Введение в Метанауку. Метанаучный Синкретизм

Индуистский анимизм доходит до крайности, объявляя всю объективную реальность чистейшей майя (иллюзией).

Но в то же время представления о душе у него крайне незрелые и ограничиваются тем, что она абсолютна и «абсолютно непознаваема», хотя именно она и есть истинный носитель такого человеческого свойства, как способность познавать окружающий мир.

«Единственное, что можно о ней сказать, – она непознаваема; именно о ней говорится, что она „ни то ни это“ (нети нети)…» – Сообщает чешский востоковед Иво Фишер в очерке «От брахманизма к индуизму».

Такое мистическое восприятие творческих сил, заложенных в человеке, подвигает древних индуистских адептов на дальнейшее утверждение о существовании Вселенской души (Брахмана):

«… Появляется тот, кто владеет душами всего мира», тот, кто есть высшее бытие, всеобщее первоначало (Брахман)». Высшее бытие, моя душа, мой Атман, здесь отождествляется с вселенским Брахманом. Он не только находится в человеческой душе, он есть эта душа, Атман, «Я». Атман и Брахман едины.

…Как соль, растворившаяся в воде, делает воду солёной, а сама остаётся непостижимой, так всё сущее имеет свою основу и своё истинное бытие в единственной, непостижимой вселенской сущности, которая содержится во всём».

Как видим, явно устанавливается тождество индивидуальной человеческой души (Атмана) и универсальной вселенской души (Брахмана), что и свидетельствует о «трансплантации» человеком собственных качеств во всё окружающее, а отсюда и устранение множественности всех явлений Вселенной, очеловечивание всего универсума, послужившее способом объяснения его законов – вот истинная сущность идеализации.

На соответствующем этапе эта гуманизация «природной души» доходит до полного отождествления, рождая человеческий облик «первоначала сущего» (Иисус, Магомет).

И всё же поначалу его не хватает для полного объяснения всего множества натуралистических феноменов, а потому каждое отдельное явление реального бытия, как-то: огонь, вода, лес и проч. – получает своего собственного «первоисточника» (тотема).

Таким способом человек обретает главного бога и иерархию дополнительных божеств, которые, соблюдая полное соответствие «человеческим принципам», образуют как бы единую семью или род (что гораздо ближе к исторической общественной реалии).

В зависимости от того, в чём люди усматривали первородную причину (будь то солнце, земля, огонь или небо), возникало представление о родоначальнике (напр., Зевс, Кронос, Юпитер, Дьяус и др.)

Иногда пантеон замещала единая божественная личность, полагаемая всесущей и всеведущей (аллах, христианский бог и проч.).

Словом, политеизм (многобожие) или его отсутствие – это качество религии, зависящее от мистической идеологии её творцов и создателей, той основосоставляющей призмы, о которой уже упоминалось вначале; ведь во многом идеалистическое мировосприятие соприкасается с мировосприятием мистика и исходит из чистейшей воды мистицизма, которому до настоящего момента выпадает главная тормозящая прогресс научного мышления негативная роль.

«Философский идеализм», – писал В. Ленин, – «есть только чепуха с точки зрения материализма грубого, простого, метафизичного. Наоборот, с точки зрения диалектичного материализма философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное… развитие (раздувание, распухание) одной из чёрточек, сторон, граней познания в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествлённый». (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т.29,стр.152—153)

Таким образом, между идеалистическим мистицизмом и религией нет никакой чётко очерченной грани.

Мистика часто становится религией, принимаясь как культ, или непререкаемая догма.

Мистическое мировосприятие порождает идеалистическую философию – всю ту фальшивую идеологию, в центре которой обычно установлен некий надуманный абсолют, существование которого обязательно для философских систем подобного рода.

Идеалистический абсолют – это универсальная сущность, якобы являющая собой «сияющий ключ» ко вратам познания, нечто единственное и неизменное, лежащее в основе множественной «условности».

В большинстве случаев абсолют объявляется труднопостижимой истиной, «высшей истиной» и не менее, в том смысле, что является единственной скрытой реальностью, находящейся по внешнюю сторону человеческого восприятия, а одновременно и производящей все восприятия, получаемые человеком из «иллюзорного» мира, доступного, но уже посему на самом деле ложного.

Мистицизм – это поиск несуществующей единой истины, которая может послужить основой человеческого знания о мире, объяснить ему всё разнообразие мировых реалий, выступая в качестве своеобразной «гносеологической основы познавательных методов рефлектирующего сознания». Почти во всех случаях он опирается на некую скрытую реалию, нечто недоступное на данном моменте эволюции для свободного понимания человеком, что, однако, не мешает воспринимать это как наличествующее и активно действующее на всё многообразие материальных проявлений Вселенной.

Во всех мистических учениях этот абсолют есть всего лишь нелепейшая утопия, продукт разыгравшегося воображения… и, как ни странно, главный мистический «тезис» имеет первостепенное значение и для всех прочих учений, опирающихся на реальную действительность, и, посему, в корне отличных от идеалистических.

Этот тезис имеет чёткую и однообразную формулировку:

Для единства внутреннего с внешним, субъективного с объективным, для полного согласования «тройственного» человека (человека инстинктивного, эмоционального и мыслящего) и мира внешнего, пресловутой природы со всем её трудно постижимым многообразием не хватает определённого упорядочивающего звена; и главный толкатель любого философского учения – поиск этой мистической связи, этого необходимого звена, в котором заключено вероятное единение двух изначально противоположных враждебностей (или враждебных противоположностей) – человеческого «духа» и грубой материи, сковавшей его стремительный порыв к самоутверждению среди бесконечного пространства вечной материальности и опоясавшей его тугим кольцом всесильной и неизбежной цикличности жизни и смерти, как и всех прочих процессов.

Речь опять идёт о тот самом «сияющем ключе».

Однако материализм в этом плане звучит несколько оптимистичней, поскольку главной ошибкой идеализма является утверждение о непознаваемости абсолюта, а отсюда – и невозможности человека самому найти этот пресловутый «сияющий ключ», который, как правило, в финале всех мучений даётся ему самим абсолютом – по принципу наибольшей лояльности человека:

только исполнив требование всех культов и обрядов, человек сможет обрести единение с Абсолютом (такова основная установка, связанная с «познаваемостью» истины в мистико-религиозных учениях).

Материалистичные школы не напускают никакого мистического тумана, здесь всё гораздо проще:

если правильно ищешь, значит, обязательно найдёшь – познание природы зависит «только от свойств самого познающего субъекта» (Кавычки – признак цитаты, а не иронии).

Идеализм априорно полагает в основу всего универсального бытия то, что свойственно лишь человеку, и, запутавшись в своей субъективности, – так как ничто не постижимо в себе самом, – приходит к отрицанию возможности постичь «сущность всех вещей» и обладать действительным универсальным знанием.

Такой путь познание приводит в тупик; он не оставляет для познания никаких «надежд».

Но практика говорит о противоположном:

человек учится, человек постигает секреты природы, он может предсказывать и управлять какой-то частью её процессов

А это уже есть свидетельство ложности заключённых в идеализме догм и несоответствия его лозунгов действительному положению вещей и познания в материальном мире.

Мы пришли к основному выводу, который однозначно говорит о том, что идеализм – это перенос свойств чисто человеческих на все предметы окружающего мира. Гуманизация природного «демиурга», т.е. её действующей силы, является чисто человеческим заблуждением; природа вообще не несёт в своей основе никаких духовных качеств, похожих на качества рефлектирующего человеческого сознания. Корни такого «природомировосприятия» (антропоцентризм) уходят в исторические глубины и относятся к эпохам с минимальным уровнем научного сознания.

Материализм.

Диалектический материализм – другая, являющаяся результатом более поздних открытий, часть философского мировоззрения и более близкая к современности, которая полагает материю основой всех как воспринимаемых, так и скрытых явлений, первоисточником всех качеств высшей нервной деятельности (как, собственно, и тех, которым свойственно иной раз мнить себя чем-то единственно реальным и абсолютным).

Материализм вынес резкий приговор многовековым предрассудкам идеализма и религии:

«мистика (= философский идеализм) имеет свои гносеологические корни, она есть пустоцвет, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве живого, плодотворного… человеческого познания». (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т.29, стр. 322)

В любом самом мистическом идеализме есть рациональное зерно. Без Гегеля не явился бы и материализм Маркса, основанный на гегелевой диалектике.

То, что идеализм внёс вклад в развитие материалистического мышления, факт бесспорный.

Достаточно сказать, что в ходе исторического процесса идеализм не однажды подходил к отрицанию абсолюта, им же выдуманного, выходил из рамок мистической галюциогенности, но, столкнувшись со своим «антиподом», с реальностью, означавшей необходимость переворота всей человеческой культуры и логики, ужаснувшись, вновь уходил в себя, зарывался в бездны подсознания, населённого духами и монстрами взбудораженного до пределов воображения.

Долго терзались сердца человечьи в идеализме, пока не был он перечёркнут стремительным толчком экспериментальной научной мысли: теорией относительности Эйнштейна, экспериментами, опровергшими учение Ньютона о наличии эфира, Рейхенбаха о существовании магнетического флюида и т. д.

Громом, который в пух и прах развеял сонмы духов и суеверий, составлявших основу всех идеалистических доктрин, потряс человечество такой неожиданный материалистический переворот веками укладывавшихся стереотипов.

Результатом всех этих научных революций явился на свет первый плод настоящего человеческого знания, поставивший природу ближе к человеческой психике, объединивший их общностью исторического диалектизма и детерминировавший истинную связь между объектом и субъектом, стремящимся к объективному познанию.

Плодом долгожданного объяснения человеческих качеств и способностей, самого источника их, как можно догадаться, явился плод материалистического знания, сменивший всё пустое многоцветие идеалистики.

Самым значительным изменением, внесённым материализмом, явилось в корне иное, отличное от раннего рационалистического, толкование того, что на самом деле есть вершина всего человеческого знания о мире, так называемая «высшая истина», во многих случаях приравниваемая к Абсолюту.

Оказалось, что высшая истина (или Абсолют) не есть нечто большее, чем человеческое сознание, и доступное лишь путём «аскезы» или «очищения», о котором писал Л. Толстой, словом, постоянного самовозвышения над наличествующей реальностью и молитвой к высшему существу, дабы оно даровало хотя бы частицу великой мудрости.

Высшая истина – иллюзорный идеал, абсолютный лишь в смысле своего полнейшего несуществования.

Этот идеал не имеет никакой общности с высшей мировой реальностью, и, вообще, высшим его можно считать лишь как абстракцию, символизирующую поступательный процесс эволюции человеческого существа от современного уровня сознания к более высокому, «от относительного к абсолютному» знанию обо всём многообразии (полиморфности) материи. И этот идеал достижим лишь путём долгого диалектического познания самого познающего субъекта, а не с помощью сверхъестественных сил.

«Выше естества нет ничего!» – Так коротко и афористично передаётся главная мысль материализма.