Тайси, или Девушка из сна

– Почему? – удивился Андрей так искренне, что едва не облился своим пивом.

– Потому что завидуешь и злобишься.

– Мне-то что завидовать? – полезли брови у него вверх. – У меня карьера обеспечена, я на следующий год еду в Москву, в институт… отец зимой поедет устраивать там все дела.

– А в фотографию на хрена полез тогда? Лучшего места, чтоб перезимовать, не нашёл?

– Просто хочу научиться, – ответил Андрей со знанием дела, – сейчас очень модно становится ходить на всякие такие выставочки, вернисажики… надо же уметь разбираться, правильно? Равновесие кадра, перспектива…

Юрий Петрович что-то пробурчал и полез в куртку, висевшую на стене, доставать сигареты. Андрей вновь приподнялся на локте, переспросил:

– Я не расслышал, Юрий Петрович?

– Я сказал, – громко проговорил тот, – пошёл ты! Вместе со своей карьерой, вернисажиками и перспективой вместе!..

И вышел из купе, сунув сигарету в рот. Андрей так и остался полулежать на локте, глядя шефу вслед.

Начитавшись служебных параграфов, Тайси аккуратно сложила все бумаги в одну папку, папку положила к себе на полочку, откинулась назад, уперевшись за собой ладошками и тоже стала рассматривать пролетающую стену зелени за окном. Казалось она сейчас что-то обдумывала. Размышляла над тем, что только прочитала, чуть ли не выучила наизусть и теперь анализировала, делала какие-то выводы для их будущей работы. Романов краем глаза видел, что девчонка освободилась, но вида не подал. Он сидел за столом, подперев щёку ладонью и всё считал да считал пролетающие столбы. Между каждым должно было быть двадцать пять метров, четыре столба – километр, сорок десять километров, за сколько прошли?.. Значит скорость нашего поезда… уже под сотню.

– Витасик, – нежно, но сразу и лукаво донеслось от Тайси, – ты после нашего заказа куда собираешься поехать?

– Я ещё не решил, – ответил он, не глядя на неё, – может к матери, может, в Среднюю Азию, так хотел ещё вчера.

– А теперь ты передумал… и хочешь поехать куда-нибудь со мной?.. – внезапно заключила она.

Романов руку убрал, повернулся к Тайси.

– С чего это? – опешил он.

– Просто, – сказала она совсем просто и непосредственно, – ты та-ак меня ревнуешь ко всем подряд, а особенно к нашему юному коллеге Андрюшке, что я подумала, вряд ли ты меня куда-то теперь отпустишь одну…

– Ты книжки не пробовала писать? – прервал её Виталий иронично и колко. – Романы женские? Оперетки?

– Не-ет, – вновь потянула она, – зачем мне книжки писать?

– Не знаю. Но у тебя бы получилось, – уверил он серьёзно, – хорошая фантазия и динамичное развитие сюжета.

– Я пробовала писать картины. Говорили, что очень даже получается «А хорошая фантазия моя – всего-навсего твоё поведение.

– Вот ты же прицепилась за моё поведение, – мужиковато посетовал он, – я пригляжу за своим поведением, – пообещал тут же, – тем более скоро мы, надеюсь, пересядем на теплоход? Там каюты будут разные? Или нет?

– Разные, – ответила она, – у каждого своя.

– Вот и прекрасно, не будет у тебя лишнего повода подмечать что-то за моим поведением.

– Неужели не хочешь? – искренне удивилась она.

– Надоедает.

Тайси ничего не сказала, и было видно, что не сказала потому, что не захотела, и даже более того – несколько оскорбилась его словами. Виталий тоже смолчал, но сразу же уловив свою ошибку попробовал найти какой выход. Сразу выход не нашёл, смотрел в окно – мимо летели луга, лес отошёл далеко за горизонт. Невдалеке, не очень быстро, проплыли пара коров, пара овец, мальчишка-подросток с кнутом и рядом на копне сена такая же подросток-девчонка. Романов мигом подметил и нейтрально сопроводил:

– Луга, трава, цветы, козы, овцы, девчонки, мальчишки… одинокое деревце… Прямо картинка из какой-нибудь пастушечьей сцены Франсуа Буше.

– Ой, мама дорогая! – Тайси естественно изумилась, – Какие познания! Мы знатоки французской школы времён Людовика Пятнадцатого?

Эта фраза сразу сбила Романова с мысли. Он и знать не знал, в какие времена, при каком короле жил художник Франсуа Буше, потому как картину эту видел один раз в Эрмитаже и просто почему-то запомнил имя живописца.

– Разве Буше был только у Людовика Пятнадцатого? – спросил он так, словно знал, о чём говорил.

– Ах, ах, – сразу же ворвалась Тайси в свою сферу, – дорогой Витасик, Буше был так называемым «первым живописцем» короля Людовика Пятнадцатого и маркизы де Помпадур! Да, да, мой дорогой, той самой знаменитой де Помпадур; а холст, который ты упомянул был, создан Франсуа Буше в конце сороковых годов восемнадцатого века. Идеализированная природа, любовные волнения, театральные пастушки и всё прочее, что было модно при дворе короля.

– Так я…

– Кстати, – не дала ему опомниться Тайси, – знаменитый Дени Дидро однажды воскликнул по поводу картин Буше: «Всё есть у этого человека, нет только правды!»

– Так я… – начал Витасик.

– А вот я бы, – вдруг сменила она тему, – всё бы отдала за то, чтобы нарисовать, как цветёт лотос.

– Почему лотос?

– Не знаю, – она немного успокоилась, – это как-то изнутри. Это вот пришло однажды и поселилось во мне навеки, теперь маюсь с этой мыслью. Думаю, как бы осуществить.

– Наверняка этот лотос цветёт во всех оранжереях.

– Ты о чём, Витасик? – пожалела она его. – Ты о чём? Я что – сумасшедшая, писать цветение лотоса из оранжереи?..

– Извини, не подумал. У нас на севере лотос точно не цветёт.

– И здесь не цветёт, – искренне сказала Тайси, глянув в окно.

– Вот уж не повезло, – согласился Виталий, – а на твоей родине цветет лотос?

– На моей родине… – пропела она в окно, – конечно, на моей родине лотос цветёт, только найти его невозможно.

– Это почему?

Тайси в мгновение сменила настроение, взглянув, на Романова, вновь насмешливо, и быстро, ответила весело и задиристо:

– Прячется! От таких мужиков, как вы все! Порвёте цветы на подарки для своих баб и не задумаетесь, что есть такая красота, которая в кухнях и спальнях стоять не может!.. Для лотоса обычная вода болотная – самый дорогой хрусталь, а самый дорогой хрусталь – обычное болото! Вам же до этого дойти, как на луну запрыгнуть. Правильно?

Романов мысленно повторил что она сказала «Губы его прошептали болото, хрусталь, хрусталь, болото… Губы дугой изогнул, уголки рта вниз оттянув, как будто недоумевая, что здесь особенного, и плечами пожал. Ответить ничего не ответил, потому ответила за него Тайси:

– Витасик, понять это одним сопоставлением слов невозможно.

– Тогда подскажи, как возможно? – вроде и попросил он, но слегка раздражённо. Ссориться из-за лотоса, которого Виталий в жизни никогда живым и не видел, совсем не хотелось.

– Понятие красоты, Виталий, – серьёзно подсказала она, глядя на него внимательно и очень заинтересованно, – иногда не поддаётся обычному взгляду хищника. Есть такие в жизни понятия и предметы, которые на первый взгляд совсем обычные, а глянешь внимательней – совсем и не поддаются нашему приземлённому мировоззрению. Тот же лотос… ведь цветок-то и обычный, видел, нет?