Спокойных дней не будет. Книга III. Время любить

– Да, ты прав. Ты еще не все знаешь.

– И что же мне предстоит узнать?

– Что с обеда я здесь больше не работаю.

Она поднялась и пошла к дверям, твердо припечатывая тонкими, как иглы, каблуками потрепанный ковролин.

– По законодательству у меня есть право… – начал он и осекся.

Она обернулась и вернулась к столу, оперлась о него обеими руками, наклонилась так, что он увидел белоснежные кружева бюстгальтера в вырезе ее блузки и непроизвольно сглотнул слюну, как голодный при виде накрытого стола. Ее потемневшие глаза были двумя ледяными лунками, в которых плескалась ярость.

– По законодательству? Я плевать хотела на ваше законодательство. Посмотри внимательно, ты давно меня знаешь. Я принимала ухаживания начальника, я сплю с собственным братом, я не нуждаюсь в зарплате и помощи. Я могу жить так, как мне нравится. И мне плевать на государство, а государству плевать на меня, пока моя семья платит налоги. Может, ты собираешься напугать меня записью в трудовой книжке? Так я ведь могу выбросить ее в мусорное ведро и не работать больше никогда. И при этом за всю жизнь не потрачу свой счет в одном только Дойче Банке. Ну, так какое из своих начальственных прав ты собираешься реализовать?

– Вот как ты заговорила!

Он хотел откинуться в кресле и хоть чуть-чуть подумать, но она словно пригвоздила его к месту, и он не мог оторвать глаз от ее груди, одновременно представляя себе, какой соблазнительный вид открывается с другой стороны стола.

– Вот так я заговорила. И что дальше?

– Не знаю, что дальше. Но, думаю, что у тебя просто весеннее обострение. Ты не уволишься.

– Если ты пытаешься таким сомнительным способом воззвать к моей совести, то напрасно тратишь ораторский дар.

– Полагаю, твой новый друг не видел тебя такую.

– А ты знаешь какая я?

– Ослепительная! – вздохнул он и поднял глаза к ее злому лицу. – Возбуждающая! Просто вулкан эмоций! Он сможет оценить тебя по достоинству?

– Не твое дело.

– Как далеко ты позволила ему зайти?

– И это не твое дело.

– Еще бы! У тебя ведь только исключительные любовники, другим места нет. Ты не боишься, что они между собой не поладят?

– Почему я должна бояться? – с вызовом спросила она, но он заметил, что ее голос на миг дрогнул. – Они никогда не встретятся.

– А если твой брат узнает?

– Ты пытаешься шантажировать меня?

– Помилуй, Соня. Кто угодно, только не я. Я просто беспокоюсь за тебя.

– Не стоит, – бросила Соня и, выпрямившись, оправила блузку. – Я смогу за себя постоять. Извини, у меня мало времени. Надо писать письмо…

– Можешь написать его после обеда.

– Это значит, можно повременить с заявлением об уходе?

– Я тебя не отпускаю. Ты – мой лучший работник.

– Может и не лучший, но временами полезный, – без выражения сказала она и закрыла стеклянную дверь.

– Не просто полезный, – пробормотал он себе под нос. – Незаменимый.

Они подошли к скамейке, на которой встретились в прошлый раз, одновременно. В руке у Арсения был маленький букет из белых, желтых и синих крокусов. Кремовый плащ с багряной подкладкой болтался на сгибе локтя.

– Вы пришли, – расцвел улыбкой мужчина и со старомодным изяществом склонился над протянутой рукой. – Я счастлив!

Она залилась румянцем и с осторожной нежностью посмотрела на его каштановую шевелюру.

– У нас такой аврал. Шеф не хотел отпускать меня на обед.

– И все же вы вырвались.

– И чуть не уволилась.

– Из-за меня?

– Из-за вас, – без кокетства подтвердила она и потупилась. – С моей стороны было глупо затевать ссору. Но я не знала, как сообщить вам, что я могу задержаться.

– Нужно было оставить вам мой номер.

– Похоже, что так.

Они обедали в кафе с видом на бульвар, и Арсений поминутно прикасался к ее руке, будто хотел убедиться в действительном присутствии женщины.

Они говорили о погоде, о весне, о предстоящем отпуске. Обо всем и ни о чем конкретно. Сорок минут пролетели, как одна.

– Мне пора. – Соня потянула к себе руку, находящуюся у него в плену, к себе. – Спасибо за чудесный обед.

– Завтра здесь же? – спросил он. – У них неплохой повар.

– Да-да, завтра, – закивала она и полезла за кошельком.

– Соня, я знаю, что вы в состоянии оплатить наш обед и даже провести благотворительный прием для всех нищих на бульваре, но здесь вы со мной. И мне обидно такое отношение.

– Простите, я по привычке. – Она смутилась и торопливо закрыла сумки. – На работе мы платим каждый за себя.

– Так значит, завтра?

– Ох, нет, – вспомнила она. – Ведь завтра суббота. Может быть, в понедельник?

– Вы хотите оставить меня тосковать целых два дня?

Они стояли на улице возле ее машины, и она нервничала и смотрела на часы.