Граф Дебоннер осёкся, словно только что вспомнил о присутствии дочери.
– Это какая-то злая шутка, моя милая, – извиняющимся тоном произнёс он. – Письмо будто бы написано… герцогом Вермийяром…
– Кем?! – рванулась к нему Шарлотта.
– Ради Бога, ради Бога успокойся!.. Вот, пожалуйста… Это бумага на право владения всеми поместьями Вермийяра, а также домом в Париже… так-так… вот… на имя герцога Поля Франсуа Вермийяра, рождённого в июне тысяча семьсот девяносто… Чёрт, этот год мы только собираемся встречать… А дата?! Письмо датировано сегодняшним днем!.. Что это за жестокая шутка? Что это за Поль Вермийяр?!
– Это мой сын, которого я ношу под сердцем, – сказала Шарлотта и, опустившись на подушки, закрыла глаза. «Франсуа!.. Жив ты или мёртв, где бы ты ни был сейчас, что бы ни случилось с твоим телом и душой, я люблю тебя и буду любить всегда. О тебе будут все мои молитвы, и каждый день моей жизни станет шагом на пути к нашей встрече. Теперь я знаю, что такое вечная любовь!..»
Она открыла глаза и улыбнулась сквозь слёзы. Старый сочинитель сказок наклонился и поцеловал её руку. Граф Дебоннер, оправившись от изумления, приосанился.
– Я всегда говорил, что герцог Франсуа Вермийяр – великий человек, – с важностью изрёк он.