9 часов над Атлантикой

– Клуб избранных – счастливчики, кто занимался любовь на высоте. Говорят, из-за разреженности воздуха мозг испытывает некоторую гипоксию, запускающую компенсаторные процессы в организме…

– Короче, в чём разница? – теряю терпение.

– Ощущения острее.

– Обалдеть! Вот это действительно звучит интригующе!

Осада туалета увенчалась, наконец, успехом – в проходе появляется девушка. Секс бомбой её не назовёшь – обычная девица с перевесом килограммов в десять, на голове две косички колоском и очки на носу. Самое интересное – это парень, вот тут глазам есть, где разгуляться! Высокий, плечистый, он довольно быстро пробирается по проходу в нашу сторону под аплодисменты и улюлюканье других пассажиров. Причём хлопают ему в основном мужчины и громче, чем освистывают.

– Ничего себе, бицепсы! – восклицаю ему вслед.

Но, надо признать, у парня и ноги отменные, и задница, да и вообще он целиком выглядит на все сто.

Развернувшись как положено, чувствую на себе взгляд соседа.

– У тебя, кстати, тоже ничего, – спешу заметить. – Но бабка была права, ты худоват, хотя с аппетитом явно проблем нет.

– Какая ещё бабка?

– Да Кэрол же! Слушай! А может у тебя глисты?

Он морщится.

– Нет, серьёзно, они как раз у таких чистоплюев, как ты, и заводятся.

– Чистоплюев?

– Ну а какой нормальный человек возит с собой антисептики на дальние расстояния?

– Тот, кто время от времени испытывает в них необходимость?

– А ты испытываешь?

Весь его фэйс изображает раздражение и отворачивается. Прям такой нежный – за ушком почеши, но шейку не трогай. И хвостик тоже не трожь. И к лапкам не прикасайся. Но ушко чеши, не забывай.

– Интересно, как вообще двое могут поместиться в такой крошечной капсуле? Знаешь, что? Я думаю, ничего они там не делали. Даже если смогли втиснуться внутрь, для самого процесса необходима амплитуда.

– Неправда. Вполне можно… при желании.

Я смотрю на него, он на меня, и тут до меня доходит.

– О Боже, – комментирую, – куда катится этот мир…

– Никуда он не катится. Секс всегда был и всегда будет. Как бы импотенты ни пытались вытиснуть его за рамки приличия, он всегда вылезает обратно. Знаешь почему?

– Почему?

– Да потому что технически потребность в сексе ничем не отличается от потребности в еде и воде. Вот скажи мне, почему половина самолёта чистит в том туалете зубы и справляет нужду в плане отходов, а жажда интима – это аморально?

– Потому что…

И я зависаю. А действительно, почему?

– Так ты закапаешь мне глаза или нет? – спрашиваю.

Он с недоумением отрывается от ноутбука.

– Ты же не хотела…

– Бывает, меняю мнение. Так закапаешь?

Его глаза как-то странно сощуриваются, он не улыбается, но что-то близкое проскальзывает по его лицу.

– Закапаю, но есть условие.

– Какое?

– Мы сделаем это в туалете. Заодно и проверим, достаточно ли в нём места для «амплитуды».

Теперь и мои глаза с понимаем сощуриваются, потому что я стараюсь не порхать слишком сильно ресницами. Встаю с места, выражая готовность, но Лео сидит, не двигаясь.

– Что? – пытаю его.

Он косится взглядом на подвешенные к пластиковому бортику сиреневые босоножки – я зацепила их каблуками за край кармана для газет. Понимаю, если мой зад окажется на 15 сантиметров выше, это значительно упростит наш эксперимент. Или усложнит…

Levante – Tikibombom

Снова опускаюсь в кресло, Лео снимает босоножки и протягивает мне. Я кладу их на пол, сгибаюсь в бублик, готовясь обуваться.

– Стой, – вдруг слышу.

Он без очков. Снял их, пока я раздумывала, как повернуться, чтобы получить доступ к собственным ногам, и теперь смотрит в глаза. Знает, что гипнотической зелени его глаз мотыльки, вроде меня, всегда сдаются без боя. Лео тянется вниз, подхватывает «бабочек» и ставит на свой столик.

– Давай, – говорит.

Я смотрю на свою ногу. Педикюр подтёрся на испанском песке, а на романтический флирт во время перелёта домой моя предусмотрительность не рассчитывала. Перевожу взгляд на его руки – он раскрыл их ладонями кверху и уложил на свои бёдра – ждёт, зовёт. Ладони, пальцы, пресс его живота, обтянутый рубашкой. Мужчина. И я чувствую её – приторную патоку в самой мощной чакре из всех человеческих, она уже не сочится, а вытекает из стремительно растущих трещин и расколов в моём панцире.

Нельзя смотреть в его глаза – я знаю, но смотрю. Смотрю и кладу ногу на его колени, к рукам не прикасаюсь. Прикасается он – кончиками пальцев к пятке, поднимает их выше по ступне, заставив пальцы на ней рефлекторно согнуться, легкие сжиматься чаще, глаза смотреть, не отрываясь. Его рука обнимает мою ступню, и от тепла его ладони, от деликатности прикосновений я практически оргазмирую, выдав себя позорным «Ох». Лео от этого «ох» сощуривается ещё сильнее, и ещё опаснее улыбается – понимает, что клиент созрел.

Чёрт возьми! Это была самая короткая и самая мощная прелюдия в моей жизни.

Как только он заканчивает с босоножками, мы вылезаем в проход, я впереди, он позади, и всё то время, пока идём, я знаю, он смотрит на мои пятки в сиреневых босоножках. Его взгляд – мои чулки, причём от ступней до самого подбородка. И в этих чулках меня так раскачивает, словно я приговорила три бутылки Джека Дэниелса в один присест.

У двери в туалет мне не до веселья, дыхание спирает, жар рвётся наружу, разливается пятнами на щеках и шее, груди, руках…

Hope Sandoval w. Massive Attack + Burial – FOUR WALLS

Я захожу первой, Лео протискивается следом. Места мало, но достаточно даже для такой махины, как он, и меня. Пространство в этой ячейке – деликатес, и несколько часов знакомства сжимаются в миллиметры расстояния межу нами. Я ощущаю вес и жар его тела спиной, ногами, шеей, руками – он повсюду, его так много, что сердце перестаёт биться, теперь оно колотится, как муха о стекло…