9 часов над Атлантикой

Из салфетки сооружает колпак и накрывает им пластиковый стаканчик с соком.

Я притворяюсь, что сплю, а хочется плакать. И я бы поплакала, если б умела, если б знала, как. А так приходится скулить внутри.

Лео больше не прикасается к моим ногам, хотя они продолжают лежать на его тёплых бёдрах, в его руках уже знакомый мне блокнот, и в этом блокноте он что-то усердно пишет, консультируясь, время от времени, в своём планшете, и ещё реже включает телефон. Ждёт звонка, думаю. Только это отличает телефон он планшета. Но кто ему сюда дозвонится? Или это у него уже привычка?

Вскоре около него собирается толпа из стюарда и стюардессы – у бабки с краю опять проблемы. В прошлый раз она не могла разобраться с телевизором, до него ей требовался плед потеплее, пару раз она на кого-то жаловалась. А вот теперь, похоже, очередь дошла до нас.

– Я прошу прощения, – обращается к Лео молодой блондин Брэндон, включая свет у него над головой. – Вы не могли бы нам показать, что Вы пишете?

– Зачем? – с искренним возмущением вопрошает Лео.

– Прежде всего, я ещё раз прошу у Вас прощения и спокойствия. Дело в том, что дама в кресле напротив уже несколько раз жаловалась на Вас. Она утверждает, что Вы иностранный шпион и переписываетесь на зашифрованном языке с террористами.

– Что? – теперь в голосе Лео ещё больше искреннего возмущения.

– Мы подумали, что лучше разобраться с этим на месте, чем заставлять пожилую даму нервничать. Можно посмотреть Ваш блокнот?

– Пожалуйста, – Лео вдруг становится совершенно спокойным и протягивает стюарду блокнот.

Тот внимательно изучает, переворачивает листы.

– Похоже на математику.

– Логарифмические и дифференциальные уравнения, если точнее, – кивает Лео, с трудом пряча улыбку. – Ничего, собственно, сверхсекретного, максимум моя коммерческая тайна, которую я по закону имею право защищать, но не вижу в этом сейчас принципиальной необходимости.

Стюард, изначально зная, на что шёл, всё равно густо краснеет. Только Моник – судя по бейджику – рядом с ним не до конца понимает весь трагизм и комичность ситуации:

– Вы математик? – спрашивает.

– Программист.

– Я ещё раз приношу извинения… – спешит перебить её стюард, но Лео устал слушать как раз именно его.

– Всё в порядке.

Стюардесса принимает на себя роль медиатора:

– Беспокоиться не о чем, Пайпер, – обращается к бабке. – Ваш сосед математик, это математика, мэм. Вам принести ещё воды? Подушку? Печенье?

– Свежих мозгов? – подсказываю ей, и Лео вздрагивает.

– Ты уже не спишь?

– Телешоу – страшная вещь. Людей с маринованными мозгами становится всё больше, – говорю, подбирая под себя ноги.

Стюардесса хмурится, бабка смотрит на меня с непониманием и недоверием. Но мне на обеих наплевать:

– Ты, иностранный шпион, чего не разбудил меня, чтобы ноги убрала?

Billie Eilish – No Time To Die

– Они мне не мешали.

– Ладно. Пора меняться сценами, – говорю ему. – Сейчас только шоу досмотрю, – нажимаю кнопку, понижая затемнение в иллюминаторе.– Как же красиво! Каждый раз не могу оторвать глаз от этого дива, – снова жму на неё, чтобы запустить фиолетовый газ в пространство между стёклами.

Лео пристально наблюдает за моими действиями.

– Мне кажется, в моей жизни ещё никогда не было так много солнца! И оно здесь какое-то сюрреалистичное, ты не находишь? – говорю, как только яркий солнечный свет заполняет всё пространство вокруг нас.

– Я думаю, нам крупно повезло, что поблизости нет кричащих младенцев.

– Это точно, – соглашаюсь, глядя на него и желая большего, нежели только отражение иллюминаторов в стёклах очков. – Слушай, ты не мог бы на пару секунд снять свои эти… очки? – наглею.

– Зачем?

Вначале я не отвечаю – смотрю на его голубоватые стёкла, стараясь увидеть сквозь них. Затем сознаюсь:

– Хочу знать, какого цвета у тебя глаза.

Пару секунд он обдумывает мои слова, затем медленно их снимает. Тишина. Тишина в саду зелёного чая.

– Зелёные, – сообщает с улыбкой.

– Зелёные… – соглашаюсь с ним.

– У тебя рот открыт, – ставит меня в известность. – И голова сейчас опрокинется назад. Ты выглядишь, как Алиса, провалившаяся в кроличью нору.

– Я и есть Алиса, провалившаяся… в нору. А в ней неожиданно сад. И чайные листья… или гвоздика?

– Зависит от света.

– Зелёный чай – мой любимый, – сознаюсь, немного придя в себя. – Кажется, я только что влюбилась.

Лео не может сдержать смешок и опускает глаза – этот парень ещё способен смущаться. Хотя, я кого угодно могу смутить. Но у меня месяц только правды, и я себе в ней не отказываю:

– Почему у меня ощущение, что я давным-давно тебя знаю? Не несколько часов, а лет, может быть, сто? – говорю ему, пересаживаясь на место у прохода, уступая ему своё.

– Серьёзно? А я как раз хотел спросить, не встречались ли мы раньше?

– Что у тебя? Близорукость? Дальнозоркость? – спрашиваю.

– Ничего. Я вижу нормально. По крайней мере, пока.

Оторопеваю:

– А очки зачем?

– Я много часов провожу за экраном – до пятнадцати в сутки. Глаза воспаляются и болят, слизистая сохнет.