Повелители волков

Она бросала томные взгляды на купца и вела себя не как служанка, а как гетера. Скорее всего, так оно и было – Алким припас для дорогого гостя очень полезную и приятную во всех отношениях забаву, благо ханаанин был мужчиной в расцвете сил, и его чресла за долгую дорогу соскучились по женской ласке.

– Поговорим на истахра, – перешел на персидский язык Алким. – Кроме меня, в доме его никто не знает.

– Еще не забыл?.. – многозначительно подмигивая, спросил финикиец; он тоже заговорил на истахра – диалекте Фарсы, одной из провинций Персии.

На истахра разговаривал простой народ. Официальным языком Ахеменидской державы был арамейский, который применялся для общения между государственными канцеляриями всего государства. На нем изъяснялись и придворные.

– Как можно! – На лице Алкима появилось мечтательное выражение. – Царь Камбиз был так милостив ко мне….

– Благодаря Камбизу ты смог высоко подняться и стать уважаемым человеком в Ольвии, – подхватил Итобаал. – Не правда ли?

– М-мм… да, в какой-то мере, – не очень охотно признался Алким.

– Я должен тебе сказать, что новый царь Персии не менее щедр, чем Камбиз. Те, кто ему верно служат, не остаются внакладе.

– Ты о чем? – остро посмотрел на ханаанина Алким.

Он вдруг почувствовал сильное волнение. Ольвиополит хорошо помнил тот день и час, когда он познакомился с Итобаалом. Тогда он еще жил в Милете, одном из самых богатых и могущественных ионийских городов-полисов. Удачное расположение Милета позволило городу получать хорошую прибыль от торговли. Его торговые суда плавали по всем известным тогда морям. В гавань Милета нередко заходили и корабли Ханаана – Финикии. Тогда еще совсем молодой, Алким лишь с завистью вздыхал, глядя, как на пристанях разгружают товары из дальних стран. Он мечтал стать богатым купцом, чтобы насладиться роскошью.

Его семья была знатной, но небогатой. Отец Алкима состоял в коллегии девяти проэдров – председателей общественного совета города, а однажды его избрали даже эпистатом – главой совета. Но все эти должности не приносили семье желанного обогащения, тем более, что у Алкима было еще четыре брата и две сестры. Так что на помощь почтенного отца рассчитывать ему особо не приходилось.

И тут появился, как змей-искуситель, Итобаал. Он не требовал многого; ему нужен был лишь верный человек в Ольвии. Вернее, даже не ему, а самому царю Камбизу. Видимо, повелитель персов имел какие-то виды на заморские колонии греков. Алким посетил все три столицы Персии и даже удостоился высочайшего приема во дворце царя, а когда корабль вез его на новое место жительства, в Ольвию, кошелек будущего землевладельца приятно отягощали золотые кизикины, подарок царя Камбиза. Денег вполне хватило на покупку большого участка земли в ольвийской хоре, хозяйского инвентаря, волов, и даже осталась малая толика на постройку дома.

Прошли годы, и Алким начал забывать, кого должен благодарить за свое благополучие. Итобаал, который долгие десять лет не подавал о себе ни единой весточки, свалился как снег на голову. Его появление сначала испугало Алкима, но затем, по здравому размышлению, богатый землевладелец решил, что никаких противоправных деяний он не совершал, тем более – против Ольвии, и успокоился. А что касается щедрот бывшего повелителя персов, так ведь у царей свои причуды; кого казнят непонятно за что, а кого милуют и награждают – тоже неизвестно за какие заслуги, повинуясь капризу.

– У тебя есть верные люди, которые хорошо знают степи саев? – спросил Итобаал.

– Если будет нужно, найдем. А зачем?

– То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Ты сейчас услышишь большую тайну и сразу же забудешь ее. Иначе за твою голову я не дам и ольвийского «дельфинчика». Поклянись своими богами, что тайну сохранишь.

– Но тайны бывают разные…

– Эта пойдет тебе только на пользу. Ты получишь за свои услуги достойное вознаграждение. Клянись! – В голосе купца прозвучал металл.

Алким поклялся. Намек на вознаграждение оказался чересчур веским доводом. Тем более, он хорошо знал, что в денежных делах на Итобаала можно положиться.

– В следующем году, – сказал финикиец, понизив голос, словно его могли подслушать, – царь Дарий придет в степи саев с огромным войском. Это затронет и греческие колонии. Сопротивляться ему бесполезно, это и так понятно. Когда идет потоп, лучше держаться на гребне волны, нежели лежать, погребенным под илом. У тебя есть шанс оказаться полезным войску повелителя персов, а в его благодарности ты можешь не сомневаться. Он, кстати, не менее щедр, чем Камбиз.

– Это опасно… – почти шепотом ответил изрядно напуганный Алким. – Если уличат в пособничестве персам, мне не сносить головы. И первыми ее потребуют скифы. Они хоть и варвары, но в вопросах чести очень щепетильны. Наконец, кто даст гарантию, что меня не изрубит на куски первый попавшийся воин армии персов? Ведь на мне не написано, кто я и что. А я совершенно не сомневаюсь, что скифы окажут персам сильное сопротивление, и в этом им будут помогать и ольвиополиты. Нет-нет, я не могу!

– У тебя будет фирман самого Дария, – сказал Итобаал, доставая из сумки, висевший у пояса, табличку из обожженной глины. – На нем его личная печать – орел. Любой перс, которому ты ткнешь под нос эту охранную грамоту, склонится перед тобой в земном поклоне и сделает все, что прикажешь. Такие же фирманы получат и проводники.

Алким все еще колебался. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, какая опасность грозит жителям Ольвии в случае похода Дария на скифов. Персы их точно не пощадят. А значит, все добро, нажитое за десять лет, пойдет прахом. Оставалось лишь погрузиться на корабль и срочно отплыть в Милет. Но кто его там ждет? Кому он нужен? Без денег, без достойного положения в обществе он изгой.

Словно проникнув в мысли ольвиополита, Итобаал коварно ухмыльнулся, снова полез в сумку, достал оттуда увесистые кожаный кошелек, и бросил его на стол перед землевладельцем. Раздался мелодичный звон золотых монет, и Алким встрепенулся, как боевой конь при звуке военного рога.

– В кошельке золотые дарики[40 - Дарик – персидская высокопробная золотая монета, основа денежной системы державы Ахеменидов.], – сказал купец снисходительно. – Это задаток. После окончания военной кампании Дарий вознаградит тебя за помощь по-царски. Тем, кого ты наймешь в качестве проводников, плата отдельная… – Еще один кошелек вынырнул из бездонной, как показалось Алкиму, сумки Итобаала и лег рядом с первым. – Здесь двести серебряных драхм[41 - Драхма – серебряная монета Древней Греции, составлявшая 1/100 мины. Равнялась 6 оболам. 6000 драхм = 1 таланту. Вес драхмы в разных весовых системах был разный. Аттическая драхма весила 4,32 г.]. Плати им, сколько запросят, не жадничай. Я верну все убытки – дело того стоит. Ну что, согласен?

– Да-да… – выдавил из себя Алким.

Дальнейшие разговоры уже не касались предстоящего похода Дария на скифов. Оба собеседника перешли на греческий язык, – Алкиму все-таки тяжеловато было излагать свои мысли на персидском, а Итобаал хотел поупражняться в разговорной речи эллинов – и вскоре их застолье пошло гораздо веселее, в более приятном и для землевладельца, и для купца русле. Ивор, притаившийся в кладовке, через тонкую стенку которой было слышно каждое слово гостя и хозяина, тихо выскользнул на подворье и поторопился на конюшню. Ему нужно было хорошенько обдумать услышанное.

Алким сильно ошибался, когда заявил, что в доме, кроме него, никто не владеет персидским языком. Он не мог даже представить, что разбитной, но недалекий, как ему казалось, малый Ивор, лихой наездник и безотказный работник, который и на греческом изъяснялся с варварским акцентом, знает несколько языков.

В те времена это не считалось диковинкой, особенно среди людей купеческого звания. Народов и племен, по территориям которых шли купеческие караваны, было великое множество, и с каждым приходилось находить общий язык. Переводчиков, как таковых, не существовало, да и услуги знатоков чужой речи стоили дорого, поэтому купцы сами стремились овладевать иноземными языками.

Но Ивор не имел никакого отношения к купеческому сословию. И это было бы большой загадкой для самоуверенного Алкима, узнай он о своем заблуждении…

Ивор освободился к вечеру. Итобаал давно ушел, отягощенный своими купеческими заботами, а хозяин Алким снова улегся почивать – новости, привезенные финикийцем, буквально сбили его с ног. Конечно, в этом поучаствовало и доброе вино, но все-таки смятение, охватившее Алкима, оказалось гораздо сильнее божественных чар Диониса, и он принял единственно разумное в данной ситуации решения – залечь на боковую. Серьезные дела нужно решать на свежую голову, а то, что ему предстояло сделать по настоятельной просьбе Итобаала, – как оказалось, не просто купца, а шпиона персидского царя, – было куда уж серьезней.

Юноша торопливо шагал по улицам, не обращая внимания на прохожих. А нужно сказать, что к вечеру Ольвия становилась многолюдной. Начинали работать многочисленные харчевни, степенные ольвиополиты, убеленные сединами, собирались на агоре, чтобы обсудить последние новости, возле фонтана толпились девушки с гидриями – в основном невесты на выданье, которые в процессе общения не забывали оценивающе поглядывать на юношей, слетавшихся в этот вечерний час к фонтану, как пчелы на мед, а местные гетеры (большей часть вольноотпущенницы) начинали фланировать по набережной Нижнего города в ожидании клиентов. Их хватало – навигация была в самом разгаре, в ольвийской гавани грузились-разгружались десятки торговых судов, и матросы, радуясь недолгому отдыху, пускались во все тяжкие.

Ивор направился в северную часть города, где жили в основном ремесленники и городская беднота. Там тоже было шумно: хозяйки готовили ужин, при этом они трещали, как сороки, по улицам и переулкам бегала галдящая детвора, а кузнецы торопились закончить свои работы до сумерек, и над северной окраиной стоял непрерывный звон от быстрых и звонких перестуков кузнечных молотков.

Парень жил в землянке. Как она ему досталась, про то неизвестно, но в Ольвии с жильем было худо. Разрешение на строительство в основном получали переселенцы из Милета и других городов Эллады, а остальным – местным варварам и прочим – приходилось довольствоваться неказистыми жилищами на окраинах, довольно простыми по своему устройству. Это были землянки, выкопанные в материке, или полуземлянки с невысокими стенами из сырцового кирпича или камня. Пол был обмазан глиной и плотно утоптан, двускатные крыши покрывались камышом или соломой. Внутри помещений вырезались в грунте столики, лежанки, очаги, углубления для установки сосудов, небольшие ниши в стенках.

Оказалось, что он делил землянку с приятелем, которого звали Радагос. На языке скифов это значило Одноухий. Собственно говоря, так оно и было – левое ухо Радагоса какой-то вражина срезал под корень, скорее всего, ударом острого меча. Он был старше Ивора, чёрен, как галка, со слегка раскосыми глазами и явно вырос не из того корня, что юноша. Его длинные темные волосы до плеч уже слегка посеребрила седина, тем не менее он был по-юношески весел, говорлив и подвижен.

– Я так понял, тебя опять не покормили, – сказал Радагос, сноровисто ставя на стол, покрытый куском полотна, немудреный ужин. – Твой хозяин скряга и сукин сын.

– А еще он лазутчик персидского царя, – мрачно молвил Ивор.

– Да не может такого быть! – делано удивился Радагос.

– Будет тебе! Мы давно это знали, только Алким ничем себя не выдавал. А сегодня к нему в гости явился финикийский купец, шпион царя Дария, и поведал кое-что очень интересное…

И юноша передал Радагосу все, что он подслушал.

– Да-а, это новость. – Радагос помрачнел. – Очень плохая новость. На наших землях и так крови хватает, а тут еще Дарий… Что он здесь забыл? Шел бы на Элладу, там хоть есть чем поживиться.

– Что будем предпринимать?

– Думаю, первым делом нужно сообщить нашим вождям.

– Может, сразу к скифам?..

– Э-э, нет, к ним я не ходок, сам Иданфирс на меня имеет зуб, а тебе нужно быть здесь и внимательно следить за Алкимом.

– Зачем?

– Затем, что неплохо бы узнать, кого он сосватает персам на роль проводников.

– Ну, узнаем, а что дальше?

– Дальше будем исполнять приказания совета наших вождей, – отрезал Радагос. – Дело слишком серьезное, чтобы мы могли самостоятельно принимать ответственные решения. У нас есть старшие, они за все в ответе.

– Согласен, – немного подумав, ответил Ивор. – Значит, пора в путь… Завтра поедешь?