Шесть дней из жизни дознавателя

– Тогда поехали! Вы на машине? – обратился Габоронов к Десяткину.

– Да.

– Ну езжайте на место, мы с понятыми на своей. Как поедем? – обратился Габоронов к другу Юре.

– Хочешь, на моей сгоняем. Быстрее будет, чем каждый на своей. Потом мы тебя сюда вернём, – предложил Юрий Видницкий.

– Не, обратно меня не надо, я потом сразу домой. Я с дежурства сегодня. Хотя, давай на твоей! Когда я ещё на «Фольксваген Таурег» прокачусь?

– Давай с нами. Хоть по болтаем, а то давно не виделись.

В комфортном зарубежном автомобиле, в котором даже пахнет богатством, после обсуждения личных новостей, которых не оказалось только у Габоронова, речь как-то зашла о данной ситуации.

– Это он просто дверь помял, что ли, правильно я понимаю? – поинтересовался о причине такого переполоха Юра. Светлана тоже слушала, ей было интересно.

– Да, ещё в том году. Долбанул соседу по двери ногой, ремонта почти на шесть с половиной тыщь.

– Обалдеть. И за такое сажают?

– Нет, конечно. Должны дать ему условно. Но, скорее всего, штраф тысяч двадцать по данной статье заплатит и всё.

– Из-за штрафа столько дел? – Юрий имел в виду временные затраты и само оформление.

– Да. Это Дознание, тут такие вещи расследуются. Ну не отпускать же его за это? Такими преступлениями я и занимаюсь.

– Просто как-то не вяжется у меня, – искренне недоумевал гражданский человек, – Я всегда считал преступления – это убийства, кражи какие-нибудь, пырнули там ножом кого-то, избили сильно, а тут целое уголовное дело из-за такого…

– Да, тут вроде мелочь, но попробуй ещё эту мелочь докажи и в суд направь.

– Ужас. Никогда бы не подумал, что за такое столько сделать надо.

– Так мало сделать! Мне самому практически на каждом деле приходится что-то да подстраивать, подтасовывать, нарушать в общем, что ещё самого посадить могут.

– Ты имеешь в виду про воображаемого адвоката?

– Да, конечно. Я почему к тебе и обратился. Случись чего, чтоб вы потом хоть подтвердили, что так и было, или наоборот, что такого не было! Как пойдёт! Может, придётся потом отрицать наше знакомство! Хотя мы ничего такого не совершаем, – тут же стал утешать Габоронов, понимая, что гражданские лица по-разному переносят нарушение закона, – Мы же не вешаем на него того, что он не совершал. Тут просто ещё оформить всё правильно надо. А правильно – не всегда удобно, не всегда получается. Вот зачем нам всем вместе возвращаться потом в кабинет, печатать протокол, подписывать его, когда удобнее сделать наоборот? Тут страдает только инструкция, а суть не меняется.

– Да я тоже вот никогда не понимал этих людей, кто за инструкцию трясётся! Теоретики, блин. Есть цель – конечный результат. Любым способом надо это сделать. А они начинают… Вот эти люди: человеки-инструкции! Прикрываются формализмом, требуют от окружающих строго исполнения написанного кем-то в министерстве! Их якобы цель всегда такова: наведение порядка! Порядка! Только их порядок всегда выбивается из действительности, потому что вокруг хаос! Только видимость порядка, соблюдения законности, правил. Мир делится на людей, которые делают дело, стремятся к конечному результату. И на людей-инструкций, которые сами не сделали ничего стоящего, потому что раз за разом упираются в действительность, но на этом и останавливаются. Таким людям не важна сама цель, они упираются в процесс! Судя по всему, получив когда-то унижение от вышестоящего начальства, такого же, которое всю жизнь трясётся над выполнением инструкций, они вызубрили её вдоль и поперёк. И теперь всё поджидают своего часа её применения! Но не пригождается никак. Поэтому они занимают определенное местечко, желательно проверяющими, и трясут ею перед каждым, кто смеет усомниться в святости написанных норм! Но, по большей части, требуя от других чёткого исполнения норм, они лишь прикрываются созданными распоряжениями, приказами, служебными записками ради подчинения кого-то себе же красивым и якобы чего-то стоящим! У них не хватает собственного авторитета, поэтому надо потрясти инструкцией, – выдал пылкую речь Юрий Видницкий.

– Скажи, Свет, – обратился Сергей к гражданской жене Юрия, – Кто из человеков-инструкций всю его семью перерезал? – улыбаясь, показал головой на своего друга Габоронов.

– Да он правда ненавидит таких, больная тема, – улыбаясь сообщила Света, но явно поддерживающая такую же точку зрения.

– Конечно, ты прав. Но у нас таких либо нет, либо очень мало, и они на других каких-нибудь штабных должностях. В милиции вал преступлений, а людей не хватает. У нас в дознании ещё ничего, мне надо пять дел в месяц сдавать. А у следаков, говорят, двадцать, тридцать, сорок на каждого! Я просто не представляю, как они там работают! У нас прокуратура каждую запятую проверяет. Я серьёзно. В том месяце сдал дело в суд. Прокурорские увидели в обвинительном акте, что в конце предложения я точку не поставил. Точку! В фабуле преступления на первом листе, но, тем не менее, нет точки! Так я побежал исправлять. А там в трёх экземплярах, подписано начальником Милиции общественной безопасности – МОБ. Исправил, перешил, печать переклеил. Конец дня, начальник этот куда-то уехал. Что мне остаётся делать? У него надо переподписать. А прокурорские ждут. Они же мне дали шанс исправить! Могли бы и вовсе дело завернуть. И тогда я вообще не представляю, как бы меня начальство растерзало! Поэтому прошу коллегу: отворачиваюсь, поворачиваюсь, а подписи уже стоят! Так и выкручиваемся. А если задуматься, если нормальный адвокат будет? Представь, как дело можно развалить! И такое каждый день. А если я буду ждать, искать начальника МОБ для подписи, то дело не сдам, в сроки не уложусь, вернут его на доследование! Ух, что будет! Из-за точки! – расчувствовался перед друзьями Габоронов.

– Я, честно говоря, всегда в шоке от твоих историй. Я милицию по-другому себе представлял, – по сочувствовал Юрий.

– Это всё фильмы, потому что! Кто их снимает? А главное зачем? Не, я понимаю, может, для создания романтики, чтобы парни подкинулись и пошли работать. Но ведь именно от этого и разочарования! Представь, насмотрелся фильмов про то, как хирург делает высокотехнологичные операции на дорогом оборудовании. Готовясь к ней месяц. При этом разъезжая на дорогом автомобиле без крыши. Имея красавицу жену. И показывая свой характер заведующему поликлиникой: «эту операцию нужно делать только после того, как придут анализы из Швейцарии, а пока – пока»… Насмотрелся фильмов, отучился в МЕДе, пришёл… А там, в реальности, сидит хирург в районной поликлинике с обшарпанными стенами, бескрайней очередью, владеющий только скальпелем с йодиком. Вырезает аппендициты нескончаемым потоком, иногда не дожидаясь результатов анализов. Работая всё время на ногах, между прочим! Что хорошего, когда искусство задаёт искажённый вектор в профессиях? Кто знал, что расследование уголовного дела – это вот бумажечки да оформления? Сидишь с утра до вечера, только и думаешь, как бы успеть всё оформить. А в кино? Менты вечно: встали, поехали, в кафе пообедали, за угол зашли, убийцу притащили. А следак? – фу, это не он, пойду сам настоящего поищу! Кто за него дела делает в это время? А он следователь! Расследование – это не поиск преступника, а оформление преступления! А поиск – это оперативно-розыскные мероприятия. Этим опера занимаются. Но в фильмах следак ОРМ наводит, а дела кто за него печатает? Они вообще головы не поднимают, только и шлёпают по клавиатуре без выходных, горбяку сутулую наращивают от сидячего образа жизни… А в фильмах? Перестрелки! Пистолеты у всех! Да нам пистолеты только на суточное дежурство дают. И не дай бог нам в кого-то выстрелить! Просто не дай бог! Нам, когда только дают карточку-заместитель[5 - Заламинированный документ, карточка – оформляемая сотруднику одновременно с закреплением табельного оружия. Обменивается на оружие в дежурной части при его получении.], сразу вдалбливают: стрельнешь – сами же тебя посадим!

– Как с Евсюковым[6 - Денис Евсюков – бывший майор милиции, в состоянии алкогольного опьянения убивший и ранивший людей в московском супермаркете. 19.02.2010 признан судом виновным в совершении данного резонансного преступления, приговорён к пожизненному заключению.], да? В феврале же ему пожизненное дали? – друг привёл неудачный пример, но, судя по всему, хотел просто обсудить данный случай.

– Это другое, Юра… Вообще другое. Там, судя по новостям, у человека просто башня поехала. Стрелять в случайных людей! Судя по записи с камер, уверенный он какой-то был в себе. Не как набухавшийся до беспамятства человек, чтоб не соображал, что делал. Он точно умышленно всех расстреливал. А вот почему у него кукуха поехала? Вопрос! Просто из-за работы психика не выдержала? Не верю. Наш брат столько мути за службу видит и слышит, что к сочувствию, а значит, восприятию чужого горя иммунитет вырабатывается! Нас чтоб эмоционально подцепить, надо прям детские трупы увидеть. И чтоб убийца рядом стоял, улыбался. Тогда да. Можно по инерции попытаться гада задушить… А тут. У Евсюка же никто не умер в семье! Ну, с женой поругался, говорят. Не знаю. Да даже если так, но такое совершить… Наш брат может нажраться! Может за рулём пьяным случайно кого сбить – это да! Но чтоб расстреливать?.. Это более чем жесть… У него, наверное, изначально с головой не всё в порядке было. На медкомиссии не досмотрели, наверное. А тут вылилось. В голове не укладывается!

Заехав в переулок Скалистый, неподалёку от дома № 6, Юра припарковался. Десяткин уже ждал их на месте.

– Где стоял автомобиль Шавко? – обратился старший лейтенант милиции к подозреваемому по делу.

– Тут и стоял, как сейчас, – указал Десяткин на по-прежнему припаркованный на том же месте автомобиль Шавко.

– Так даже лучше! – Габоронов обрадовался, что в эксперименте будет участвовать не просто схожий по марке, модели автомобиль, а именно тот самый.

Как бы не хотелось проделать всё незаметно для окружающих, соседи в тихом переулке сразу повылазили из окон домов. «Да, свидетелей должно было быть хоть отбавляй» – подумал Сергей. Обратил внимание дознаватель и на яму, из-за которой весь сыр-бор. «И правда, для иномарки очень глубокая, днищем зацепишь», – пронеслось в голове старлея.

– Алексей Борисович, вставай, пожалуйста около машины. Покажи, как ты подошёл, когда Шавко выгружал мешки. Встань около багажника. Вот так. Понятые тоже в кадре должны быть. Отлично, – фотографировал дознаватель на свой цифровой фотоаппарат «Sony» указанные постановки.

Таким же образом Десяткин послушно позировал около водительской двери автомобиля Шавко. Далее изобразил сам удар по двери, приставив ногу – всё было сфотографировано.

С дома показался потерпевший, Василий Анатольевич Шавко. Действительно, пожилого возраста человек, худощавого телосложения. Типичный дед.

– Здравствуйте! А Вы, наверное, Шавко? – по памяти не помнил имя-отчество дознаватель.

– Да, здравствуйте! Это я, – с интересом подтвердил свою личность Шавко.

– А я дознаватель по Вашему делу, Габоронов Сергей, – по-простому представился старший лейтенант.

– Был же другой дознаватель, там девушка была какая-то…

– Совершенно верно. Но в данный момент дело находится у меня. И хочу Вас обрадовать, лёд тронулся. Десяткин даёт признательные показания, направим дело в суд. Поэтому от Вас тоже оперативная помощь понадобиться.

– Да Вы что? А я уже и не надеялся! Во как Вы это дело раскрутили! А то до Вас…

– Перестаньте. Просто Десяткин уже и сам устал от этого, вот измором и взяли, – Десяткин данного разговора не слышал, находился в стороне, с понятыми.

– Хорошо. Я бы тоже хотел, чтоб это закончилось…

– Отлично! Смотрите, не спугните только удачу. Сейчас Десяткин придёт к Вам примирятся. Он возместит Вам ущерб. Он хочет прекратить дело за примирением сторон.

– Как это? – начал переживать дедушка, что есть какой-то заговор.

– Не переживайте! Что бы дело направить в суд, нам нужно его признание. Пусть так всё и идёт. Потом напишите заявления на прекращение дела, но это будет рассматривать прокуратура. Посмотрим, что она решит. В любом случае, Вам нужно радоваться, что он хочет возместить ущерб. И вот тут слушайте внимательно: с юридической точки зрения, когда совершено преступление и Вам причинён ущерб, преступник его возмещает либо добровольно, либо через гражданский иск в суде. А само уголовное дело – это разбирательство и наказание за само преступление! Понимаете. То есть уголовным делом мы его наказываем за то, что он совершил. Но вот возместит ли он Вам, даже если его признают виновным – это другой вопрос. А тут он согласен это сделать! Поэтому Вам очень повезло. Соглашайтесь принять от него сумму ущерба, его извинения, и всё тогда разрешится для всех лучшим образом. Вам – компенсация. Нам – дело в суд. Ему – судимость. Хорошо? Договорились?

– Да, я понял, мне главное, чтоб ущерб возместил!

– Вот, это главное. Будьте на связи, телефон не меняли? Я позвоню Вам, чтоб пришли, всё подписали.

Дознаватель с потерпевшим распрощались.

– Алексей Борисович, я с ним переговорил, – обратился уже дознаватель к Десяткину, – Дедушка, в принципе, согласен принять извинения и возмещение ущерба. Сейчас идите к нему и договаривайтесь. Только сделайте это искренне, дед всё-таки, жалко старика…