Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

Между кустов, местами окаймляющих дорожку, мелькнула алая курточка и раскрасневшийся мальчуган словно по волшебству, возник перед нами.

– Ванюша, нам поговорить нужно с мамой, ты не убегай далеко, иди перед нами, хорошо? – попросил его я и неожиданно, что называется, «нарвался»:

– Вы опять целоваться будете? – серьезно глядя на нас, спросил он.

– Ну, и это тоже! – твердо заверил я его, стараясь не смотреть на растерянное и начавшее пунцоветь лицо Евгении.

– Тогда – ладно! – сказал мальчик, и отбежав от нас вперед шагов на десять, начал собирать букет из листьев.

Я же взял за руку Женю и крепко пожал ее.

– Не смущайтесь, это – вовсе не главная проблема! – заверил я ее. – Давайте все-таки поговорим.

Что это за сеанс спиритической связи, почему вы назвали его «учебным» и почему проводился он в университете? И пожалуйста, Евгения, поподробнее!

И я узнал следующее.

После того, как Женя осталась с трехлетним Ваней на руках одна, она в свободное время, чтобы забыться, много читала и постепенно увлеклась невероятными явлениями природы, биоэнергетическими проявлениями у людей, проблемой инопланетян и тому подобным.

– Я ведь учусь сейчас на втором курсе негосударственного университета биоэнергетики, трансцендентальных явлений и уфологии, – рассказывала она. – А у нас спиритические сеансы регулярно проводятся на семинарах факультета трансцендентальных явлений. Вот мне подруга и рассказала, что дух Володи, моего друга, объявился во время сеанса и сказал, что его убили Юра и я.

Я молчал. Я думал – а не сказать ли ей, что я думаю о ее брате Юре?

Но, наверное, это вряд ли способствовало бы рассеиванию страха в голубых глазах Жени.

– Ну, хорошо, кто-то что-то сказал, – осторожно начал я. – Но мир духов – это такая скользкая проблема… Сколько раз уже доказывалось, что не духи говорят – а присутствующие на сеансе чревовещатели, вполне живые и здоровые… Или спрятанные где-нибудь за ширмой сообщники устроителей сеансов… А сейчас используют чудеса радиосвязи…

– Ну, знаете! – в глазах у Евгении полыхнуло пламя негодования. – Неверие в то, чем мы занимаемся, бытует повсеместно, но кроме мошенничеств есть ведь и множество фактов, подтверждающих существование мира духов…

И опять я промолчал. Я, уйдя из милиции, одно время увлекся философией – основой для моих рассуждений послужила проблема, изложенная мною в статье-письме для журнала «Коммунист» – та самая, которую читал последний руководитель СССР Горбачев. Суть этой проблемы в следующем – почему геополитическая система, в основе которой лежало справедливое общественно-экономическое устройство – социалистическое – так легко, можно сказать – в одночасье – развалилась и рухнула и не была защищена людьми, жившими в государствах социализма?

Итогом моих философских размышлений, поисков и экзерсисов стали несколько книжек, которые условно можно объединить одним названием «Философия биполярности».

Так что я создал собственную фундаментальную философскую теорию.

И в частности, я был уверен – духи существовать м о г у т. Но они – скорее исключение, нежели правило, 99,99 процента умерших людей растворяются в окружающей среде, не оставляя после себя ничего материального. Да, собственно, и нематериального – также.

Но спорить с человеком, убежденным в существовании потустороннего мира и всего прочего, что, судя по названиям факультетов, изучается в этом негосударственном университете, студенткой о т т у д а – глупо.

– Вот что! – решительно сказал я. – Давай начнем со знакомства с вашим университетом. Рассказывайте обо всех факультетах по порядку!

– Ну, что рассказывать? На факультете биоэнергетики два отделения – базово-научное, и – нетрадиционной медицины. На медицинское отделение принимают только людей с природными биоэнергетическими способностями.

Факультет трансцендентальных явлений – тоже два отделения – научное изучение – и занятие практической деятельностью. Салоны предсказаний, спиритические салоны. А те, кто заканчивают научное отделение – изучают телепатию, телекинез, ну, и все другие явления, но – с научной точки зрения, практикой они не занимаются.

Мой факультет – уфологический. Я учусь на археологическом отделении. После выпуска мы будем теми же археологами, что и обычные, только раскопки проводить там, где можно найти следы звездных братьев. Например, Тунгусский метеорит – тогда ученых-уфологов не было, а если бы этот метеорит упал сейчас – мы бы первыми вели раскопки на месте падения и изучали это явление.

– Хорошо, а кого еще готовят на вашем факультете?

– Уфологов-фундаменталистов. Ну, это мы так между собой называем. Они будут искать в архивах документальные подтверждения посещения Земли инопланетянами. Беседовать со свидетелями, систематизировать научные данные, создавать теории, и все такое прочее.

– То есть люди твоего профиля занимаются поисками и изучением материальных свидетельств. А ваши коллеги-фундаменталисты…

Я пошевелили в неопределенности пальцами руки.

– Ну да! Они в основном занимаются письменными источниками. И работой со свидетелями.

У меня чесался язык высказаться по поводу их университета, но…

Я увидел лицо Евгении. Оно пылало энтузиазмом, ее взгляд был полон веры, она была ужасно, как хороша!

Только теперь я рассмотрел ее полностью. Длинноногая, что подчеркивали дорогого кроя светлые брюки, с прямой осанкой.

Ее не портила даже ее «космическая» прическа и некоторая ширококостность – чуть более широкие, чем обычно у женщин, плечи, крупные ступни ног, да и нос, пожалуй, был крупноват.

Она рвалась в бой, она была уверена, что я начну спорить.

А я промолчал. А потом позвал Ваню, который явно уже заскучал и принялся раздраженно пинать носками туфель листья на дорожке.

– Евгения, – сказал я. – Пора домой. Нам еще фотографии нужно забрать. Знаете, мне почему-то все больше кажется, что мы не скоро приблизимся к сути, а она ведь в ответе на вопрос: «Ч т о н а м д е л а т ь д а л ь ш е?»

Лицо девушки вновь изменилось, как-то сразу потухло, и она тихо ответила:

– Не знаю… Когда мы встретились, мне показалось, что если вам предложить… А вот теперь я понимаю – а ч т о предложить?

И мне вновь стало так их жалко: ее, мальчугана, который в очередной раз обнимал мои обтянутые дешевой джинсой колени…

– Пойдемте-ка зайдем за фотографиями, – как можно мягче сказал я.

Ну, не мог я ни на что решиться! Не мог – и все!

Глава 5-я

Первое, что сделал Ваня, когда мы вошли в прихожую, разулись и переобулись в домашнюю обувь (я, кстати, достал из сумки cвои тапочки, я всегда беру тапки в дорогу) – это схватил одну из фотографий, другой рукой цепко поймал меня за руку и потащил за собой на второй этаж.

В своей спальне он достал из-под подушки фото отца, на его место положил новую фотографию, а старую отдал мне.

– Вы теперь ночью со мной вместе с мамой будете! – заявил он.

– Отлично! – сказал я. – Давай спускайся на кухню – будем ужинать!

Сам я спустился на первый этаж и завернул в гостиную.

Здесь ближе к окнам стоял огромный стол, вокруг него – стулья с высокими спинками. Я положил на край столешницы фото художника-авангардиста изображением вниз, закрыл глаза и, раскрыв ладонь, поднес ее внутренней частью к белой поверхности фотобумаги.

От фотографии ощутимо тек поток холода. Так что сиротой фактически был Ваня, увы!

Я медленно отодвинул роскошный стул с мягкой толстой подушкой сидения и присел, уставившись на белый прямоугольник фотобумаги.