Невеста из USA

В своих предположениях мы не ошиблись. Клычков и впрямь релаксировал. Прямо в вечность. Он лежал на аккуратно подстриженном газоне во дворе своей дачи в позе пловца, готового броситься в воду, – с вытянутыми вперед руками и лишней дыркой в голове.

Едва наша машина затормозила у ворот дачного участка Клычкова, как у меня под сердцем вдруг образовалась неприятная заноза. Плат тоже что-то почуял, потому что не торопился покидать салон «девятки», а сидел, нахохлившись, как сыч, и с подозрением пялился на калитку в высоких воротах.

Она была приоткрыта. Что, судя по капитальному забору и дубовым воротам с коваными элементами, было просто невозможно. Это раньше советскому дачнику воротами служила хлипкая дощатая калитка, подвешенная на полосках транспортерной ленты, которая закрывалась на гвоздь или щеколду.

Нынче все баррикадируются, и в наших, отнюдь не восточных, палестинах легче встретить верблюда, нежели доброжелательного обывателя, готового напоить жаждущего или подать милостыню страждущему. Народ, запуганный разгулом псевдодемократии, боится всего, даже собственной тени.

А тут – не запертая калитка.

– Что ты об этом думаешь? – кивком головы указав на калитку, спросил Плат, даже не попытавшись скрыть тревожные нотки, прозвучавшие в его голосе.

– Надо бы отсюда когти рвануть… мне так кажется, – ответил я сдержанно. – Ты же знаешь наше «везение»… Но с другой стороны, вдруг мы ошибаемся и Кирик – гостеприимный хозяин, мужик, душа нараспашку.

– Ага, директор рынка – лох. Не смеши.

– Решай. Ты начальник, тебе и главное слово. Но если мы упустим этот кончик ниточки, то зеленого клубочка с американскими баксами нам не видать, как собственных ушей. Это как пить дать. Ведь у нас пока нет других вариантов.

Плат тяжело вздохнул и сказал:

– Ладно, пойдем… Вдруг мы ошибаемся.

Я с кислым видом кивнул. Блажен, кто верует…

Увы, к сожалению, интуиция нас не подвела. Мы снова вступили в то самое… Я представил, сколько теперь будет вони, и невольно поежился.

Перед нами лежал труп хозяина дачи. А чуть поодаль – еще два. Судя по «упряжи», это были телохранители Кирика. Убийцы на их оружие не позарились; пистолеты парней так и остались покоиться в наплечных кобурах.

– Застали врасплох, – напряженным голосом прокомментировал Плат кровавую бойню на дачном участке директора Центрального рынка.

– Почти что так, – ответил я, осматривая убитых.

Я старался не следить, а потому подошел к ним не по траве, а по вымощенной плитками дорожке.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Плат.

Он даже не повернулся в мою сторону, так как не спускал глаз с дачи Кирика, которая больше напоминала загородную виллу – и размерами, и богатой отделкой фасада. Серега был благоразумен и осторожен. Он не исключал, что убийцы все еще находятся на территории дачного участка, а возможно, и в самом доме.

Я поторопился развеять это заблуждение.

– Все они были убиты еще утром. Притом со снайперской винтовки, если судить по калибру пули.

Я указал на Кирика. Он лежал с повернутой набок головой – словно прислушивался к процессам, происходящим в земном ядре, – и входное отверстие пули просматривалось достаточно хорошо. Оно было практически посреди лба.

«Классно бьет, собака… – с невольным уважением ветерана подумал я о неизвестном снайпере. – Похоже, профи…»

– Утром? – Плат, не отрывая взгляд от окон дачи, по-рачьи, бочком, приблизился к незадачливому Кириллу Леонидовичу и опустился возле него на корточки. – Да, похоже, ты прав, – сказал он спустя некоторое время.

– Что будем делать? – спросил я уныло.

– То, что должно. Вызывать дежурную опергруппу.

– А может, того?… – Я изобразил на пальцах размашистый заячий скок. – Нас никто не видел… Зачем нам лишние неприятности?

– Ты наблюдал за улицей, по которой мы ехали?

– В какой-то мере… – ответил я осторожно.

– Ну и как? Заметил что-нибудь интересное?

– Кроме трехметровой высоты заборов – ничего.

– Эх, ты, сыщик… Горе луковое. Да тут на каждом столбе установлены видеокамеры. Наши физиономии и номер машины срисованы десятки раз. Как тебе такой коверкот?

– Хреново…

– Еще как хреново…

– Поэтому, коль терять нам уже все равно нечего, давай-ка, дружище, звякнем, как решили, твои ментам, а потом, пока суть, да дело, заглянем в здание, – продолжил я без паузы. – Семь бед, один ответ.

– Ты в своем уме!? – взвился Плат. – Нам только и не хватало наследить в доме.

– А мы аккуратненько. На одной ножке поскачем, как балерины. Гляди, что и сыщется. К тому же, меня волнует судьба Зинки-массажистки. Не исключено, что и ее… А вдруг она всего лишь ранена? Надо оказать помощь. Вот тебе и отмазка перед ментами есть…

– Сильвер, ты безнадежный болван, – устало ответил Плат. – Ну почему, почему я всегда клюю на твои бредовые предложения!?

– Потому что я почти всегда прав. А если и случаются проколы, то это уже вступает в дело теория вероятностей.

– Ты хоть знаешь, что такое теория вероятностей?

– Знаю, проходил. Это когда после боя из взвода остается только один. И этим счастливчиком оказываешься ты. Потом идешь в церковь и ставишь боженьке свечку – за оказанное доверие, а Эйнштейну за теорию вероятностей – в кабаке бутылку.

– А какое отношение к теории вероятностей имеет Эйнштейн?

– Так ведь среди ученых он считается самым большим бугром. Ему и главные почести.

– Вот что ты и впрямь умеешь, так это извратить стоящую идею и довести ее до абсурда.

– Кто бы спорил, а я не буду. Что ты прилип к дорожке? Пойдем…

Шмон дачи Кирика мы закончили в аккурат к прибытию гопкомпании из ментовской конторы. По окончании наших трудов я мог констатировать лишь одно – что избрал себе неправильную гражданскую профессию. Надо было открыть ООО «Рога и копыта-2» и застолбить за собой какой-нибудь рынок.

Этот Кирик жил как арабский шейх, ни в чем себе не отказывая. Его дача-вилла поразила мое воображение очень дорогой отделкой, эксклюзивной мебелью и главное – шикарным баром. В нем были представлены спиртные напитки со всего мира. О некоторых из них мне доводилось лишь слышать или читать.

Я едва сдержал спонтанный порыв прикарманить одну из бутылок. Кирику она все равно уже ни к чему. В тех местах, куда его отправил снайпер, таким, как он, наливают коктейли из расплавленной серы и смолы.

Впрочем, возможно, я ошибаюсь. Не исключено, что Кирилл Леонидович был кладезью добродетелей. Как тут не вспомнить жестокого и беспринципного сборщика налогов, который оставил свое гнусное ремесло под влиянием проповедей Иисуса Христа…

Дом был пуст. Ни единого трупа не наблюдалось. Когда мы с Платом в этом убедились, то оба дружно и с облегчением вздохнули.