Из ниоткуда в никуда

– Обыкновенных, но со знанием металлургии и теории вероятности.

– Это любопытно. Удивите меня?

– Чем?

– Например, интересным фактом о металлургии?

– Необычная просьба.

– Не можете?

– Уличные люки делают из чугуна.

– А из английского языка можете?

– Дайте немного подумать.

Переводчик нахмурил брови, уставившись в глянцевую поверхность стола. Понаблюдав за соседом пару секунд, Женя перевела взгляд на черные полотна с иконами джаза на стенах, но, не узнав никого, вернула свое внимание обратно на собеседника.

– Неужели таких нет?

Флейман уязвлено выдохнул из ноздрей и спросил:

– Вам известно, что английское слово dream имеет два значения – «сон» и «мечта»?

– Да бросьте, это же банально.

– Дослушайте, прежде чем делать выводы.

– Просите. Продолжайте.

– Буквально недавно я заметил, что во многих языках, кроме русского, «сон» и «мечта» обозначаются одним словом. В английском, как я уже сказал – это dream, на иврите – halom, японском – yume.

– Заимствования?

– Если бы. Здесь разная география, непохожие корни, неродные языковые группы.

– Что это, в таком случае?

– Необычный факт мировосприятия человека. Вы только задумайтесь – это же удивительно, как людям пришло в голову придумать те или иные обозначения предметов и явлений. С одной стороны, в именах проглядывается простая человеческая логика, с другой – нечто необъяснимо-божественное. Обывателю может показаться, что понятия «мечты» и «сна» не объединяет ничего общего. Но что-то же побудило разные народы планеты обобщить эти явления? Сны видят все люди без исключения. Только не все их осознают. Мечтать тоже присуще всем людям. Однако и это не все осознают. Абстрактность? Сколько не слушай, какие бывают у людей сны и мечты, каждый раз удивляешься, как все у всех одинаково, но в то же время непохоже. Возможно, что вся суть лишь в нереальном месте и времени, в котором они существуют.

Женя вновь погрузилась в свои мысли. Ей было все равно на эти пространные размышления и софистику, но теперь она абсолютно точно чувствовала уверенность, что у Феликса нет на нее никаких планов. Он случайный сосед, хороший слушатель, но не более того.

– Не совсем английский, но действительно интересный факт. Или предположение, – заключила она.

– Рад, что смог вам угодить, – произнес Феликс и, переведя взгляд на сцену, добавил: – Поразмышляйте как-нибудь на досуге, почему для разных предшествующих народов «сон» и «мечта» схожие по своей сути понятия.

– Считаете, оно того стоит?

– Размышлять – лучший способ развивать воображение.

– Внутри вас похоже тоже живет философ?

– Поверьте, от этого вам точно хуже не будет.

Колоритное трио вновь вернулось на сцену, настроило инструменты и продолжило играть мелодичный джаз. Женин сосед моментально погрузился в прежнее преднирванное состояние, однако ей самой уже было скучно от этой однообразной музыки. Все ее существо требовало продолжение общения: ей нравилось рассказывать о себе, описывать в красках свое прошлое, а иногда даже слушать необычные истории других. Но Феликса Флеймана интересовали больше дела собственной души, а не привлекательная собеседница.

Тяжело вздохнув, Женя перевела взгляд на пару за соседним столиком. Несколько минут назад официантка принесла им два шкварчащих, сочащихся мясным соусом, переполненных овощами, говядиной и красным луком бургера на толстых досочках. Лысый бородатый хипстер, одетый в белую рубашку и узкие джинсы на красных подтяжках, изысканно отрезал от блюда маленькие кусочки и медленно, чуть трясущейся в руках вилкой, отправлял их в рот. Девушка же с булкой не церемонилась: держала ее двумя руками и жадно откусывала, мазав выкрашенные тоналкой щеки маслянистой начинкой.

Слева от любителей фастфуда был организован торжественный банкет. Дюжина сытых теток в вычурных блестящих платьях весело праздновала юбилей такой же, как они, толстушки. До антракта они вели себя тихо – молча и неподвижно, словно пришли на классику в филармонию. Теперь же они пили вино и хохотали. Несколько самых незакомплексованных из них, перебрав лишнего, подтянулись к сцене и стали по-цыгански трясти в танце грудью в сторону музыкантов.

Появились какие-то дети. Страшненькая кудрявая девочка в милом платье принцессы, встала по центру зала и начала, как клушка, топтаться на месте. Бойкий мальчишка лет семи, повторяя за сверстницей, поскользнулся и упал плашмя, но тут же вскочил и уже намеренно бросился на пол, словно изначально все так и задумывал.

Тем временем бургерные влюбленные уже закончили поедать свои кулинарные шедевры. Придвинувшись ближе к своему кавалеру, девушка вытянула трубочкой губы, чтобы сойтись с ним в луковом поцелуе. Женя всегда называла этот процесс «обменом свежестью».

Наблюдать за людьми было ее хобби. Каждый отдельно взятый человек в глазах Жени виделся как персонаж с уникальной судьбой. Имея неутолимую жажду в общении, она часто представляла диалоги, в которых могла участвовать со случайными встречными. Но сейчас она желала узнать поближе именно своего соседа. Его характер, предпочтения, жизненный путь были слишком далеки от понимания. Феликс Флейман, переводчик – это все, что она смогла выудить из их короткого разговора.

Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе – по такому принципу экстравертной девушке было проще жить. Если мужчина не делает первый шаг, то за него его совершает женщина, и это нормально. Но ей стоило дождаться антракта – Флейман явно был не готов отрываться от музыки.

Вдруг Женю стала тревожить мысль, что она сейчас плохо выглядит: размазалась косметика или торчат в разные стороны пряди. Тихо встав, девушка последовала к зеркалу в уборной. Завитые светлые локоны длинных волос аккуратно спадали на плечи и грудь – такая форма укладки сохранилась еще со времен выхода из дома. А вот подводка на глазах уже успела размазаться. Смочив водой бумажное полотенце, Женя принялась вытирать с век смольные полосы. Прекратила играть музыка – это был знак, что пора возвращаться обратно.

Выйдя снова в зал, Женя тут же заметила, что их столик пустует. Неестественно высокая официантка с большой головой на вытянутой шее, отдаленно напоминающая леденец на палочке, принялась активно собирать посуду со стола.

– Оставьте, пожалуйста, чайник и кружку. Мы еще не уходим, – подойдя ближе, сказала Женя.

– Простите, я думала, что вы уже закончили, – стала извиняться испугавшаяся официантка.

– Мы еще даже не оплатили.

– Молодой человек уже оплатил. Он оставил деньги за оба счета.

Женя непонимающе посмотрела на девушку. Она не сразу поверила, что Феликс Флейман ее бросил по-тихому. Сначала она огляделась по сторонам, затем походила по залу и направилась к гардеробу. Плотно спрессованная толпа возле небольшого закутка с верхней одеждой толкалась, ругалась и проталкивала свои многочисленный бирки. Отыскать молодого человека среди этого хаоса было невозможно, потому Женя просто огорченно выдохнула и вернулась за столик дожидаться, когда все куда-то спешащие люди убегут по своим невероятно важным делам в преддверии полуночи.

«Такие люди здесь крайне редко встречаются», – прошмыгнуло напоследок в ее голове, после чего все мысли вновь вернулись к спокойной повседневной действительности.

II. Se omnia

От расправленного дивана в гостиной до письменного стола на балконе было примерно двенадцать шагов взрослого человека. Я медленно преодолевал этот маршрут от начала до конца, возвращаясь снова и снова на исходную точку, ради достижения одной, казалось бы, бессмысленной цели. В очередной раз я коснулся гладкой деревянной поверхности, чтобы взять в руки восемь монеток разных номиналов: от одной копейки до десяти рублей. Каждая из них по-своему уникальна – начиная от размера и веса и заканчивая шероховатостями на ребре. «Главное, не нарушить порядок», – то и дело крутилось в моей голове, – «от меньшей к большей».

***

Петр открыл глаза. Его голова утонула в мягкой пуховой подушке. С тех пор, как погасли в доме огни, он не размыкал веки и не касался ступнями пола. Восемь монет были выстроены аккуратным рядком вдоль края стола. Их металл давно уже промерз от балконного холода. Тонкие пальцы Петра помнили изгибы и мельчайшие подробности каждого круглого «жетончика», однако это были лишь воспоминания. Настоящий физический контакт являлся плодом его воображения. Хозяин этого странного мыслительного акта доподлинно не мог, да и не пытался, понять существуют ли вообще эти рубли и копейки. Возможно, и их он выдумал.

«Сон ли это?», – спрашивал себя он.

«Нет, не сон».

III. То, что отличает нас от животных