Terra Rasa

– Я не хочу оставаться один.

– Малыш, но многие дети остаются одни. И ничего страшного не происходит.

– Мне не нравится тишина, – дрогнувшим голосом отвечал Шурик.

На самом деле ему было страшно, очень страшно. Он звонил мне на работу и лихорадочно начинал что-то рассказывать. Я не могла его остановить. А когда мне все же приходилось прерывать наш разговор, он звонил моей подруге или ее мужу и просто описывал все, что видел вокруг. В некоторых странах меня бы давно уже отдали под суд. Я оставляю своего маленького ребенка без присмотра, а это преступление. Только как же мне быть? Мои родители жили на другом конце страны, и отношения с ними были натянуты. У друзей свои заботы, на них рассчитывать не приходится.

Меня ведь тоже в детстве часто оставляли одну. Не помню никаких истерик или капризов со своей стороны. Никогда не любила вспоминать свое детство. Что было, то прошло. И хроническая усталость не позволяла думать о чем-то вообще. Однако очень скоро мне пришлось все вспомнить и глубоко задуматься.

Я вернулась домой в половине двенадцатого. Квартира была освещена, как новогодняя елка. И мне уже хотелось грубо упрекнуть сына за расточительность, но мое внимание привлекло нечто более интересное. В коридоре стояли две дырявые канистры с питьевой водой. Судя по всему, Александр Великий проткнул их каким-то острым предметом, и вода растеклась в разные стороны: в комнату и на кухню под плинтус.

– Шурик!

Две мысли вихрем пронеслись в сознании: не поранился ли он и как мне объясняться с соседями снизу.

Маленький негодник вскоре появился в проеме двери, бледный и несчастный.

– Шурик…

– Я не хотел, – с ходу заревел он.

– О Господи!

Накричать, поставить в угол, не давать мороженого целую неделю – что мне делать?

– Это протест, – с ходу сказала Линка.

– Это протест, – согласилась я. – Но против чего?

Линка – единственная душа, которая согласна слушать меня в любое время и по любому поводу. Она панически боится детей и очень любит говорить об их воспитании.

– Ты говорила с ним?

– Нет, он поревел немного и заснул. Со светом. Я не понимаю, чем он проколол канистры. Ножи все висят на месте. Шурик, конечно, мог залезть на табурет, снять нож, а потом повесить его обратно, но, пожалуй, это слишком.

– Может, ножницами?

– Они далеко лежат. Я проверила, все на месте.

– И что ты собираешься делать?

– Попробую взять часть работы на дом, – ответила я.

– С твоей работой не получится. Дорогуша, а ведь он только начал. Вот увидишь, Шурик поймет, как это действует на тебя, и все повторится снова. Дети похожи на щенков. Им нужна дрессировка.

– Моему сыну дрессировка не нужна. Не понимаю, почему он так трусит. Он нарисовал какого-то волосатого чудика в школе и сказал учительнице, что такой живет у нас дома. Она назвала его вруном. А Шурик расплакался, Линка… Ты же помнишь Шурика. Он никогда не был плаксой.

– А если это серьезно? У папы в роду были заболевания?

– Соображаешь, что говоришь? – разозлилась я. – Папа у нас, конечно, не очень, но нормальный. И Шурик нормальный.

– Слышит голоса, видит что-то… – продолжала Линка. – Вы бы к психологу сходили. Я же не говорю: к психиатру. Нечего наезжать на меня. Ты сама-то хороша…

Прежде чем как следует обозвать ее дурой, я задумалась. Линка, конечно, груба и неделикатна. Но это потому, что своих детей у нее нет. Ей не понять.

– Сколько ему лет?

– Восемь, – устало ответила я. – Он просто еще маленький, насмотрелся ужасов… Какая зараза могла ему показать? Я все каналы убрала, только про животных оставила и проигрыватель, чтобы мультики смотрел…

– «Доброе привидение Каспер» или «Охотники за привидениями»? Подожди, мамаша, давай мыслить разумно.

Мыслить разумно, по понятию Линки, значит несколько другое, чем у большинства нормальных людей. Временами она впадала в игриво-мистическое настроение и начинала нести откровенную чушь. Линку иной раз послушаешь и уверуешь, что Земля на самом деле плоская, как диск, и на ней стоят три гигантских слона, под которыми стонут страны третьего мира. Самый упитанный слон наверняка уселся на нашу. Я ждала, когда она выдвинет теорию, будто моя квартира – это портал между обителью живых и мертвых.

– Ты когда-нибудь слышала про третий глаз? – спросила Линка. – Способность видеть параллельную реальность?

– Третий глаз? Линка, ты с какой березы рухнула? Мне ты можешь извилины не пудрить. Что ты хочешь сказать?

– Ничего. Просто твой сын видит монстров. Ерунда какая, подумаешь…

В последний раз Шурик уверял меня, что в нашем туалете прячется чуть ли не Вий. Из самого темного угла комнаты вылезают существа, похожие на кикимор. А из унитаза может высунуться когтистая лапа и утащить его в канализацию. И мне даже пришлось несколько раз дежурить рядом с уборной и следить за тем, чтобы никто его не утащил.

Шурик утверждал, что весь прошлый вечер просидел под столом с церковной свечкой. Со свечкой он явно переборщил. На мой взгляд, все объяснялось просто. Ему было скучно сидеть дома одному и делать домашние задания. Он придумывал себе монстров, чтобы привлечь внимание. Даже к психологу ходить не надо. Только игра немного затянулась, и с этим нужно что-то делать.

– Знаешь, милая, сходи-ка ты куда-нибудь и отвлекись. Тебе полезно, – напоследок посоветовала Линка.

Пользы от Линкиной болтовни не было. Повесив трубку, я подошла к кровати сына. Шурик притворился, что спит: старательно зажмурил глаза и засопел в подушку.

– Ты не спишь, – сказала я.

– Мама, – зашептал Шурик, – а ты можешь уйти на другую работу?

– Ты же знаешь, мне нужно зарабатывать деньги. У нас пока нет выхода. Как мы будем жить? Нам нужно больше места. Кушать тебе надо? Одевать тебя надо? Подарки ты любишь? А если заболеешь? Помнишь, мы с тобой дом рисовали? Хочешь иметь свою комнату?

Шурик схватился за голову и, прикрыв лицо ладонями, отчаянно всхлипнул.

– Когда ты подрастешь, ты поймешь, как это важно.

– Да не важно! Ненавижу твою работу и тебя ненавижу, – закричал он и накрылся одеялом.

– А ну-ка повтори, что ты сказал! – опешила я.

Шурик, видимо, и сам не понял, что сказал, и очень испугался. Я была против любого насилия над ребенком, но от постоянного стресса и недосыпа нервы начинали сдавать. Раз с отцом нам так не повезло, значит, мне придется сыграть роль главы семейства. Линка считала, что без ремня в педагогике обойтись нельзя. Особенно, если речь идет о мальчике.

С ее жестким утверждением о мальчиках, которых нужно душить при рождении, я была категорически не согласна. Гораздо охотнее я бы придушила пару девочек. Они систематически издевались над моим чадом в классе. Потянувшись за ремнем, я замерла на месте. Со дня рождения Шурика я поклялась никогда не поднимать на него руку. Что же сейчас произошло со мной?

Шурик вцепился в одеяло мертвой хваткой и в итоге вместе с ним оказался на полу. Я хотела обнять его, но он не понял и в любую секунду готов был зарыдать. На голубой простыне я заметила какой-то предмет и потянулась к нему. Это были большие старые ножницы, которые давно считались пропавшими. Как они оказались в кровати сына?

– Шурик, ты что, спишь с ножницами?