По следу диверсанта. За час до рассвета

Их осталась всего горстка. Горстка бойцов, вставших стеной между Гитлеровской военной машиной и своей Родиной. Вымотанные интенсивными артиллерийскими обстрелами и постоянными атаками врага снова прорваться на нашу территорию пограничники верили, что вот-вот подойдут резервы, и Красная Армия погонит неприятеля прочь от наших рубежей. Они ещё не знали, что на других участках государственной границы немецкие войска прорвали оборону и продвинулись вглубь советской территории на десятки километров. Но Молдавия держалась. Своевременное, грамотное управление и организация округом позволили грамотно встретить и отбросить неприятеля обратно на его территорию.

Юра поднялся и, взяв винтовку, пригнувшись, двинулся к позиции, где укрылся его друг Александр Соколов. Обходя дремавших бойцов, взгляд Лугового то и дело натыкался на мёртвых боевых товарищей. Юрий пытался отыскать глазами тело Суханова, но его, как и многих других павших ещё вчера, оттащили от предмостовых позиций и сложили в ближайшей воронке. Он просил не бросать его здесь. В памяти возник образ умирающего на его руках Ивана и его последние слова.

– Не брошу, Ваня, – шептал Луговой, пробираясь через окоп, – я не брошу тебя тут.

Соколов нашёлся не сразу. Удобно примостившись в воронке за поваленным от взрыва деревом, новоявленный снайпер следил за вражеским берегом через оптический прицел. Аккуратно подобравшись к нему, Юра высунул винтовку и посмотрел на друга.

– Как твоя нога?

– Лучше, передвигаться уже могу самостоятельно, – ответил Сашок, не отрываясь от прицела, – меня санинструктор здешний подлатал немного, кстати, спасибо тебе, что рану отчистил, а то ноге точно бы кирдык случился. Юрий одобрительно кивнул и повернулся на спину.

– Как ты, Юра? Скверно выглядишь.

– Все в порядке, только Суханов из головы не выходит.

– Ты ничего не мог сделать, ранение было смертельным, ты же понимаешь это не хуже меня.

– Да, понимаю, – ответил Луговой, смотря в небо пустыми глазами.

– Ты ни в чем не виноват, опомнись уже, наконец.

– Он ведь у меня на руках, понимаешь? – резко повернулся к другу Луговой, – у меня на руках умирал…

– Это война, Юра, здесь умирают и убивают, – злостно ответил Соколов, – возьми себя в руки, товарищ младший сержант!

Повисло молчание. Двадцать минут бойцы, молча, наблюдали за рекой, не произнеся ни слова. Минут через пять появился Микола Рудко. Под вечер в перестрелке его слегка зацепило, на руке выше локтя красовалась повязка.

– Вот вы где, я вас обыскался, – обрадовался ефрейтор.

– А куда же мы денемся? – мрачно ответил Луговой.

– И то верно, – кивнул Микола, – ну что, ребята, скоро вражина опять попрёт нас штурмовать.

– Попрет, так мы его радушно встретим – ответил Юра.

– Когда же это все закончится? – спросил Микола, глядя в пустоту.

– Все только началось, брат, только началось, – ответил Соколов, проверяя обойму в трофейной винтовке.

Бойцы ещё какое-то время просидели в тишине, как вдруг с нашей стороны послышался гул самолётов. Советская штурмовая авиация в сопровождении шести МИГов пересекла границу и взяла курс на румынские нефтепромыслы. Ответный удар не заставил себя ждать. Вдалеке заработали вражеские ПВО, но попали ли они по нашим самолетам или нет, пограничники рассмотреть не смогли. На противоположном берегу Прута началась возня. В бинокль старший лейтенант Константинов видел, как румыны стягивают новые силы для атаки на пограничников. Их стало вдвое больше, чем во вчерашнем бою. Патронов у ребят пока было достаточно благодаря прорвавшейся к ним под покровом ночи полуторки и подошедшего подкрепления – двух эскадронов 72-й кавалерийской дивизии. Связь была восстановлена, и по поступившему приказу генерал – майора Никольского следовало дождаться саперов и подорвать мосты. На заставе взрывчатки не было, поэтому в соседний полк за ней и за взводом саперов отправилась машина. Предстояло взорвать два моста – деревянный и железнодорожный. Эх, если бы мы только успели их заминировать заранее, было бы куда проще. Но что сделано, то сделано, а до того момента, пока мосты не будут взорваны, пограничники обязаны удержать оба моста и не пропустить противника на нашу территорию.

* * *

Два часа спустя…

– Началось!

– Всем на землю! Пригнули головы!

Заработала румынская артиллерия, смертоносный град посыпался на головы пограничников. Румыны, уже пристреляв свои орудия, били намного точнее, чем вчера. Луговой вжался в окоп, у него было ощущение, что каждый румынский снаряд летит именно в него. В Юрия летели комья земли, стоял невыносимый грохот, в ушах звенело. После артподготовки с сопредельной стороны ударил ураганный пулеметный огонь, целью которого было прижать пограничников к земле и не дать им высунуть головы. Атака на мост началась.

– Застава к бою! – скомандовал Константинов.

– Стрелять прицельно! – выкрикнул политрук, – патроны беречь!

Юрий передернул затвор винтовки и выглянул из окопа.

– Ну, Сокол, вот и началось.

– Наконец-то, а то я уже заскучал, – улыбнулся снайпер.

– Не высовывайся лишний раз, Саня.

– Тебя тоже касается.

Румынские штурмовые отряды начали наступать на мост. Заработали наши пулеметы, застава открыла по врагу ответный огонь.

– Держись, Юра, прорвемся! – выкрикивал Сокол, снимая очередного румынского пулемётчика. Луговой стрелял по врагам, укрывшимся за уничтоженной техникой в центре моста. В опасной близости от его лица чиркнула об землю пуля, пограничник отпрянул и пригнулся, у него перехватило дыхание. Инстинктивно ощупал лицо, все было в порядке, его не задело.

– Юрок, ты живой?! – испуганно выкрикнул Сашка.

– Не дождешься, Сокол! – крикнул в ответ сержант и снова прицелился в румын.

– Молодец, чертяка! – обрадовался друг, – бей сволочей!

" Это вам за парней, уроды, – думал Луговой, пуская пулю в очередного вражеского солдата, мелькнувшего в перекрестии прицела, – за всю мою погибшую роту, сволочи, за Ваню, на еще!" – вылетела последняя гильза, и сержант полез за новой обоймой.

По румынам также работала наша артиллерия. Корректировщики вычисляли места дислокации румынской артиллерии и били по ней. Противник снова попытался переправиться на лодках. По ним ударили два пулемета «Дегтярева», и румыны быстро передумали. Основные силы нацелились на мосты. Отделение пулеметчиков, державшее под прицелом мост, несло потери, три бойца-кавалериста были убиты, четвертый тяжело ранен. С сопредельной стороны по нашим пулеметчикам работал румынский снайпер. После предупредительного окрика Константинова о снайпере Соколов вознамерился убрать его, и пока Юрий был занят наступающими румынами, незаметно испарился со своей лежанки.

– Вот же неуемный, – выругался Юрий, – ну куда его понесло, сейчас же завалят дурня!

Тем временем Соколов, перебравшись чуть левее за оборонительные позиции пограничников, устроился в зарослях камыша, удобно и уже с какой-то любовью устроив свою винтовку, взял в прицел противоположный берег.

– Ну, где же ты, сволочь? – шептал Александр, водя прицелом по берегу.

Солнце уже было высоко, вид в прицел был хороший, рано или поздно эта гадина выдаст себя, и Сокол будет готов.

Под прикрытием артиллерии, которая прижала советских бойцов к земле, румынам удалось снова прорваться через мост, но закрепиться на вновь занятых позициях им не дали. Быстро опомнившись, пограничники слаженной контратакой отбросили врага обратно, понеся при этом незначительные потери – одного бойца ранило. Румыны отошли на свои прежние позиции и прекратили атаку.

Константинов, оставив политрука за главного, двинулся осмотреть позиции и проверить потери. Пограничники держались молодцами, лица уставшие, но злые. Пробравшись до Юрия и Миколы, Константинов оглядел бойцов и одобрительно кивнул.

– Ну, как тут у вас? – спросил командир.

– Да в поряде все, товарищ старший лейтенант, – ответил Рудко, – держим с хлопцами оборону, не одна падла не проскочит, уж будьте спокойны.

– Молодцы, ребятки, молодцы, так держать! – лейтенант присел на пустой ящик из-под гранат и достал из нагрудного кармана пачку папирос.

– Курить хотите?