Ягодный возраст

Положив трубку, я прикинула: хотя до места встречи даже медленным шагом идти минут десять, максимум пятнадцать, но всё же надо выйти пораньше, накинув время на всякие непредвиденные обстоятельства. Следовательно, у меня в запасе оставалось ещё минут сорок – сорок пять: я успеваю спокойно одеться, подправить макияж.

Минутная стрелка, казалось, ускорила свой ход: уже без двадцати десять. Я надела туфли, взяла сумку и, открыв входную дверь, вышла из квартиры. Подумав, закрыла лишь один замок (не стоит лишний раз искушать судьбу). Деревянная обшивка в центре двери была просто раскурочена, и не столько пулей, сколь «доблестной» милицией, которая, мягко говоря, несколько переусердствовала, её извлекая.

Начав спускаться по лестнице и держась как можно ближе к перилам, я внимательно следила за лестницей нижних этажей. Всё было мирно и спокойно. Чем ниже я спускалась, тем быстрее был мой шаг. Из подъезда вылетела со скоростью пробки из бутылки с шампанским.

Улица была пустынна: ни людей, ни машин. Воскресное утро в пасмурную погоду – не лучшее время для прогулок. Быстрым шагом я прошла вдоль дома и свернула за угол. Теперь надо пересечь перекрёсток, и я на месте.

Подойдя к месту перехода и увидев зелёный свет светофора, я ступила на проезжую часть. Серенькая, потрёпанная жизнью «Девятка», до этого мирно стоявшая на противоположной стороне, включив правый поворотник, начала движение, поворачивая влево. «Ну ничего себе, тоже мне Шумахер: не знает, где право, где лево», – хмыкнула я. И от этой мысли на всякий случай прибавила шаг, не сводя глаз со странной машины. «Девятка» продолжала стремительно набирать скорость, двигаясь прямо на меня. Я замерла в ожидании, что водитель наконец сможет овладеть ситуацией: ведь на дороге больше никого не было. И тут в одно мгновение до меня дошло: «Сейчас меня убьют! Это конец! Я не успела, ничего не успела…» От мгновенного ужаса, охватившего каждую мою клеточку перед неотвратимо надвигающейся грудой несущего смерть металла, я просто вросла в асфальт, не в состоянии пошевелиться.

Увеличивающийся до огромных размеров серый капот машины неотвратимо надвигался на меня. Внезапно жуткий вой сирены, буквально взорвавший тишину, отбросил меня назад. «Девятку» и огромный, мчавшийся на страшной скорости чёрный джип соединила прямая линия, на которой больше не было препятствий. Я не могла оторвать глаз от того, как они, не снижая скорости, шли на таран, лоб в лоб. Вдруг «Девятка», не сбрасывая скорости, так резко развернулась влево, что её два правых колеса, беспомощно вращаясь, на мгновение зависли в воздухе. Если бы джип в тот же миг не затормозил, он бы снёс «Девятке» весь багажник, и начавшаяся тогда круговерть имела бы для меня весьма трагические последствия. Вместо того, чтобы поскорее отползти как можно дальше в сторону, я, сидя на асфальте, в состоянии полного ступора наблюдала за происходящим.

Джип, визжа тормозами и оставляя за собой чёрный след от шин, остановился в нескольких сантиметрах от моих ног.

Дверь машины стремительно распахнулась, и Георгий, с перекошенным лицом, подбежал ко мне и рухнул на колени.

– Цела? Встать можешь? – прохрипел он.

Я сначала положительно, а потом отрицательно покачала головой. Подхватив под мышки, он рывком поставил меня на ноги, одновременно встав сам. Его рука скользнула вниз по моей спине, он чуть нагнулся, и я почувствовала, что почва стремительно уходит из-под моих ног. В ужасе я обхватила его шею обеими руками и стиснула (от страха) её изо всех сил. Он быстрым шагом, держа меня на руках, обошёл машину спереди и подошёл к двери джипа. Поставив меня снова на ноги, одной рукой мягко расцепил кольцо из моих рук вокруг своей шеи, другой же рукой продолжал сильно прижимать меня к себе. Его попытка ослабить свою поддержку привела к тому, что я вновь попыталась сползти вниз и удобно устроиться на дороге. Ему всё-таки удалось открыть дверь, после чего он помог мне забраться в салон. Захлопнув дверцу с моей стороны и ещё пару раз дёрнув её, утвердившись в мысли, что я не выпаду на первом же повороте, только тогда сел за руль. Включив зажигание и нажав на газ, он заставил эту махину плавно сдвинуться с места. Несколько минут мы молчали.

– Тебя только что хотели убить, – заговорил он первым.

Я согласно закивала головой.

– Ты говорить можешь?

– Нет, – сквозь зубы процедила я, – не могу разжать зубы.

Он остановил машину, повернулся ко мне всем корпусом и, развернув меня за плечи лицом к себе, вдруг дал мне достаточно ощутимую пощёчину. Моя голова дёрнулась, как у китайского болванчика, в ней раздался колокольный перезвон, а перед глазами фейерверком, почти как у кролика Роджера, разлетелся сноп звёздочек.

– Ты что, с ума сошёл? – членораздельно спросила я. – И вообще, куда мы едем?

– Мы едем ко мне на дачу, поживёшь там, пока не удастся выяснить, что здесь происходит.

– Я не могу, у меня дома остался кот.

– Кот? – удивлённо спросил он, одновременно разворачивая машину, и после минутного раздумья добавил: – Подожди, а где твой ребёнок?

– Мой сын вчера был отправлен с няней под Лугу, – отчиталась я, как школьница.

– Хорошо, едем к тебе, забираешь кота и что там, без чего ты никак не можешь обойтись, и срочно уезжаем, – приказным тоном произнёс он.

– А если тебе не удастся выяснить причину происходящего, что тогда будешь делать? – «остроумно» съехидничала я.

– Ещё об этом не думал, но в любом случае, думаю, ты будешь довольна, – ответил он моим же тоном.

Почему-то уточнять, чем я буду довольна и буду ли довольна вообще, мне не захотелось.

Проезжая теперь уже ставший нашим перекрёсток, я вдруг увидела на дороге предмет, показавшийся мне очень знакомым.

– Притормози, пожалуйста: кажется, там лежит моя сумка, желательно её подобрать, иначе навряд ли мы попадём в квартиру,– там ключи.

Через мгновение сумка лежала на моих коленях.

Подъехав к моему подъезду, Георгий неожиданно спросил:

– Почему ты не захотела, чтобы я заехал за тобой прямо сюда?

– Соседи, – смутившись, ответила я, – они очень любопытные люди.

– А-а, – протянул Георгий, – твоя безупречная репутация кому-то покоя не даёт.

Я дёрнула плечом и, представив его в интерьере моего жуткого подъезда с отнюдь не французскими ароматами, предложила:

– Может, ты подождёшь в машине, а я быстренько сбегаю туда и обратно? Видишь ли, у нас лифт не работает.

Конец второй фразы я дожёвывала каким-то полушёпотом под его всё более тяжелеющим взглядом.

– Выходи! – рыкнул он в ответ, уже находясь на улице и готовясь закрыть машину.

«Ну и ладно, и пожалуйста, сам напросился. Сейчас ты получишь острые ощущения», – позлорадствовала я в глубине души.

Он, слегка оттеснив меня, первым вошёл в подъезд и стал подниматься по ступенькам с таким царственным видом, будто шёл по мраморной лестнице, выстланной ковровой дорожкой. Я старалась не отставать, усердно пыхтела ему в спину. Поднявшись на восьмой этаж, он безошибочно подошёл к моей изуродованной двери. Проведя осторожно пальцем по рваным краям деревянной обшивки, несколько раз ошалело спросил: «Что это?»

– Стреляли, – как можно равнодушней ответила я.

– Когда?

– Вчера.

– Мне кажется, что в некоторых кругах, я имею в виду киллеров, ты пользуешься определённым успехом, – заключил Георгий.

Оставив его вывод без комментариев, я молча открыла дверь. Войдя в квартиру и быстро оглядевшись, он сбросил обувь,

– Не надо, у меня нет мужских тапочек, – как-то до неприличия робко запротестовала я.

– Я почему-то в этом не сомневался, – ответил он и продолжил: – Сделай мне, пожалуйста, кофе и иди собирайся, а я пока сделаю несколько звонков.

Водрузив чайник на плиту, я поставила перед ним банку с кофе, сахарницу и чашку с блюдцем из кофейного сервиза. Он набирал номер телефона, исподлобья наблюдая за мной. Заметив мой взгляд, молча кивнул (наверное, поблагодарил за сервис), и я, завершив сервировку салфеткой с весёлой розочкой, с чувством исполненного долга удалилась в комнату.

Достав из шкафа дорожную сумку, быстро начала складывать самое необходимое, хотя бы на первое время. В конце концов, не в Африку уезжаю, если что, можно будет снова заехать домой.

На самое дно, под подкладку, была бережно сложена вся моя денежная наличность. Теперь это был мой «форт Нокс», правда, в миниатюре.

Из кухни доносился приглушённый голос Георгия. Слова разобрать было невозможно, да я и не старалась. Но сам факт, что он во время разговора закрыл кухонную дверь, был неприятен.

Из ванной я сгребла свои умывальные принадлежности и нехитрую косметику. Последнее – Коськина еда, которую надо было взять из холодильника, но для этого нужно было войти в кухню. В нерешительности потоптавшись в коридоре, я всё же рискнула и, подойдя к кухонной двери (для проформы постучав), вошла. Он, не прекращая разговор, махнул мне рукой. Этот жест можно было расценить двояко, и я, расценив его так, как было нужно мне, двинулась к холодильнику. Георгий говорил тоном, не терпящим возражений, холодно и резко. Что-то должно было быть сделано качественно и быстро, а именно к сегодняшнему вечеру. Когда он произнёс, что его не волнует, какими силами всё это будет сделано, он сказал это так, что я с макушки до пят покрылась мурашками и бодрой рысью выскочила из кухни, плотно прикрыв за собой дверь.

– Влада, если ты не очень занята, подойди сюда, – позвал он меня через несколько минут. Громкость его голоса не была рассчитана на габариты моего «скворечника», и я вздрогнула от неожиданности, думаю, что и мои соседи тоже.