Морские узлы жизни

Разве можно отказать, если женщина просит? Витя взял одеяло и подставил свое тело лучам солнца на палубе рядом с ней. Разговаривали не долго, потому что позванный ею вспомнил недавний случай и ему стало некомфортно. Как-то ночью долго не мог заснуть и услышал женский крик. В коридоре напротив была каюта пекаря. Он открыл дверь и увидел его совершенно голым около дивана, на котором лежала Зина. Хозяин каюты метнул в непрошенного посетителя обозленный взгляд, который, не дожидаясь словесного забористого сопровождения, без промедления закрыл дверь. Больше часу Витя ворочался на койке, пытаясь понять логику женщин. «Зинка сама пришла ночью к пекарю. Никто не тащил. Но если пришла, зачем орать?». Секс – дело вкуса. Для одного это плохо, для двоих – хорошо. Виктор взглянул на часы:

– Зина, извини. Мне через двадцать минут надо быть в кают-компании. Капитан ждет.

Зина знала, что капитан ведет кружок по изучению английского языка.

Трое суток уже идут по Средиземному морю. Еще столько же до Порт Саида, от которого начинается канал. Кто-то из старых моряков, ранее ходивший по Средиземному морю, рассказывал, что у них в рейсе случилась какая-то поломка в машинном отделении и пришлось заглушить двигатель. Легли в дрейф, подставив себя внешним воздействиям, погода позволяла. Сразу же около дрейфующего судна появилось несколько здоровенных акул, рыскающих в поисках пищи. Одной, которая была ближе всех, бросили деревянный клин, используемый при закрытии трюма. Акула перевернулась брюхом вверх, рот у нее внизу, и проглотила деревяшку. Рассказ о жадности акул был настолько убедителен, что

мореходы «Бикина» решили попытать счастья и поймать одну. Профессиональные рыбаки акул обычно не ловят, так как мясо их не пригодно для пищи – воняет рыбой, но плавники можно употреблять. Капитан разрешил. Взяли длинный крепкий линь, привязали к нему один из крюков, на которые в холодильной камере вешают тушки мяса, и нанизали на него кусок от этой тушки весом около двух килограммов. Приманку кинули за борт и кусок мяса несколько часов, оставляя след крови и запах свинины, тащился в 150 метрах за судном. Останавливать плавсредство в рейсе беспричинно нельзя, а на ходу акулы не рискнули проглотить деликатес. Может быть догадывались, что за наживкой скрывается крючок или надо было говядины предложить? Воскресенье бывает не каждый день. Приманку вытянули на палубу. Мясо обескровленное, выстиралось в соленой воде. Ваханов вспомнил, как они таким образом в мореходке на практике стирали рабочую одежду. Часа два в бурунах морской воды и одежда как новая – не надо никакого стирального порошка.

Суэцкий канал

Порт Саид. Отсюда начинается кратчайший водный путь в Индийский океан. Суэцкий канал соединяет Средиземное и Красное моря и одновременно отделяет Африку от другого континента. На искусственных каналах обычно стоят шлюзы для выравнивания вод, а этот имеет преимущество – бесшлюзовый и вода течет в нем каждые полгода в одну, потом в другую сторону. Ширина канала 350 метров, а по глубине 20 метров, безопасную для судов, всего 45–60 метров. Два корабля не разойдутся поэтому водяная трасса – с односторонним движением. Приходится ждать, когда пройдет встречный караван.

В период ожидания несколько местных жителей посетили дальневосточный «фрегат». Вите арабы не понравились. Народ вороватый: разговаривая с тобой на палубе, где имеющиеся льяльные колодца завинчиваются медными пробками, пяткой отворачивает ее. Все они какие-то жирные, неопрятные. Предлагают купить у них фотоснимки: секс гомосексуалистов. Грязно белье человеческое.

Наконец, двинулись по каналу. Впереди оказался американский военный корабль, напичканный вооружением, сзади ещё несколько гражданских судов разных стран.

Канал узкий, берега песчаные проплывают рядом. Около деревень кое-где растительность. Ходят по песку полуголые арабы и босиком. Песок накаляется до 75 градусов, яйцо можно сварить, а им хоть бы что.

Середина июля. Очень жарко. Для организмов средних широт порой невыносимо. На «Бикине» часть металлической палубы: носовая и кормовая были покрыты деревянным настилом и, чтобы доски в жару не рассыхались, матросы ежедневно поливали их из шланга. Витя входил в число штатных поливальщиков. В это время выходил капитан в трусах и подставлял свой живот под струю воды. Он считал, что лучше корчится под струей «душа Шарко», нежели бороться с собой, принося в жертву удовольствие хорошо поесть. У поливальщика на этот счет были другие взгляды и однажды он, встав около крана, незаметно прибавлял напор воды. После этого капитан прекратил струевые сеансы, вызвал боцмана и приказал сделать бассейн на теплоходе. Нашли хорошее место около трюма под рострами (часть палубы средней надстройки). Постелили брезент загнули края вверх и налили воды. У кого было свободное время, из бассейна не вылазили, потому что после

теплой ванны на солнце становилось еще жарче. Капитану было хуже, чем остальным. Массивное упитанное тело с большой «трудовой мозолью» впереди жару переносит плохо. У набитого живота прыть не та. Когда он заходил в бассейн, казалось вода выплескивается через брезент.

Несколько килограммов ненужной плоти впереди, которые «труженик» вынужден постоянно носить с собой, возникает от неумеренного употребления пищи – обжорство. Для физического тела возникают большие нагрузки и проблемы конечно. «Кто много ест, тот часто болеет» – говорит пословица, а статистика констатирует, что от переедания людей погибает больше, нежели от голода. И самая звонкая труба может охрипнуть, если в нее попадает сор. Переизбыток пищи и элементов земных вызывает болезненную вялость и старость тела. Ядами разложения насыщено тело пьяницы или обжоры и отвратительно пахнет. Тело, разлагаясь, начинает смердеть еще до смерти. Но самое печальное, что «гурман» не способен принимать тонкие энергии, то есть духовно расти. Мудро сказано, что еда есть цепи дьявола. Многие поколения отягощались обжорством. В Тонком Мире желание поесть не пропадает, а усиливается. Муки Тантала – длительные страдания, которые невозможно удовлетворить, ибо тела нет.

Виктор фотографировал всех «водоплавающих». Однако снимками на память о теплом времени, к сожалению, одарить не мог. Когда на другой день стал проявлять пленку, эмульсия с нее слезла. Вода забортная оказалась 31 градус и нагрела воду пресную. Нетерпеливые часто платят дорого за то, что терпеливым достается бесплатно.

Закончив бассейн, палубная команда матросов взялась натягивать тент на деревянной палубе кормы. Здесь имелись специальные отверстия для установки металлических стоек. Стойки соединялись перекладинами и натягивался брезент – защита от безжалостного солнца. Немцы предусмотрели и этот вариант.

Все названное время сухогруз находился в Суэцком канале в режиме ожидания. Сначала ждали в Порт Саиде, когда встречный караван судов освободит его. Потом прошли половину пути до большого Горького озера и, бросив якорь рядом с американским военным кораблем, снова ждали караван с востока из Суэца. И только, когда солнце село в раскаленный им песок и начало меркнуть, вышли на простор Красного моря. Сумерки после жаркого летнего дня, у нас в сознании всегда связаны с понятием прохлады, но только не в Африке. Оттуда тянул ветерок по ощущению, как из горящей печки, когда откроешь дверку. Пустыня Сахара весть посылает дальневосточникам.

Команде предоставили право выбора, где ночевать эту жаркую ночь: или, как обычно в каюте, или на палубе под тентом. Ваханов выбрал «как обычно», но, когда зашел в каюту, ему показалось, что он зашел в парную, где только что поддали пару. Поняв, что здесь у него ночь будет бессонной, вытащил из кровати металлическую раму с сеткой и понес на корму. Там он был не одинок. Несколько моряков с удовольствием покачивались на подвешенных койках. Витя, тоже подвесив сетку за четыре угла, с наслаждением вытянулся на койке и, не обращал внимания на знойный ночной ветерок из Африки. Вспомнил Романа. Он вчера прислал радиограмму, что ушел в отпуск. Сейчас отдыхает в Пензе, катаясь в Ахунах на лодке. «Не знаю, когда я попаду в Пензу», – думал он и незаметно погрузился в сон. Море способствовало этому, покачивая койку в такт волнам и убаюкивало, как ребенка в кроватке. Часа через два проснулся оттого что стало жарко, спал, не раздеваясь, в верхней одежде. Сухогруз продолжал движение на восток по ночному Красному морю, расцвеченному крупными, как фонари, огнями,. «Откуда фонари здесь?», – подумал спросонок Виктор. Как будто сотни индейцев на лодках окружили их. «Да это же вода так сильно светится ночью», – пришла ему в голову успокаивающая мысль. Планктон – маленькие микроорганизмы, собираясь в кучи, проявляют ночью особую активность на поверхности вод Индийского бассейна. Им здесь тепло. Витя, изнемогая от жары, прыгнул в чём был в бассейн, ибо он рядом, и в мокрой одежде опять плюхнулся на койку. Как только одежда высыхала, снова нырял в бассейн.

По Красному морю шли долго пока справа не закончилась Африка. Осталось пересечь только Индийский океан, который широким и величественным жестом – сразу же закрыл дверку печи пустыни и нестерпимым зноем уже не знобило. Сахара поиздевалась достаточно. Посылаемые солнцем огненные лучи океан успешно охлаждал. Ветер гулял по простору без задержек возможно от самой Антарктиды, поднимая крупную океанскую волну.

Когда-то миллионы лет назад на месте Индийского океана лежал континент Лемурия. Он уходил подковой в Тихий океан до севера. Затем перед всплытием Атлантиды опустился под воду, оставив после себя часть территории в виде Австралии, Новой Зеландии и острова Мадагаскар. На Мадагаскаре до сих пор обитают животные Лемуры, сохранившие память об исчезнувшем материке.

Когда через двое суток прошли остров Цейлон, волнение океана значительно усилилось. Килевая качка была сильнее, чем в Бискайском заливе, но Ваханов не укачивался. Он работал на носу теплохода и ощущал мощные содрогающие удары волн по его скулам. Удары рождали энергию. Бак (передняя часть) высоко подкидывало вверх и с таким же остервенением бросало во впадину между волн. «Очень похоже на нашу жизнь», – почему-то пришло в голову моряку. Он уцепился руками за натянутый трос и представил себя на качелях в парке Белинском в Пензе. Ощущение было равнозначное и приятное. Таким образом несколько минут он побывал на своей малой родине.

К вечеру ветер усилился настолько, что брызги стали залетать на бак, а рано утром всю палубную команду подняли по тревоге – аврал. На правой скуле носовой надстройки выбило глухой иллюминатор. Как его могло выбить, если толщина закаленного стекла миллиметров пятьдесят? К ней мореплаватели бежали короткими перебежками, волны захлестывали через борт. Осторожность – мать уверенности. Вокруг на палубе извивалась и прыгала залетевшая летучая рыба пытаясь взлететь, но разгона не было. Вода освежила еще сонных моряков. Хорошо, что теплая. Помещение, где выдавило иллюминатор, боцман использовал как столярную мастерскую. Деревяшки плавали. Морская стихия специально ждала матросов, чтобы продемонстрировать свою силу. Нос погрузился в пучину и океанская волна с бешенным напором устремилась в пробоину. Ощущение неприятное. Работали долго. Изнутри прижали к иллюминатору доску, а с наружи завели пластырь. Возвращаясь назад, собирали рыбу. Самый раз к завтраку. О том как Виктор ее сушил, рассказывается в книге «Палящее солнце Афгана». Ветер стих только когда зашли в Малаккский пролив.

Сингапур

Утром пришли в Сингапур. Бросили якорь на внешнем рейде, поскольку на внутреннем места не было – так много судов. В Сингапуре два рейда: внешний и внутренний. К обеду освободилось место поближе к городу. Только якорь зацепился за дно как малайы на джонках ринулись к прибывшему теплоходу и взяли на абордаж. Облепили борта, кошками (четырёхлапый якорь), зацепившись за планширь фальшборта, забрались на борт. Здесь деловито, без всяких внешних эмоций, растелили вдоль борта веревки, каждый определив себе место, и сели в ожидании товаров. Виктор в это время работал на палубе и, когда увидел лезущего на борт малайца хотел столкнуть обратно, но что-то остановило его. Через час вся палуба превратиласть в торговый рынок, а каманда еще сингапурские доллары не получала. Но и после получения сидящих на палубе торговцев здорово не порадовали, так как бывалые моряки сказали, – «в городе дешевле».

Из команды создали три группы и на подошедшем катере отправились в Сингапур. Морской вокзал располагался на центральной набережной внутреннего рейда. Советские моряки, не теряя достоинства, прошли по аккуратной набережной, через скверик, где росло несколько красивых, будто выточенных пальм. На их фоне, с видом на внутренний рейд, естественно сфотографировались, поскольку Ваханов не забыл захватить с собою фотоаппарат. Однако позирование перед объективом не было конечной целью визита на малазийскую землю. Она заключалась в реализации полученной валюты, которая шевелилась в карманах и не давала покоя. В город шли вдоль ухоженного арыка тоже обсаженного пальмами, через мостик, мимо соборной церкви с открытыми дверями. Верующие общались с Богом комфортно, сидя на лавочках, как в кинотеатре, в отличии от стоящих толпой христиан в православных церквах. Сегодня воскресенье и все магазины закрыты. Попадающиеся навстречу малайцы были все низкорослые и очень худые, одни мослы. Чем они питаются? Но, вот, наконец, увидели идущего навстречу нормально упитанного малайца:

– Здравствуйте, товарищи, – вдруг поздоровался он на чисто русском языке, – если вы ищите что-нибудь купить, у меня здесь недалеко магазин.

Все приятно обрадовались и скопом двинулись за ним. Он повел не через парадный вход, а через захламленный, как у любого магазина, дворик. Здесь, прихватив ящик кока-колы, поставил в магазине на прилавок, сказав:

– Это для утоления жажды от меня.

На улице жарко, в магазине душно и неожиданный прохладный напиток, как все равно ложка к обеду, всем пришелся по душе. Кое-кто видел его впервые, но все о кока-коле слышали, а некоторые давно хотели попробовать. Щедрость продавца вылилась в признательность и окупилась: все выданные доллары оставили здесь. Магазинчик небольшой, но был забит товарами швейных изделий и другим модным ширпотребом. Советские магазины о многих таких товарах только мечтали. Там все старомодное из хлопка и льна, а здесь из синтетических материалов прочный нейлон и дешево. Разве можно сравнить? Глаза у покупателей загорелись.

Кроме хозяина здесь был еще молодой индус по имени Радж и индианка в национальном костюме. Она принимала деньги, и они все, на перебой, предлагали товары. Наивных и неопытных посетителей закружили напрочь. Многие покупали женские нейлоновые кофточки, бывшие в СССР в большой моде. Латыш приобрел их более двух десятков, истратив почти все доллары, а Витя – белую нейлоновую рубашку и нейлоновые сингапурские носки. Дальневосточные моряки слышали, что балтийские и черноморские занимались спекуляцией, продавая купленные за рубежом тряпки. Малая монета закрыла солнце. Тогда это еще не было узаконено и не называлось коммерцией, как сейчас и дальневосточниками осуждалась. Они если и покупали кофточки, но только для того, чтобы расплатиться ими в ресторане за ужин.

Радж тоже говорил по-русски:

– У нас часто бывают моряки из вашей страны, а однажды делали покупки популярные артисты Крючков и Филиппов.

После того как истрачен был весь валютный порох и стрелять по иноземным товарам стало нечем, дальневосточные морские волки, отправив двоих с покупками на такси, с облегчением прошлись по городу. Они увидели много интересного, что не могли разглядеть, пока голова была забита вещизмом. Например, как растут бананы около домов. Спокойно растут, как у нас яблони и вишня в палисаднике. Обратили также внимание, что на перекрестках загорелые полуголые малайцы продавали кокосовые орехи и якобы в них кокосовое молоко. Было жарко и хотелось попробовать, но «порох» закончился.

Наконец все русские иностранцы собрались на своей родной территории – «Бикине», чтобы обменяться мнением о Сингапуре и продолжить путь дальше. Сидели не просто разговаривали, а пробовали экзотические фрукты: бананы, ананасы, которыми порадовал мореходов этот южный порт, куда они заходили. Последний раз продукты получали в Латвии, а идти еще далеко. В Сингапуре пополнили продуктовый запас. И к этому времени поспели фрукты, как не попробовать? Больше всего Виктору запомнился ананас. Такой величины он больше нигде не видел – 4 килограмма. Выдали на двоих и, когда разрезали пополам, от розовой мякоти пахнуло таким сладким и родным запахом клубники, что нетерпение проглотить кусочек превзошло все ожидания. И кости по Родине плачут.

Прощай Сингапур, когда еще увидимся, но ты оставил хорошее впечатление. Дальше опять подниматься к Северу. Советский ship резво бежит рекомендованным курсом по Южно-Китайскому морю к Филлипинским островам. Прошли между ними и вышли на просторы Тихого океана. Высокая морская зыбь и ветер опровергали название океана. Кто его назвал Тихим? Между прочим, здесь самое глубокое место на Земле: от 8 до 11 километров (Марианская впадина). Не желательно чтобы здесь вдруг отвалилась от судна лопасть винта или что-то другое – не достанешь.

В Сингапуре на «Бикине» появился пассажир – матрос с какого-то советского судна. Он был в Индонезии, где они с механиком пообщались с индонезийками в доме терпимости. «Венера» оставила ему явные доказательства их знакомства. Это стоило матросу заграничной визы и, чтобы вознаградить его нетерпение, с первой оказией отправили к советским девушкам на родину. Механика пока оставили до прихода в порт приписки. Между тем, теплоход «Бикин» невозмутимо следовал своим курсом. Вошли в Восточно-китайское море зыбь стала меньше, но не прекращалась. Получили радиограмму идти выгружаться в Шанхай. На другой день убрали с кормы последние постели, сняли тенты, привели себя в порядок, постриглись и окатили палубу из брандспойта, смыв все нехорошее в прошлое.

Часть-6. Дальний Восток

Опять Шанхай

В Шанхай пришли утром, встали на бочку, так как места у причала не было. Бочка на рейде надежнее держит плав средство чем якорь. Он хотя и увесистый – три тонны на «Бикине», но, когда штормит, может тащить по дну вместе с судном. Величина якоря в прямой зависимости от размера корабля. Бочка привязана к бетонному якорю более солидного веса и гарантирует стоянку на одном месте. Единственное неудобство – надо отсоединять якорь, чтобы прикрепиться к бочке. Сутки простояли на бочках потом

перешвартовались к причалу. Пока не пришли в порт приписки рейс считается еще не закончен. Но Дальний восток это уже почти дома, а ни где-то там на дальнем западе.

Получив юани почти за месяц пошли в интерклуб отовариваться. Он расположен на втором этаже. Когда поднимались по лестнице, навстречу спускались два китайца. Один из них неловко споткнулся, чуть не упал и выпустил тираду отборного русского мата, правда с акцентом. Это удивило и одновременно заинтересовало поднимающихся: как хорошо китайцы русский язык освоили – до низов дошли. Пытались с ними поговорить и разочаровались – ни одного слова по-русски. Наверно нет в китайском языке таких ярких ругательных слов как в русском мате, что они переняли его.

Сквернословие на любом языке относятся к порокам человеческим. Они заражают невидимое нами пространство. Люди меньше всего признают, что их мысли и слова могут причинить непоправимый вред. Когда-то человек поймет это. Кроме припадка гнева и раздражения мат часто произносится просто по невежеству потому, что он в некоторых семьях является «домашним» языком и прочно вошел в обиход. На него не влияет ни возраст, ни должность и уже женщины наравне с мужчинами изрыгают эту грязь. Им никто не сказал, что около матершинника всегда создается ядовитая атмосфера и находящиеся рядом люди напитываются им. Плачевный результат такого воздействия, принимает на себя здоровье человека, особенно дети. Матерные слова противны Божественному Началу и несут энергию разрушения организма. Собеседник, верящий в бога, как он считает, но пересыпающий свою речь непечатными междометиями, кощунствует против Того, ради которого носит на груди крестик. «Не то, что входит в уста оскверняет человека, но то, что выходит из уст оскверняет человека» – говорил Христос. Страшный нож не за поясом, а на конце языка. Бранные слова не исчезают в пространстве, а прилипают надолго к ауре (излучения человека) в виде темных сущностей. Они гроздьями висят на ней и высасывают жизненную энергию, поэтому к концу жизни сквернослов быстрее теряет силы и тупеет. Нецензурная брань посягает на Благо человечества. Там, где она гнездится, не найдется истинного познания. Тончайший хрупкий цветок никто не спрячет в сумку, желая не испортить его. Стремление к красоте спасет от скверных слов.

Гости Шанхая кое-что купили в магазине. Товары в Китае всегда славились качеством, поэтому покупали охотно. Виктор купил покрывало с драконом тете Ане в подарок. Затем спустились на первый этаж в бар выпить пива, которое здесь восемь градусов, и перекусить. Увидев русских на пороге, их всегда узнают, подбежал официант, улыбаясь и кланяясь:

Тунза, – позвал он, – идемте к этому столику, – но все это на китайском языке и жестами. Русский язык не понимает. Может быть тоже только нижнюю октаву изучил. Показали ему, что хотят пива и поесть. Все это на его усмотрение, так как чувствовалось, что он уважает советских. Вскоре он принес все заказанное, и лучшее мясное блюдо под названием «кайзобан». Вите это китайское кушание что-то не понравилось, а мотористу Богданову наоборот, он попросил еще. Китайский тунза (товарищ) с сожалением развел руками:

– Гав-гав маленькая была. – Получили небольшой шок, Ваханова затошнило. Жизненный опыт – мать мудрости. На судно вернулись полные впечатлений.

Во время выгрузки финского груза Виктор опять тальманил, так как принимал его в Финляндии. Все китайцы-грузчики одеты были в заплатанную рабочую одежду синего цвета. Почему они предпочитают синий цвет – не понятно у них и дети малолетние в синих штанишках. Среди грузчиков мужчин было несколько женщин, которые занимались подсчётом груза. Прежде чем приступить к работе на палубе поставили большую емкость с горячим чаем, а напротив, на берегу, туалет. Для любознательных вид его был довольно оригинальный: четыре столба с дверью. Три остальные стенки заменяла одна широкая доска поперек, закрывавшая только срединную часть. Когда заходил туда мужчина или женщина, видно было только ноги и верхнюю часть туловища. Если садился, нижнюю часть видно, но лицо скрывалось доской, не угадаешь. Работали все практически без отдыха и без обеда зато чай бесплатно по желанию. У всех превалировал трудовой энтузиазм, ибо из громкоговорителя на столбе около туалета весь день лилась торжественная музыка. Одновременно по причалу ходила группа людей с флагом, выкрикивая лозунги, вероятно из цитат Мао Цзедуна.

Выгружались недолго и затем пошли в Синган. Сутки стояли на рейде. Время свободное. Делать нечего, а хочется движений. За грибами здесь в лес не пойдешь. Вспомнили, что в Латвии со спортинвентарем получили сетку волейбольную и мяч. А где играть? На палубе? Мяч будет все время за бортом, придется вылавливать.

– У нас трюм пустой, – внес предложение Матвиенко, – давайте там попробуем. Предложение всем понравилось. Быстро установили сетку и стали играть. Полностью закрытое помещение, как в коробке. Бей по мячу сколько хочешь, за борт не улетит.

На другой день договорились играть в футбол с китайской командой. Виктора, как спортсмена, записали в первую очередь и поставили левым защитником, хотя он говорил, что никогда не играл в футбол. Пришли на стадион, покрытый зеленой травкой, как в деревне, только телята не паслись, некого выгонять с поля. Китайской команды еще не было. Футболисты русские все рослые, разношёрстные и уверенные в себе. Вскоре появились и китайские спортсмены в футбольной форме. Это были подростки: маленькие, щупленькие, очень подвижные и неутомимые. Они вихрями носились между упитанными русскими медведями. И если кто-то задевал одного, то отлетал в сторону наподобие мяча. Их защита не пропустила ни одного мяча в свои ворота и выиграли в сухую: 6–0. Так неудачно закончились международные соревнования между СССР и КНР.

10.9–1960 г. отшвартовались и взяли курс на Владивосток. Когда на траверзе появился остров «Скрыплев», капитан поздравил всех с возвращением на Родину. Теплоход «Бикин» за четыре месяца прошел 17 с лишним тысячи миль (более 30 тысяч километров), успешно выдержав испытания стихиями. Настроение праздничное.

Порт приписки