Индийская мышеловка

– О! Вот это мне нравится. Хорошая мысль. Я запишу ее в блокнот, – сказал я и достал из заднего кармана брюк блокнот и ручку.

Вечерами он марает бумагу. Он пишет книгу об Индии. Уже два года пишет. Это что-то вроде исследования индийской души. Серьезная работа, никакой художественности, нет, чистая наука! Маркус жил в индийских семьях – и в бедных, и в богатых, он хорошо изучил их за три года. Он предпочитает бедных – низшие слои общества. Они вроде как аутентичны и честны. Особенно неприкасаемые, они самые аутентичные (его слова)! А богатые – они во всех странах одинаковые. Богатый индиец – уже совсем не индиец. Он как европеец, только с гигантским самомнением… О, вот в этом они похожи на русских толстосумов. Из грязи, как говорится, да в князи!

– Ты обедал? – спрашивает меня Маркус.

– Нет, я не обедаю. На костре долго готовить. Я плотно завтракаю и плотно ужинаю.

– Хм… я собираюсь пообедать. Приготовил вот вчера тали.

– Тали? Что, со всеми соусами?

– Ну не то чтобы со всеми, но с пятью соусами.

– А картофельный там есть? – поинтересовался я.

– Да, конечно, есть. Хочешь?

– Ну… раз картофельный есть, тогда не отказался бы.

Маркус принес рис и соусы… У него есть маленькая газовая плитка, на ней он и готовит. Вообще-то здесь почти в каждом доме есть кухня и маленькая газовая плитка. А я от своей отказался. Боюсь, что взорвется, – ничего с собой не могу поделать.

– Ну как? – спросил Маркус.

– Как в хорошем ресторане! Ты где научился делать эти соусы?

– Я жил в семье повара в Варкале. Он, кстати, несколько лет проработал в ресторане в Москве. Ты ведь из Москвы?

– Нет, Маркус, я не из Москвы. Я из Санкт-Петербурга. Может, слышал?

– Да, конечно, я слышал. Он у меня в списке. В следующий раз я поеду в Индию по земле и обязательно заеду в Санкт-Петербург. Мне много кто советовал там побывать. Только, говорят, там опасно?

– Да нет, что ты, там вовсе не опасно! Почти неопасно… Хотя, если сравнивать… А кто говорит, что там опасно?

– Канадец… Старый канадец. Он жил здесь в октябре. Вон в том доме, – махнул он рукой в сторону домика Семы. – Дед канадца был из Санкт-Петербурга.

– И что этот канадец рассказывал?

– Он был в Санкт-Петербурге. Его там избили и ограбили.

– О, это да, такое там сплошь и рядом. В Санкт-Петербурге надо быть начеку. Особенно иностранцу. Надо знать, что к чему. А если знаешь – тогда почти неопасно. Все как с местными гаурами. Везде свои правила!

– Гауры неопасны, – скептически посмотрел на меня Маркус.

Я пропустил мимо ушей.

– А что он еще рассказывал о Санкт-Петербурге? – спросил я.

– Сказал, что там очень красиво, атмосферный город. Особенно весной, в мае.

– Да, он все правильно сказал. Так и есть, – подтвердил я.

Я доел тали и поставил металлическую тарелку на траву. Облака снова, как и утром, поползли вверх по склону и принесли прохладу. Из-за них мое белье, развешанное на веревке, натянутой между двух деревьев, уже второй день не может высохнуть.

Стало холодать, и я сходил в дом за пончо. Я потерял свою кенгуруху – мою единственную теплую вещь – еще в Анжуне, в Гоа, и мне пришлось купить пончо на блошином рынке. Оно из мягкой шерсти, оно полосатое и нелепое. Кажется, насекомые и в него уже забрались… или мне просто кажется. Вполне возможно, что это опять аллергия.

Я надел пончо и сел на место. Теперь мы точь-в-точь как банда хиппи. Он в своей пашмине, и я – в пончо. Он весь в бороде, да и я уже давно не бреюсь. Здесь никто не бреется. А какой, спрашивается, смысл?! Мы же не англичане!

Маркус посмотрел на меня, как будто хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. У Маркуса такой взгляд… Странный, в общем, у него взгляд. У тех, кто долго путешествует по Индии и Непалу, у всех такой взгляд. Просветленный, что ли, не знаю… В этом взгляде совсем нет суеты. Интересно, а какой у меня сейчас взгляд? Маркус ведь сразу догадался, что я впервые в Индии.

– Ну а тот повар, который жил в Москве, что он говорит о России? – поинтересовался я.

– Россия ему понравилась. Только, говорит, очень холодно. И один раз его избили. – Маркус посмотрел на меня. – Как думаешь, меня тоже изобьют в России?

– О, тебя, думаю, нет. Ты же сколько, два пятнадцать, кажется?

– Ну да, – ответил Маркус.

– Тогда нет, можешь не беспокоиться. Ты слишком крупный, тебя не тронут.

Маркус засмеялся. Он доел тали, забрал тарелки и ушел спать. Ночью он ходит по обзорным площадкам. Говорит, что там великолепные виды ночью. И непередаваемые ощущения! Словом, волшебство, сказочные места! Может, и я как-нибудь с ним схожу. Дорога, правда, горная, надо спускаться вниз по гигантским корням деревьев и по камням, а я и днем-то там спотыкаюсь, а уж ночью… Плюс гауры – про них тоже не стоит забывать!

Маркус вошел в дом, и через некоторое время из трубы повалил дым. Печь в доме Маркуса почти все время пожирает дрова. Он любит тепло, хоть и ходит в этой тонкой набедренной повязке дхоти, как индиец. Может, под дхоти у него шерстяные шорты? Кто знает, кто знает…

А дрова, между прочим, не бесплатные: двести рупий за небольшую вязанку! Для меня это дороговато. Очень уж быстро они заканчиваются. Ну а собирать самому – нельзя, таков уговор с хозяевами. Таков уговор! Хочешь собирать дрова – иди в глубь леса. А до леса не так уж и близко, учитывая, какая дорога… и там полно диких зверей. Опять же гауры… Вот около города Y все леса исхожены трекерами – там уже ни на кого не наткнешься, а здесь – запросто. Наверняка в глубине леса сплошные змеи…

Темнеет в деревне X рано, часам к семи – хоть глаз коли, никаких огней вокруг, только свет луны и сфера долины далеко внизу. Ну да, конечно, конечно, на деревянном косом столбе, перед самым домом, есть лампочка. Вот только толку от нее мало: она освещает лишь небольшую полянку, где я жгу костер, и притом подло слепит мне глаза. Ты как бы на виду у всех тех, кто бродит в темноте по склону… Они тебя видят, а ты не видишь ничего дальше двух-трех метров. Поэтому я редко ее зажигаю. «Безопасность прежде всего!» – вот мой рыцарский девиз.

* * *

День потихоньку уползал куда-то за горы, облака стали рассеиваться. Темнело. Небо над горами распадалось на множество слоев: белое, светло-голубое, голубое, синее, темно-синее, оранжевое, желто-оранжевое, желтое, снова голубое вперемешку с белым… Множество оттенков в каждой из полос на горизонте. Горы в тени: плоская, двухмерная чернота гор под цветастыми небесами. Трепет и дыхание. Больше ничего. Я не могу передать, насколько это было пронизывающе и чисто. Просто вспомните самый красивый закат, почувствуйте трепет, и даже если вы настоящий подонок или, как сейчас модно, циник и душная сволочь, то все равно, я уверен, вы почувствуете, что не всё в этом мире сплошная грязь, а только лишь подавляющее большинство прямоходящих (и то не по своей воле).

Я, как и в любой другой вечер, развел костер и стал готовить ужин. Ужин – это главное развлечение здесь. И вот, гончая тут как тут, вертит тощим хвостом и вытянутой мордой. Проголодалась моя любимая сука!

– Картошку будешь? Тебе с овощами или так? С овощами? Ну держи.

Она уплетает и дает себя погладить по голове. У этой гончей настоящая осиная талия и сильная грудная клетка. Она двухцветная: черная и белая.

– Крекеры с авокадо будешь? Нет? Ну как хочешь, а мне нравится. Это даже лучше, чем крекеры со сливочным маслом. Да ты, должно быть, никогда и не пробовала сливочного масла. Бедное животное! У них тут в лучшем случае паршивенький маргарин, и то редко где найдешь.

– Уже с собаками разговариваешь? – появился вдруг из темноты Сема.

Он без фонаря… почему-то. Прогулка без фонаря здесь запросто может стать последней.

– Это умная собака, она умнее многих моих знакомых. С ней приятно общаться.

– Да-а, – покачал он головой и хитро улыбнулся.

– У тебя еще остались биди? – спросил я.