Честь имею

Честь имею
Виктор Вассбар

Роман «Честь имею» – повесть о любви и преданности, состоит из 3-х частей.1. «Взорванная любовь». Мирная жизнь России до Великой Войны 1914 года, в которой юная княжна Лариса Пенегина, отдавшись сердцем и душой грузинскому князю Абуладзе, была предана им.2. «Россия в огне». Великая война, в которой любовь проверялась временем и испытанием на верность.3. «Рубиновые слёзы». Революция 1917 г., гражданская война. Противостояние белых и красных, в котором не угасли верность, надежда и любовь.

Честь имею

Виктор Вассбар

Редактор Виктор Васильевич Свинаренко

Дизайнер обложки Елена Вячеславовна Смолина

Корректор Светлана Михайловна Свинаренко

© Виктор Вассбар, 2021

© Елена Вячеславовна Смолина, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-2609-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Роман «Честь имею» – вторая попытка изложить в художественной форме часть истории России начала 20 века. Первая – роман «Корни России», совместная работа с Виктором Зимаковым.

Роман «Честь имею» состоит их трёх частей.

Часть 1. «Взорванная любовь». – Мирная жизнь России до Великой Войны 1914 года, в которой юная княжна Лариса Пенегина, отдавшись сердцем и душой грузинскому князю Абуладзе, была предана им.

Часть 2. «Россия в огне». – Великая война (В советское время называемая Империалистическая или 1 Мировая), в которой любовь проверялась временем и испытанием на верность.

Часть 3. «Рубиновые слёзы». – Октябрьская революция 1917 года, гражданская война на Алтае. Противостояние белых и красных, в котором не угасали верность, надежда и любовь.

Все три части не историческая хроника, – констатация известных исторических событий России начала 20 века, а художественное произведение, изложенное в хронологическом порядке.

О современности и давности в романе.

Речь в диалогах романа показана современным языком – без употребления старославянских слов и фраз, бытовавших в начале 20-го века, к которому относится сюжетная линия данного произведения. Цель, не отвлекать тебя, читатель, на осмысление забытых, утраченных временем слов нередко употребляемых некоторыми авторами моей современности в своих произведениях.

Описывая в своих произведениях события вековой давности с вводом в них диалогов из смеси современных и старославянских слов, я варил бы ежовый комок, который, несомненно, трудно бы усваивался тобой, читатель моего времени, что превращало бы мою работу в пародию. Эта книга серьёзный роман, а не сборник юмористических рассказов. Исходя из этого, все диалоги в произведении я поставил в разговорной форме моего времени. Хотя некоторые отступления от литературно принятых разговорных норм присутствуют, и то лишь для сближения читателя с героями романа.

Пролог

Два года назад – в 2018 году случай свёл меня с интересным человеком – Парфёновым Алексеем Петровичем, с которым в нашей юности мы ходили по одним улицам, – Приречной, Чехова, Луговой, Максима Горького, Льва Толстого и другим кривобоким, пыльным в жару и вязким от грязи во время дождей, окраинным улицам старого города. Собственно, товарищ моей юности и сейчас ходит по ним, его дом всё ещё жив и стоит на улице Чехова (некогда 2-я Луговая), а я в 18 лет переехал с соседней с ней улицы Луговой в новый район города – Черёмушки. В Черёмушках моей семье дали благоустроенную квартиру и мы переехали в неё из комнат без удобств дома вековой постройки. Дом был построен в 19 веке какой-то бельгийской компанией торгующей сельскохозяйственными орудия и приспособлен под склад. В советское время дом приспособили под жильё, но не утеплили и пол в нём был очень холодный, по нему даже «гулял» ледяной ветер, тянущийся от входной двери покрытой толстой коркой льда, поэтому зимой по нему можно было ходить только в валенках. Тепло было только возле печки, которая топилась беспрерывно. Переехали и с тех пор я забыл тот дом, те окраинные улицы и ни разу не ступал на них. Шли годы, изредка проносилась мысль, – пойти и посмотреть на дом и улицы моего детства, потом всё внутри меня перегорало, считал, что не найду то, что когда-то было в моём детстве и юности.

Два года назад – в 2018 году, кто-то сидящий внутри меня сказал:

– Тебе что… не хочется пройтись по улицам детства?

Подумав, ответил ему, – сидящему в моей голове:

– Хочется, но я не найду там то, что хотелось бы.

– Подумай, может быть что-то осталось, что навеет приятные воспоминания. Конечно, человек жив более не воспоминаниями, но и отбрасывать их нельзя, – настойчиво звал меня в прошлое он, сидящий в моей голове.

– Пожалуй ты прав, – ответил я, решив в ближайшее время пройтись по ушедшим в прошлое улицам старого города, где любил и творил первые стихи девчоночке, которая мне нравилась, но которая так и не узнала о моих горячих чувствах к ней.

– Правильное решение, – похвалил меня голос. – Город растёт, обустраивается, с его лица исчезают старые здания, и придёт время, когда выросшие на руинах их многоэтажки полностью сотрут память о них. Твоё счастливое детство останется лишь в старых фотографиях и в укромных уголках твоей памяти людей. Не больно ли?

– Повторяю, ты прав. Но что из этого?

– То, что время неумолимо летит в неизвестность, – ответил он мне. – Каким будет для тебя завтрашний день, тем более следующий год, ты не знаешь. Так стоит ли откладывать на потом поход по местам твоей молодости? Может быть разумнее будет поехать сейчас, день на самом взлёте, – прекрасное летнее утро.

Я задумался. В памяти всплыла расползшаяся на четверть ширины улицы вечная лужа, заселённая дафниями. Я чётко увидел её, тянущуюся вдоль дома, в котором жил.

– Живы лишь названия улиц, – проговорил. – Вот и всё, что осталось от них – улиц моего далёкого прошлого. Так сто?ит ли торопиться? Хотя… может быть, ты и здесь прав! Поеду прямо сейчас, навещу край моего детства, юности и первой любви.

И вот я уже стою на улице Луговой, смотрю на дом, в котором жил. Удивительно, он всё ещё стоит, но уже мёртв, – у него обвалилась крыша и сквозь неё видно небо, от дома остались лишь стены из красного кирпича. Ностальгия, если так можно выразить ушедшее время, повела к окнам без рам и стёкол. Сквозь пустой проём одного из них, – окна? некогда смотрящего на улицу из квартиры, в которой жила моя семья, я увидел щемящую душу пустоту и услышал тоскливую немоту.

Рядом с моим домом доживает свой век ещё один дом, близнец дому моего детства, а частных домов на улице уже не было, на их месте пустота, огороженная непроницаемым для взгляда забором. Тоскливо, хочется незамедлительно покинуть эти унылые места, но что-то удерживает меня. Я что-то ищу, но что, не могу понять.

– Вспомни, войди в свою память, – вновь слышу внутренний голос.

– Лужа! – резко воскликнул. – Нет лужи, и дом упал на колени, – врос в землю более чем на метр.

Голос промолчал, чем-то неудовлетворённый. Вероятно, я не понял его намёк.

Окинув прощальным взглядом кусочек моей юности, неспешно пошёл к перпендикулярной улице – Промышленной, вяло текущей в нескольких шагах от дома, где некогда жил с родителями. Прошёл по её узкому пыльному грунтовому полотну на улицу Чехова, которая тотчас «уничтожила» меня своей обезличенностью, – полной потерей былых черт, – частных домов и бараков, из которых по праздничным дням в моей юности несся хор нестройных голосов, – пелись «пьяные» песни и кружила по улице звонкая перебранка соседок.

– Не греет? – вновь услышал внутренний голос.

– Тревожит! – ответил.

– Что именно? – спросил он.

– Мы теряем свои корни. Застраивая города, стираем своё прошлое. Почему бы не оставить на старых улицах хотя бы крупицу прошлого? Почему непременно нужно всё снести и закатать в асфальт свою историю?

– Оглянись, может быть, что-нибудь ещё живо.

– Надо же, – удивился, увидев на противоположном конце улицы крепко стоящий деревянный дом. – Как это он избежал участи своих собратьев? Интересно, обитаем ли он?

– Пойди, и узнай, – посоветовал голос.

И я пошёл к единственному сохранившемуся на всей улице Чехова бревенчатому дому, возможно, вставшему на землю ещё в начале 20-го века и крепко стоящему и поныне.

Отворив калитку, вошёл во двор, прошёл боковой стеной дома к его входной двери, постучал в неё. На мой стук услышал краткое:

– Войдите!