Из ниоткуда в никуда

Днем – университет, вечером – книги: такой ритм жизни Женя поддерживала последние несколько лет, пока не вступила в секту. Произошло это как-то случайно. Неподалеку от университетской аллеи с памятником революционеру Свердлову, где по своему обыкновению девушка наблюдала за прохожими, стали появляться подозрительные люди с брошюрами. Сначала Женя старалась не обращать на них внимание, игнорировать их обращения или просто проходить мимо, но совсем скоро незнакомцы стали вести себя агрессивно – подсаживаться рядом на скамейку, а иногда даже преследовать несколько кварталов до трамвайной остановки. Замученная навязчивостью докучателей, Женя даже перестала гулять на всем протяжении Главного проспекта. Так продолжалось целый месяц, пока в один прекрасный день все раздражители бесследно не испарились.

Заметив исчезновение назойливых людей, Женя поспешила вернуться на любимую для наблюдения площадку. Перейдя дорогу, она бодро пошла вдоль голой пост-зимней аллеи в надежде найти свободную скамейку с хорошим обзором на прохожих. Но сесть ей было не суждено – все было забито шумными студентами, местными преподавателями и отдыхающими от долгой ходьбы стариками. Единственный вариант – не занятое место возле скучающей девушки.

Увидев беспокойно слоняющуюся Женю, незнакомка спокойно указала рукой рядом с собой. Женя кивнула и приняла приглашение.

Во внешности незнакомки было что-то кавказское. Волоокая, она была награждена от природы двумя лучистыми солнцами черных ресниц. Нефтяного цвета волосы непослушными потоками выбивались из бежевого берета и стекали ей прямо на плечи. Завершал образ выдающийся прямой нос.

«У нее должно быть глубокий голос», – подумала Женя, краем глаза поглядывая на соседку.

– Здесь раньше стояла лютеранская кирха, – вдруг ни с того ни сего сказала девушка, словно почувствовала любопытство Жени. Ее голос оказался именно таким, каким представляла Женя.

– Простите?

– Говорю, на пересечении Ленина и Красноармейской протестантская церковь была. Большевики ее взорвали. Жалко, – указывая на здание рядом с оперным театром, пояснила незнакомка.

Женя посмотрела еще раз на угловое здание: непримечательный пятиэтажный дом в классическом стиле скучно застыл на своем традиционном месте. Ей стало странно, что кто-то вообще скорбит о зданиях, которых сейчас нет.

– М-мм, не знала.

– Видела старые фотографии: стоит красивое готическое здание с крестом и двумя колокольнями, а вокруг – ничего. Даже дороги нет. Это уже при советской власти трамвайные пути проложили, все асфальтом облагородили. А раньше грязь кругом была и только обозы ходили.

– Не понятно только, зачем нужна на Урале протестантская церковь. Понимаю еще мечеть…

– Вообще лютеранская община здесь появилась вместе с городом. Горные специалисты, инженеры, ремесленники были в основном приезжие – шведы, немцы, голландцы.

«Она из этих, – прошмыгнула мысль в голове Жени, когда она вспомнила тех странных людей с брошюрами. – Что же мне так везет-то со всякими фриками постоянно?».

– А этот театр, – продолжила незнакомка, указывая пальцем на здание в традиционной для русской архитектуры эклектике – открылся только в 1912 году. До него оперу целых сорок лет ставили в кинотеатре «Колизее». Раньше правда это был главный городской театр, где в основном играли сомнительные комедии и водевили. Но оно и не удивительно – большинство актеров на сцене были из крепостных.

– Понятно, – выражая на лице незаинтересованность, ответила и кивнула Женя.

– Вам нравится театр?

– Лично я особой любви к зданиям не питаю.

– Вы меня неправильно поняли. Я спрашивала о спектаклях.

– Я на них не хожу.

– Почему, если не секрет?

– Ну, я в пьесах ничего не смыслю.

– Чтобы научиться понимать – не нужно быть гением или профессиональным театралом. Обычному человеку достаточно усвоить, что такое «идея», а смысл уже сам подтянется.

– Можете мне не объяснять, что такое «идея». Я в курсе.

– Тем проще, – ответила девушка и пожала плечами. – Знаете, это как у Достоевского – есть христиане и идеологи. Первым проще, потому что они всё через Библию прогоняют. Даже в жестких триллерах и фильмах ужасов могут библейский смысл найти. А вторые мучаются – под себя все притягивают.

– А большинство – ни те ни другие.

– А вы бы сами к кому себя отнесли? Христианам?

«Начинается», – подумала Женя, прежде чем ответь. В вопросах веры ей было ни жарко ни холодно. Она старалась не отрицать существование Бога, но и думать о Нем тоже особо не пыталась. Главное – считала она – сохранять золотую середину. А «прилипалам» говорить, что верующая, чтобы те сразу отставали. – Да. Я регулярно посещаю церковь.

– Значит, когда вы смотрите фильм или читаете книгу, то все равно оцениваете все через свое мировоззрение?

– Получается, что так.

– Аналогично и с театром. Вам не обязательно знать, какой глубокий смысл вкладывал автор или режиссер. Главное, чтобы происходящее на сцене вас касалось. Или подтверждало какие-то ваши мысли.

– Даже если я понимаю суть, мне все равно не с кем туда ходить. Так что не вижу смысла это обсуждать.

– У вас нет друзей, которые бы пожертвовали вечер ради вас?

– Простите, а с какой целью вы так интересуетесь?

– Я хочу пригласить вас на пьесу.

Женя с удивлением посмотрела на девушку. Ей еще не доводилось получать такие предложения от представительниц женского пола.

– Знаете, мне это не интересно.

– Почему?

– Я же уже говорила, что если бы понимала, что и как там делается, то может быть и пошла.

– Это можно легко устроить.

Девушка достала телефон и стала быстро листать длинный список контактов.

– Меня зовут Лиля. А вас как?

– Ну, Евгения.

– Приятно познакомиться.

Лиля поднесла телефон к уху.

– У вас есть планы на вечер?

– Я собираюсь поехать домой дописывать главу магистерской.

– Научный руководитель ждет?

– Да.

– Какой крайний срок?