– Хрен вот ему теперь! – махнул уверенной пьяной рукой Мишарин. Очки съехали набок, он решительно их поправил.
– Чего тебе, жалко? – не понял старпом.
– А речь в Фултоне? Забыли? Военный блок против СССР! А?!
Все посмотрели на Николая. Белов потрогал за талию и черненькую Нину, сидевшую ближе к двери. Тут тоже все прошло успешно. Белов потянулся за куском хлеба и «нечаянно» заглянул ей в глаза. Глаза у Нины были строгие и немного косили. Руку она не убрала, но и смотрела почти безразлично. Даже не улыбнулась.
– Против нас?! – продолжил Николай задиристо. – А?! Оружием бряцают союзнички! Сколько нам надо времени, чтоб до конца Европы дойти? Не подумали они! – Мишарин даже привстал, будто уже собрался начать движение к концу Европы.
– Чего он там сказал? – спросил старпом и поставил пустую бутылку к ножке стола.
– Военный блок предлагает против СССР! Не нравится ему распространение коммунистического мировоззрения в мире!
– Это я по радио слышал, а что еще? – не отставал Фролыч заинтересованно.
– Я не знаю, – слегка растерялся Николай, – речь целиком не печатали… Но Сталин ему ответил! А?! Как он его! Читали в «Правде»?
– Это же в прошлом году было, чего вспомнил? Ты лучше про югославов расскажи, что у них там… – Белов брякнул первое, что пришло в голову, ему совершенно все равно было, что там сейчас в Югославии, он захмелел и ему уже не выбрать хотелось, а увести как-нибудь обеих девиц. Куда-нибудь. Он слышал, что такое бывает.
Николай потянулся к литровой банке с разведенным спиртом. Стал наливать, расплескивая, девушки прикрыли свои рюмки ладошками.
– Про Югославию… это наши интересы на Балканах! Сейчас расскажу, но сначала за Сталина выпьем! Знаете, что?! – Он пытался придать своему лицу самый серьезный вид, но его пошатывало. – Нам очень повезло, что мы живем в одно время с таким человеком! Понимаете?! Мы об этом не помним, а это оч-чень важно! – Он задрал рюмку вверх, наплескал на колени Фролыча, но не заметил этого, а продолжил с пьяным напором. – Другие страны и народы скучно и неинтересно живут, а у нас… все кипит! Вся страна – великая социалистическая стройка! Впервые в истории человечества люди не за страх, а за совесть созидают свое светлое будущее – социализм и коммунизм! Благодаря Сталину мы – пример всем! Мы самая сильная страна в мире! Пройдет немного времени, и мы экономически задушим Америку! За Сталина! – Мишарина опять качнуло, в его стопке почти ничего не осталось. – Я счастлив, что живу в такое время, и что нами руководит человек мирового масштаба! Мы выдающаяся нация Ленина и Сталина! За Ленина-Сталина!
– За Сталина! – хмуро и уверенно стал подниматься Белов, посматривая на портрет спокойно улыбающегося вождя на стене напротив и невольно вспоминая сегодняшнее утро. По телу бежали пьяные мурашки гордости. – Хорошо сказал, Николай!
Девушки тоже заскрипели кроватью, поднялись, выпили, невольно толкаясь локтями в тесноте каюты, только старпом остался в кресле. Мишарин выпил, и увидел сидящего Фролыча:
– Вы что, Сергей Фролыч?! Не будете?! – от удивления он тянулся к старпому пустой стопкой.
– Всё, у меня вахта, вставать в четыре…
– А с американцами война будет или нет, как считаешь? – спросил Белов, цепляя ложкой в банке с консервами, другой рукой обнимал девушку.
– Почему с американцами?
– Из-за Кореи!
– Не будет!
– А чего тогда в газетах пишут?
– Все нормально. Войска вывели. И мы и американцы. Теперь корейцы сами решат, как им жить. Я думаю, коммунистическая идеология победит. Южные корейцы видят, какая власть на севере. Народная! Свобода от капитала! Всеобщее равенство! Согласны?! Совсем скоро режим Сеула падет, люди захотят жить лучше! Правильно? Все-таки, власть народа – это власть народа!
Старпом крепко зевнул на этих словах, и с трудом вытащив тело из узкого кресла, встал:
– Правильно говоришь, не будет войны, американцы – они нормальные ребята, я с ними работал! Все, пойду досыпать…
– Фролыч, глянь там механика. Не уснул? – попросил Белов.
– Лады, – старпом вышел из каюты, аккуратно прикрыв дверь.
– А где он с ними работал? – Мишарин озадаченно смотрел на Белова.
– На Дальнем Востоке всю войну суда водил по «Ленд-Лизу». У него наград – китель не поднимешь! Главный американский орден есть! – Белов говорил вполголоса, поглядывая на дверь, он гордился своим старпомом.
– Вы про стройку обещали рассказать! – попросила Светлана. – Жилье будут строить?
– Про стройку?! Пожалуйста! – Мишарин задумался, – я, как проектировщик, все знаю!
– Валяй! – кивнул Белов. Нина была фигуристее, талия узкая и крепкая, но сидела прямая и напряженная от руки Белова. Светлана помалкивала, и талия, и пониже у нее было мягонькое, у Белова голова временами начинала кружиться.
– В этом году будет построено, – Мишарин загнул мизинец на левой руке, – жилье на десять тысяч человек. Это считая ВГС и ПГС[14 - ВГС – временное гражданское строительство, ПГС – постоянное.]. ПГС – хорошее, дома брусовые в основном, потом – школа большая, двухэтажная, тоже из бруса, по новому проекту. – Он осмотрел всех, его слушали внимательно. – Дом культуры, здание Управления – тоже двухэтажные, библиотека, потом… два магазина – промтоварный и продуктовый, госбанк, баня, прачечная, пекарня, больница и роддом. Стадион, он же – зимний каток!
– И все в этом году? – не поверила Светлана.
– В этом! – Мишарин решительно мотнул головой. – У меня в бюро пятнадцать сотрудников скоро будут – голова кругом идет!
В этот момент Нина, недовольно стряхнув с себя руку Белова, начала вставать. Усмехнулась, как Сан Саныч трусливо отдернул другую руку с коленок Светланы.
– Ты пойдешь? – спросила подругу.
Светлана удивленно взглянула на Белова, потом на Нину.
– Может, посидим еще? Интересно же…
– Я пойду! Куда тут? – не согласилась девушка.
– Я провожу! – Мишарин начал подниматься, потерял равновесие и навалился на стол. – Ой, на море качка!
– Я тоже пойду, пропустите меня…
– Да куда вы?! Посидим еще! Девушки! – планы Сан Саныча рушились. Даже и теперь он не выбрал еще. Грудь у Светланы была пухлее, чем у Нины, но ноги толстоваты, у Нины фигурка была, что надо, но смотрела по-прежнему строго. То есть уже не смотрела вообще!
– Пустите меня, Александр! – просилась Светлана, легонько упираясь ему в плечо.
– Все, идем! Прогуляемся. Вы, кстати, где живете? – заинтересовался Сан Саныч, когда они спускались по трапу. – Не там?
Это была шутка. Слева на склоне, не так и далеко, мерцали в сером свете белой ночи огни множества костров. Вокруг угадывались сгущения темных бушлатов – заключенные за колючкой коротали ночь.
6
Будущие строители железной дороги все прибывали и прибывали. У костров, которые видел Белов, сидел полуторатысячный этап, разгруженный ночью. Еще почти тысячу заключенных определили в пять больших палаток лагпункта № 1, там же начали ставить еще несколько, но в бардаке разгрузки затерялись где-то каркасы, а может, их и не погрузили, и заключенные, сложив вдвойне и втройне огромные полотнища палаток, полегли на брезент средь моховых кочек. Привычно прижимались друг к другу.
Горчаков весь вечер занимался больными с новых этапов, крохотный медпункт был давно переполнен, в коридоре лежали на матрасах, медикаменты кончились. Георгий Николаевич вышел на улицу и объявил, что приема больше не будет. Лагерники, толпившиеся двумя кучками, каждая со своим конвоиром, начали роптать.
– Ты нам туфту[15 - Туфта (жарг.) – обман, туфтить – обманывать, часто – прикидываться, что работаешь.] не парь, лепила! Полдня тут припухали, ты чё, в натуре?! – зло сипел худой блатарь с рябым и остроносым лицом.
Его поддержали другие, возник шум, конвоиры заматерились. На крыльцо вышел Клигман: