Смерть на кончике хвоста

В прихожей она с трудом подавила в себе желание тут же напялить умопомрачительную чужую дубленку: скромнее нужно быть, Наталья Ивановна, скромнее.

Уже надев пальто и натянув сапоги, она внимательно осмотрела внутренности шкафа и прилегающее к нему пространство: странно, но поводка не было. И намордника не было тоже. Что ж, ее версия о том, что собака была поручена на время отъезда кому-то еще, находила свое полное подтверждение. Ну, поводок – это не проблема. На первое время сойдет и ее ремень от сумки…

И теперь самое главное – не забыть ключ от чужой жизни. И желательно никого не встретить по дороге. Никого из знакомых Дарьи Литвиновой. Иначе дурацких разговоров не оберешься…

В подъезде было тихо. Ни одна дверь не приоткрылась, ни одна любопытная физиономия не выглянула на площадку. И наконец-то заработал лифт.

Должно быть, кроме представителей высшего света, здесь проживают еще и законопослушные граждане, рабочие и служащие оборонных предприятий. Встают рано, ложатся рано, не любопытны и не ходят друг к другу в гости с фаршированной щукой, домашним квасом и пирогом «Утопленник».

Пока Тума, ни на секунду не выпуская неожиданную покровительницу из поля зрения, обстряпывала свои делишки, Наталье пришло в голову сразу несколько любопытных мыслей. Не мешало бы прослушать подключенный автоответчик полностью – это во-первых; не мешало бы связаться с кем-нибудь из знакомых Литвиновой, есть же у нее записные книжки, – это во-вторых: не вечно же ей торчать в чужой квартире и бороться с искушениями почище искушений святого Антония.

И в-третьих… Почему бы ей здесь не остаться?

Именно эта авантюрная мыслишка как червь глодала ее все последние часы. И дело было даже не только – и не столько – в доберманихе. Дело было в самой квартире. В соболях в прихожей, в телевизоре, в платье, так небрежно брошенном на кровать, в батарее дорогих бутылок с дорогим пойлом. Одна мысль о том, что ей придется вернуться в постылую коммуналку, к Ядвиге, Бувакиным и целому выводку Бедусей, – одна лишь мысль об этом сводила ее с ума.

Снег беспечно поскрипывал под ногами, в домах еще горели поздние пряничные огни, а в квартире на шестом этаже ее ждали мартини, остатки «Рокфора» и тяжелые шторы в спальне.

– Нет, – сказала она себе и сжала кулаки. – Нет. Ты не имеешь права. Это вторжение. Незаконное вторжение. Карается законом. Сейчас ты заберешь собаку, возьмешь такси и отправишься к себе на Петроградку, Наталья Ивановна. Ты поняла меня?

Наталья села в сугроб и потерла снегом разгоряченные щеки.

– Граждане судьи! Я просто спасала собачью душу – кто же меня осудит, кто бросит в меня камень? Вы знаете все обстоятельства дела. Вы знаете, что возвращаться с собакой по месту прописки – нереально, а оставить ее без присмотра – нереально вдвойне…

К ночи мороз заметно усилился; Тума поочередно поджимала лапы и просительно смотрела на Наталью: пора возвращаться, моя дорогая.

Действительно, пора возвращаться.

Они вернулись в квартиру – и снова никого не встретили в подъезде. Тума, не дожидаясь, пока Наталья разденется, лапой толкнула дверь в ванную: привычка – вторая натура, особенно у собак. Наталья последовала за ней.

Ванная комната встретила ее сверкающим кафелем и зеркалами, махровыми полотенцами и халатами – мужским и женским. Тума уже стояла в ванне, нетерпеливо перебирая лапами.

Наталье понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что к чему. Оранжевая резиновая рукавица, так же как и шампунь с яростным и устрашающим названием – «АНТИБЛОХИН», по всей видимости, предназначались для мытья собаки. Наталья включила воду, перевела ее на душ и принялась осторожно намыливать шерсть Тумы пресловутым «Антиблохином», растирая его рукавицей.

Тума оказалась паинькой: она не дергалась и не скулила; похоже, ей вообще нравилось мыться, да и само времяпровождение в ванной выглядело неким ритуалом. Закончив омовение, Наталья насухо вытерла собаку одним из полотенец (вы уж простите, хозяйка, если это любимое полотенце вашего приятеля!). Рыжие подпалины Тумы заблестели, и Наталья впервые подумала о том, что собака, оказывается, по-настоящему красива.

Сфинкс, римская волчица, Lupa… Эк, куда ее занесло! Кажется, Lupa – совсем из другой оперы.

Наталья вспомнила свою собственную ванную на Петроградке – огромную, выкрашенную в унылую охру комнату. Потолок ванной слегка опустился под натиском протечек, а само грандиозное чугунное корыто пожелтело от времени. И все это пролетарское великолепие освещалось стоваттной лампочкой без абажура. По запыленной проводке бродили тараканы, корыто прикрывала целомудренно-заплесневелая занавеска, а стена напротив была увешана деревянными поддонами: все обитатели квартиры брезговали мыться в общей ванне и использовали ее только в качестве душевой кабинки. Все, кроме старухи Ядвиги Брониславовны…

И вот теперь – ослепительный кафель, шикарная шведско-немецко-французская начинка. Полный комплект. Отпад.

Подарок судьбы, который грех не использовать.

Наталья присела на краешек ванны и принялась рассматривать флаконы с шампунями, бальзамами, кондиционерами, солью и пеной для ванн. На полке перед длинным (во всю длину ванны) зеркалом она насчитала две зубные щетки, два бритвенных станка (дорогой мужской и очень дорогой женский). И одну резиновую игрушку. Что ж, хозяйка квартиры не лишена здоровой сентиментальности, можно не опасаться уголовного преследования с ее стороны.

Тщательно вымыв ванну и отправив остатки собачьих жестких волос в воронку, Наталья напустила воды и ухнула туда все, что было под рукой, – пену, соль и резиновую игрушку. Уточку с печальным носом актрисы Барбры Стрейзанд.

Чего-то не хватает.

Да. Музыки и мартини.

Чтобы сходство с лучшими образцами голливудской романтической комедии было полным.

Спустя пять минут Наталья уже нежилась в пене и потягивала мартини. Жаль, что такая жизнь уготована только обворожительным высокооплачиваемым блондинкам. А неудачницы-шатенки лишены и сотой доли удовольствий.

Она намылила голову и показала язык своему отражению: «Калиф на час, любезнейшая Наталья Ивановна, калиф на час…»

Зато какой час!..

Интересно, почему в стаканчике торчат две щетки? Одна – понятно, убитый горем Денис специально оставил ее, чтобы был повод вернуться после приезда. Он оставил зубную щетку на полке, халат на вешалке, и не исключено, что еще несколько жизненно необходимых мелочей – любимые трусы, любимую футболку, любимую бейсболку, любимую книжку «Праздник, который всегда с тобой» и любимую ручку.

Наталья отогнала от себя пену.

А вторая зубная щетка – наверняка она принадлежит хозяйке.

Но почему Дарья не взяла ее в поездку?.. Чистить зубы нужно даже в Ницце, даже в пятизвездочных отелях. А впрочем, она – не ты. Ты свою зубную щетку не меняла два года, дождешься, пока вся щетина вылезет. А она… Она купит себе новую щетку. В аэропорту Орли. Или в аэропорту Ле Бурже. Или в аэропорту Шарль де Голль.

Наталья придирчиво перебрала ополаскиватели и только теперь заметила затесавшиеся в общую кучу флаконы краски для волос. И тихонько засмеялась.

Никакая ты не блондинка, голубушка. Скорее наоборот, такая же шатенка, как и я. И пристально следишь, чтобы, не дай бог, не поперли темные корни. Темные корни – смертный приговор такой красотке, как ты. А жена Цезаря должна быть вне подозрений.

Наталья покрасилась только раз в жизни, в щадящий каштановый. Нельзя сказать, чтобы этот цвет особенно ей шел, но ощущение новизны запомнилось. Вот и теперь, глядя на дорогую краску, она вдруг подумала: почему бы не повторить это ощущение? Почему бы не пойти на поводу у этой стильной надменной квартиры, почему бы не удивить Нинон завтра в шесть…

Почему бы и нет?..

На рукотворные превращения ушло добрых полтора часа. За это время Наталья допила мартини, покормила Туму и два раза прослушала компакт-диск «Эдуард Артемьев. Музыка к кинофильмам. «Солярис». «Сталкер». «Зеркало»[7 - Фильмы Андрея Тарковского.]. И изучила всю косметику в будуарчике у кровати.

Нинон упала бы в обморок. Вся эта груда тяжелого женского вооружения потянула бы на тысячу долларов, не меньше. Сплошная Франция, никаких «made in China», никаких инсинуаций парфюмерного комбината «Невская заря». Возле полки с косметикой Наталья несколько раз успела умереть и возродиться – уже в новом качестве, со светлыми, отливающими платиной волосами.

– Ну, как тебе? – спросила она у вертящейся тут же доберманихи. – По-моему, неплохо.

Тума раскрыла пасть и зевнула.

– Ты права. Пора спать….

8 февраля. Леля

Вот уже битый час старший следователь Леля и Саня Гусалов торчали у патологоанатома Скориченко. Патологоанатом и оперативник сосали пиво, Леля же ограничился скромным джин-тоником. Прямо перед ними, на холодном прозекторском столе, лежало тело всемогущего банкира Германа Радзивилла. Если верить Скориченко, смерть Радзивилла наступила около четырех суток назад в результате проникающего ранения в глазное яблоко, нанесенного острым предметом. Предмет, пробив все на своем пути, вошел в мозг. Дать более развернутую характеристику острому предмету Скориченко не решился.

– Значит, не пуля? – в который раз безнадежно спросил эксперта Леля. – А что тогда?

– Возможно, стилет. Возможно, специально заточенное шило. Возможно, что-то еще. С таким способом убийства, если честно, я сталкиваюсь впервые. Чертовщина какая-то…

Невозмутимый Скориченко только озвучил Лелины мысли. Всем им было бы куда спокойнее, если бы все ограничилось нападением возле офиса и контрольным выстрелом в голову.

– Ну-с, а что скажете о внутренностях покойного, доктор?

– Да что тут говорить? За несколько часов до смерти потерпевший плотно поел. В желудке – непереваренные остатки пищи…