца в Ульяновске гостил лет пять назад. Как будто в детство свое вернулся, хоть и летом гостил, а замерз, и южные нацмены кругом, прохода от них нет. Русские там от них стонут. И в материальном плане совсем плохо живут почти все кроме чиновников. Не, такая жизнь не по мне. Потому я и буду воевать, чтобы такой жизни и у нас не было, чтобы Россия ее к нам не принесла, – в словах старлея звучала пьяная, но непоколебимая уверенность в своей правоте.

– Знаешь, Дим, я пожалуй во многом с тобой соглашусь разве что, – Богдан помедлил проглатывая очередной кусок бутерброда. – Посмотрел я тут на местных… черти, что за народ. Кто-то действительно хочет в Россию уйти, а большинству все по фиг. Может, и в самом деле не стоит за этот Донбасс биться, кровь лить, пусть уходит, на Украине воздух чище будет.

– Да кому он нужен этот Донбасс? России не эта депрессивная угольная яма нужна. Им нужно развалить Украину, чтобы забрать научный потенциал харьковских НИИ, оборонную промышленность Днепропетровска, верфи Николаева, порт Одессы. Вот куда они нацелятся после Донбасса, если им тут отпор не дать. И тогда мы все в рашке окажемся, все будем гордиться величием и в дерьме жить. Россия же не обустроена, они вон до Якутска железную дорогу построили, столько средств в нее вбухали, и еще до Магадана тянут будут. У них даже в центральной России дорог нет, им еще строить и строить, а откуда деньги, с людей драть будут. Еще и внуки и правнуки их от этих расходов плохо жить будут, а они еще в мировые державы лезут, ядерный паритет с Америкой держат – это вообще неподъемные траты. А на Украине, ни Якутска, ни Магадана нет, железные дороги уже давно построены, да и автомобильных хватает, и на содержание ядерного оружия нам тратится не надо. Нам бы только руководство, чтобы в мировые державы не лезло и этой хохлацкой великодержавности не надо. И тогда даже на наш век нормальной жизни может хватить, а уж дети и внуки будут жить и радоваться, чем как в рашке мучиться. Не, ей богу, лучше при таких как Кучма и Янукович жить, только не с Ющенко, этот дурак на украинском национализме зашорен…

– Не Дим, тут я с тобой не согласен. Все что угодно, но только не при таких гетманах. Я тут слышал умное мнение, что именно эти деятели за двадцать лет довели Украину, которая была лучшей частью СССР, до нынешнего плачевного состояния, – вспомнил высказывание генерала Чмутова Богдан.

– Согласен, но от высших руководителей не так уж много зависит. Просто есть некие общие тенденции, которые происходят сами собой. Вот почему-то все думают, что это Путин такой сякой и Крым забрал и сюда своих архаровцев нагнал. А в том, что Россия наступает на Украину есть тенденция продиктованная общим российским чувством самосохранения, – старлей махнул в себя очередную стопку.

– Погоди, не пойму. Это Россия боится, что без Украины Западу противостоять не сможет и решило ее вот так по кусочку завоевать? – высказанное казалось Богдану несуразицей.

– Да нет, при чем здесь Запад, ему сейчас не о противостоянии с Россией думать, а как бы самому уцелеть. В Россию каждый год въезжают сотни тысяч мигрантов с юга, а русские вымирают. Вот чего интуитивно опасается вся так называемая русская Россия. Тем более перед глазами пример Франции, Англии, Германии, Голландии, где черных уже столько, что они откровенно начинают наглеть и нагибать местных. Вот Россия и хочет, чтобы на Украине был бардак и несколько миллионов украинцев переехало в Россию, дабы сделать вливание родственной, а не инородной крови. К чему привело инородное вливание как раз на примере Европы и видно. Во многих странах они влили вместе с арабами, неграми и турками себе в жилы яд и что будет с теми странами в будущем ооочень большой вопрос. Вот Россия и боится повторить их судьбу, но мигранты им нужны, иначе Россия обезлюдеет и погибнет. Но вливать в отличие от Европы они имеют возможность родственную кровь, то есть русских из стран СНГ, украинцев, белорусов. Русских из СНГ они уже почти всех приняли, а украинцы и белорусы не едут, потому что в России жизнь не лучше, чем в их странах. А если на Украине будет война, то украинцы побегут в Россию, уже бегут. Понимаешь, зачем еще России нужна эта война, не только Путину, а всей России? Чтобы не погибнуть под напором сильно плодящихся кавказцев и среднеазиатов. Вон с одним Крымом к ним два миллиона человек с родственной кровью влилось… Еще и для этого нам надо воевать, сопротивляться, чтобы не стать донороми для России, бесправными мигрантами, такими как сейчас таджики, узбеки, киргизы, которые как кровь другой группы несут отравление всему организму России, так же как уже арабы и негры отравили организм той же Франции. Потому нам не по пути не только с Россией, но и с теми странами Запада, которые отравлены неконтролируемой миграцией, а смотреть нам надо как живут страны типа Швейцарии, которые и кровь сохранили и живут хорошо. Понимаешь… – старлей вдруг качнулся и, привстав со стула, повалился на раскладушку, предусмотрительно разложенную за его спиной…

Несколько дней окопного сидения прошли относительно спокойно, но по ночам опять донимала сырость. Под утро холод пробирал до костей. Со стороны Иловайска тем временем канонада все усиливалась. Более того, теперь она уже слышалась непрерывно и днем и ночью. По всему там почти без перерыва шли упорные бои. Сырые ночи не прошли для Богдана бесследно. Он простудился, и его все чаще стала донимать головная боль. И если бы он остался в этих окопах еще некоторое время его организм наверняка бы не выдержал. Но… позиции роты, наконец, удостоил своим появлением командир батальона. Он потребовал от ротного выделить из состава роты сводный взвод наиболее подготовленных бойцов, чтобы бросить их на усиление подразделений батальона, штурмующих Иловайск. «Там сейчас решается судьба Украины»,– на этот раз пафосно заявил перед строем комбат. Ротный недолго думал, составляя список из самых неприятных для него бойцов. Тот же Куренчук не раз во всеуслышание критиковал его. Ну, а во главе этих бойцов назначили… конечно же Богдана. Ротный не жалея «красок» живописал его:

– Самый активный боец в роте, ветеран чеченской войны с русскими, и здесь успел отличиться. Благодаря его бдительности была пресечена вылазка диверсионной группы противника…

Так Богдан не избежал того, от чего бежал – стал командиром этого сборного взвода, которому предстояло стать штурмовым и принять участие в шедших уже несколько дней упорных уличных боях.

Перед отъездом к Богдану подошел старлей:

– Прощай Богдан, кто знает, может, больше и не свидимся. Ты там поосторожней, береги себя.

– Спасибо за пожелания Дим. Ты тоже здесь поосторожней, стараться старайся, но и о безопасности не забывай, – ответил растроганный Леонид.

– На, вот, возьми визитку фирмы моего тестя. Будешь в Одессе, звони, всегда тебя буду рад видеть, и если нужда какая, тоже звони, помогу, чем смогу, если конечно живой буду. Ведь я твой должник, – старлей протягивал кусок картона с реквизитами своей фирмы.

22

Ох, как не хотел ехать Леонид туда же откуда полторы недели назад вырвался. Но сказать «нет» Кресту… Леонид, как и те кавказцы в ресторане, испытывал чувства, сходные с теми, что испытывает лягушка перед гипнотизирующим ее ужом. Он не мог сказать «нет». Видимо, Крест это отлично понимал и был с ним предельно откровенен. Так он поведал, что Грач не собирался ни сам ехать в Луганск, ни кого-то отправлять вызволять «Малька»:

– Это я сам напросился. Думаю, пропадешь ни за грош. Жалко стало, я же говорю, понравился ты мне.

Они не доехали до базы. На просьбы водителя взять еще попутчиков, Крест зло отвечал, что заплатил достаточно, чтобы ехать без попутчиков. Водитель в ответ обиженно молчал, затем вдруг машина «зачихала» и встала. Подняв капот водитель несколько минут что-то там делал потом заявил, что бензонасос сдох. Врал или нет выяснять не стали и пошли дальше пешком, благо до базы оставалось не так много. Зато Крест получил возможность озвучить то, что можно было расценивать как «военную тайну».

– Грач уже не только нашей группой командует. Его назначили командиром над почти полусотней недавно прибывших из России бойцов. Он должен в короткий срок превратить их в боеспособное подразделение, – Крест уже не сомневался, что Леонид тоже вольется в это подразделение и вводил его в курс дел, произошедших в его отсутствие.

– Чего там превращать, эти новые ведь такие же опытные вояки как вы?– как-то исподволь Леонид вновь «зажил» интересами этого нового подразделения ополченцев.

– Если бы,– усмехнулся Крест.– Там есть и такие, кто даже в армии не служили. Ну, типа тебя, только они не бабку вызволять, а конкретно воевать приехали. Я с них просто угораю, как говорили в Чечне. Вот сейчас Грач с ребятами пытаются их натаскать, но не так как я тебя, как положено, а чтобы они хотя бы сами себя не застрелили. Ну, с этими-то все ясно, им кто-то в бошки вбил, что надо срочно Донбасс от фашистов освобождать. Но там еще такие челы имеются, настоящие нарики, на герыче сидят. Эти думают здесь столько башлей срубить, чтобы потом год герыч потреблять. Не пополнение, а самое настоящее пушечное мясо, – заключил Крест.

– А настоящих бойцов, таких как вы, там, что вообще нет? – удивленно спросил Леонид.

– Есть и битые ребята. Один сибиряк, я его еще по Чечне помню, в соседней роте служил, ментов трое с ОМОНА, тоже ребята серьезные. Но совсем мало таких, все больше дети, да нарики. Придем, сам все увидишь. Ты только там не вздумай с этим наркодетским мясом водиться. Большинство из них живут до первого большого боя. Так что Малек, ты уж извини, но твою судьбу я за тебя решил. Как планировали, так и будет, первый раз не получилось, а сейчас уж не соскочить, так карта легла – пойдешь ко мне вторым номером, приговор окончательный и обжалованию не подлежит, – Крест говорил спокойно, но от этого спокойствия становилось не по себе.

Леонид промолчал, что было расценено Крестом как «покорность судьбе». Крест тоже замолчал, как бы давая Леониду осознать, что иного выхода у него нет.

– И еще планшет мой сейчас нормально берет. Слышь, Малек, как придем давай найди мне что-нибудь и скачай. Ну, ты знаешь, что я люблю, – Крест перешел на тон напоминающий просительный.

Леониду не горел желанием «рыться» в порносайтах, но делать было нечего. Он вообще подозревал, что, в основе возросшей «любви» к нему Креста не в последнюю очередь лежат именно его айтишное умение и скромные хакерские навыки, позволяющие взламывать платные порносайты, если их защита окажется не слишком сложной. Он согласно кивнул, соглашаясь искать сайты, где имелись постановочные клипы с обнаженными полнотелыми красавицами во вкусе Креста. Но тут же отвлекла всё усиливающаяся канонада По всему, интенсивность боев и обстрелов заметно увеличилась. Он вдруг стал переживать за Ларису. Все ли у нее в порядке? Может позвонить ей?… Но в присутствии Креста делать этого не хотелось.

– Привез-таки!? – совсем не обрадовался появлению вместе с Крестом Леонида Грач.– Ладно, пойдем со мной, – бывший капитан увел его в свою «каморку», которая ввиду увеличения штатной численности подразделения Грача стала выполнять функции ротного штаба. И едва затворил дверь «накинулся» на Леонида, – Ты какого черта приперся!? Почему в Россию не уехал!?

– Да… понимаете, как-то все так само-собой получилось, – растерялся от такого «приема» Леонид.

– Что значит само-собой… дурак ты. Ты понимаешь, что нам тут совсем немного сидеть осталось, вот-вот в бой бросят. До сих пор непонятно как везло, в резерве держали, а сейчас всё, все резервы в дело пойдут. Тут и без тебя забот полон рот, мне вон пополнение на шею повесили, урод на уроде, а тут еще и ты нарисовался. Куда мне тебя девать? – осунувшийся, почерневший то ли от спиртного, то ли от забот Грач неприязненно смотрел на Леонида.

– Так я же вроде к Кресту в помощники должен идти, он для этого и ездил за мной,– недоуменно спросил Леонид, считавший, что вопрос о его «должности» уже давно решен.

– Да Крест твой мне уже всю плешь проел за то, что я тебя тогда отпустил. И сейчас я думал, что тебя либо луганцы не отпустят, либо ты сам с ним не поедешь. Пойми, сортиры чистить куда безопаснее, чем воевать на передовой. А вот рядом с Крестом… я очень сомневаюсь, что ты будешь в безопасности. Этих уродов, что сдуру сюда приехали, или бабло на косяки и дозы срубить, их не жалко. На свете без дураков и нариков только чище будет. А ты-то парень нормальный, тебе тут что делать?… Но видит Бог, я все сделал, чтобы дать тебе возможность отсюда выбраться. Не сумел, как говорится, сам виноват. А в роту я тебя конечно запишу, если не против за Крестом патроны носить, носи, оно конечно лучше чем… – Грач не договорил, лишь безнадежно махнул рукой, в сторону спального помещения, как бы говоря, что разговор окончен и иди занимай свое место в казарме, раз лучшего не смог сыскать на этом свете…

Отправки на передовую ждали буквально каждую минуту. Ходили слухи один тревожнее другого, что Украина все свои наличные силы: армию, добровольческие батальоны бросила на подавление сомопровозглашенных республик и вот-вот кольцо окружения замкнется вокруг Донецка. Все решалось в сражении за Иловайск. Именно сюда стягивались главные резервы обоих противоборствующих сторон. Опасность, нависшая над ДНР заставила, до того довольно разношерстные и не подчинявшиеся единому командованию ополченские подразделения действовать более-менее согласованно. Крупное подкрепление подошло к ополченцам 15 августа. Оно насчитывало до полутора тысяч хорошо вооруженных и обученных на территории России, как местных уроженцев, так и выходцев из приграничных русских областей, казаков. Это были уже не шахтеры и трактористы, то были бойцы умевшие стрелять, бросать гранаты, водить БМП, танки, обслуживать и стрелять с ГРАДов и гаубиц. И по-прежнему ночами, пока спали наблюдатели ОБСЕ, по проселочным дорогам через неохраняемый участок границы шли боевая техника и грузовики с боеприпасами. Они не могли напрямую попасть в ДНР, так как там почти весь участок границы взяло под контроль ВСУ. Потому приходилось перебрасывать подкрепления на территорию ЛНР, а оттуда она прямым ходом шла к Донецку, ибо судьба обоих самопровозглашенных республик решалась там, в Иловайске и его окрестностях.

– Ну, вот и дождались, наконец-то. На серьезное дело идем, потому Малек слушай меня внимательно и запоминай. Хочешь живым остаться, все что я тебе приказывать буду, делай быстро и без лишних вопросов. Понял?… Твоя задача, чтобы у меня в бою не возниклоло простоя. А для этого ты должен успеть достать из РД очередную ленту и уложить ее в коробок до того как я расстреляю уже заряженную. И еще, я буду часто менять позиции, чтобы с той стороны снайперы меня не засекли. А ты за мной должен перемещаться и все время находится в шаговой доступности, со всем своим грузом, лентами…– уже в который раз инструктировал Крест Леонида, на этот раз уже в кузове грузовика, который вез их в самый эпицентр уличных боев, в Иловайск.

Времени было в обрез, потому Крест дообучал Леонида уже по сокращенной программе. Выяснилось, что рюкзак десантника РД-54 с почти тысячью патронами в лентах, который предстояло носить Леониду, это не единственная его ноша. Крест где-то раздобыл сменный ствол к ПКМу и скотчем пришпандорил его к рюкзаку, что заметно увеличило его и без того немалый вес.

– На всякий случай… Иной раз, когда бой интенсивный, ствол так разогревается, что уже не стреляет а плюется. Да и ночью разогретый чрезмерно ствол светится и демаскирует. Для таких случаев сменный ствол просто необходим,– объяснил увеличение нагрузки Крест.

Кроме того, Крест впихнул в специальный карман рюкзака малую саперную лопатку, на этот раз, даже не удостоив Леонида пояснением – сам должен все понимать. Когда Леонид приподнял этот рюкзак, радости на его лице не было – тот весил где-то под тридцать килограммов. Но и это оказалось не все. Крест заставил облачиться его в бронежилет и в его «карманы» положил снаряженные автоматные рожки и ручные гранаты.

– Как же я со всем этим бегать буду? – недоуменно вопрошал Леонид.

– Не только бегать, но и ползать будешь… Ничего, ты парень хоть и невысокий, но крепкий, как раз такой и должен быть второй номер, – остался доволен «контрольным осмотром» своего подручного Крест.

«Учение» продолжилось ознакомление с ИПП, индивидуальным перевязочным пакетом. То оказался обычный бинт с двумя тампонами. Это бинт и резиновый жгут для остановки кровопотери были упакованы в прорезиненный материал серого цвета. Крест действительно серьезно приготовился воевать, ибо таких пакетов он достал несколько штук и, распаковав один из них, наглядно показал, как им надо пользоваться в случае обычного или сквозного ранения. У Леонида вызвало невольное отторжение то, что после перевязки надо обязательно вкалывать промедол. Одноразовые шприцы с этим антибиотиком тоже имелись у Креста. Он сам тоже обзавелся рюкзаком десантника. Только вот снаряженными ленты уложил лишь в два боковых кармана, а в основном у него помещались все эти медицинские причиндалы и как ни странно банки с консервированной рисовой и гречневой кашей, тушенкой, пакеты с сухарями. В общем, его РД был намного легче, чем у Леонида.

Набить ленты патронами и уложить их в РД Крест заставил Леонида заранее, на первых порах помогая ему в этом деле, пока тот не приобрел определенную сноровку. Таким образом, в Иловайск они ехали имея тысячу двести патронов уже снаряженные в ленты. Увидев, как подготовился к бою расчет ПКМ, даже Грач изумленно покачал головой, и адресовал им свою скупую похвалу:

– Да… а я все понять не мог когда ты мне говорил, что тебе никакие цинки не нужны, что вы в двух РД уложите столько боекомплекта, сколько у отделение не бывает. Даа молодцы, вы теперь с этим боекомплектом дня два воевать можете.

В семье Прокоповых жизнь как бы остановилась. Внешне все вроде бы шло как прежде. С утра Галина Тарасовна с мужем шли на работу. Она стояла за прилавком, он рубил и таскал мясные туши. Вечером шли домой, считали выручку. Но, то была некая инерция, заданная предыдущей жизнью. На самом деле супруги, особенно Галина Тарасовна не жили, а ожидали очередной СМСки от сына. Получив оную, в которой лаконично сообщалось, что у него все в порядке, они убеждались лишь в том, что он жив, и таким образом получали импульс к продолжению какой-то деятельности на этом свете, до следующей СМСки. Поскольку сообщения от Леонида приходили с разной переодичностью, а в конце июля имел место почти недельный перерыв, Галина Тарасовна очень часто себе просто места не находила, до тех пор пока не приходила-таки очередная СМСка. Конечно, при таком методе «общения», оставалось совершенно неясно, где Леонид находится конкретно, добрался ли до бабушки. Но в том, что он находится в Донбассе, сомнений не возникало, ни у отца, ни у матери. Сказать, что Галина Тарасовна переживала – ничего не сказать. Она не могла спокойно ни спать, ни есть, все время напряженно прислушиваясь к телефону, постоянно ожидая сигнала поступившей СМС, иной раз по нескольку раз просыпалась среди ночи, с надеждой вглядываясь в лежащий рядом на тумбочке телефон. Только сейчас она осознала, как много для нее значит сын. Она уже не переживала о матери, а про себя молила Бога, чтобы только сохранил Леонида.

От сжигающих изнутри переживаний, ненадолго отвлекала работа и повседневные заботы. За своей обычной мздой приходил участковый. Даже он обратил внимание, что Галина Тарасовна очень плохо выглядит. Участковый решил, что она переживает за деньги, которые он вынуждал их платить ему:

– Да бросьте вы так беспокоиться, деньги в жизни не главное, тот же навоз, сегодня нет – завтра воз.

Галина Тарасовна позвонила сестре и поделилась с ней своим горем. Оксана Тарасовна не очень ей посочувствовала, зато поведала о своей «головной боли». Она рассказала, что ее Богдан уехал на Украину и там вроде устроился на работу, но тоже уже несколько дней не звонит и она очень боится, что сын попадет под мобилизацию. С большим трудом Галина Тарасовна сдержалась, чтобы не закричать в трубку: «Да кто твоего калеку мобилизует, кому он нужен! Вот у меня горе так горе, мой сам поехал в этот огонь и неизвестно что там с ним!» В общем, пожалела, что позвонила. Муж тоже переживал, но, конечно далеко не в той степени. Видя, как жена буквально тает на глазах и чернеет лицом, всячески пытался ее поддержать, или отвлечь. Но это у него не получалось, ибо Галина Тарасовна пребывала в постоянном ожидании самого худшего. В выходной Галина Тарасовна пошла в церковь, хоть, как и ее мать, даже с возрастом не отличалась особой религиозностью. Тем не менее, СМСки от сына, словно тонущему спасательные круги, позволяли ей держаться «на плаву». Сам собой назрел разговор с мужем.

– Если Бог Леню убережет, надо что-то в нашей жизни здесь изменить, – не то просто сказала, не то спросила совета Галина Тарасовна.

– Да, я и сам о том давно уже думал, только тебе боялся говорить, да и кто же знал, что Ленька такое отчебучит, – осторожно признался муж.

– Кто знал, кто знал, – передразнила Галина Тарасовна. – Ты же отец, а не посторонний дяденька и все время рядом с ним был. Неужто не чувствовал, что у него на уме!?