История подвигов и славы.Книга 2. Сыны Отечества в дни мира и войны

Меня мой разум уверяет:
Ты есть – и я уже не ничто!
Частицей целый я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Я связь миров повсюду сущих,
Я крайня степень вещества,
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества.
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь – я раб, я червь – я Бог!

Ода «Бог» принесла Державину европейскую известность, была переведена на множество языков, вплоть до японского. Начертанная иероглифами, она висела в одном из дворцовых покоев у микадо; японцев особенно поразила строка: «И цепь существ связал всех мной…»

Хлопоты о губернаторстве затянулись до самого лета и кончились не совсем так, как мечтал Державин: его назначили не в Казанскую, а в Олонецкую губернию.

Такова была воля императрицы.

Крест ордена Св. князя Владимира

Фортуна улыбнулась ему, подвигнув к свершениям, соответствующим его дарованиям.

«Мне сорок три года – возраст почтенный; я уже не средневик, а подстарок. Но мнится, только начинаю жить.

Столь свежи чувства, столь жаден разум, столь много сил ощущаю в себе». А мы добавим – Бог знает, кого хранить.

Был нищ и наг – стал знатен и с порядочным состоянием. Был безвестен – сделался знаменит: все столичные журналы – «Зеркало света» и «Лекарство от скуки и забот» Туманского, «Новые ежемесячные сочинения» Дашковой, «Новый Санкт-Петербургский вестник» Богдановича – наперебой просят о сотрудничестве. В семье счастлив. Чего еще желать?

Государеву службу нес честно, с усердием, где мог, исправлял несправедливости. После Олонецка Державин был переведен в Тамбов. Между тем дела в сей губернии были в расстройстве. Плачевное положение усугублялось тем, что за шесть лет Тамбов сменил уже четырех губернаторов. За это время недоимка по губернии выросла громадная. В ведении дел во всех присутственных местах царил полный беспорядок: некоторые дела были запутаны, заброшены, а другие и вовсе исчезли без следа.

Приступив к работе, Державин перевел в Тамбов на службу нескольких своих сослуживцев и вообще любимых им лиц из Петрозаводска, Санкт-Петербурга и Москвы. Время шло, усилия Державина по наведению порядка стали приносить результаты. В самую середину зимы 1786–1787 г. в Тамбов для ревизии приехали по высочайшему повелению сенаторы Воронцов и Нарышкин. Результатом обследования они остались довольны, и впоследствии Тамбовское наместничество получило высочайшую благодарность и представление к ордену.

Начальство отметило, что Державин, найдя губернию в полном беспорядке, все устроил к лучшему и быстро и успешно. По этому представлению в сентябре 1787 г. Державин получил орден Святого Владимира III степени.

«Портрет неизвестной в русском костюме». И. Аргунов. 1784 г.

Но бурный XVIII век не давал времени почивать на лаврах. У самых ворот России, прямо против Санкт-Петербурга, грохочут пушки так, что дребезжат стекла в Зимнем дворце.

Шведы упорствуют вернуть себе побережье. На юге вот уже два года тянется изнурительная война с Оттоманской Портой, а решительного успеха все нет… …Злой декабрьский ветер нес крошево из песка и сухого снега. Но построенные в каре солдаты не ощущали холода, их спины грел догорающий Измаил. Твердыня, укрепленная и перестроенная по проектам французских инженеров, защищенная 250 орудиями и 35-тысячным гарнизоном, пала.

Путь на Балканы был открыт. Турки спешно укрепляли Константинополь.

– Слава, чудо-богатыри! Вы – русские! – низким, таким неожиданным при его щуплой фигуре голосом вскрикивал Суворов, выбрасывая вперед левую руку. И мощное «ура» перекатами неслось от каре к каре.

Вид на плотину в усадьбе Спасское Тамбовской губернии. Г. Сорока. 1840-е годы

…А в эти часы в Яссах, в огромном генерал-губернаторском дворце светлейший князь Потемкин мрачно мерил крупными шагами свой роскошный кабинет, обилием драгоценностей, зеркал, хрусталя и цветов походивший более на будуар маркизы. Ну что же, XVIII век – изысканность и отвага уживались вместе.

– О, Боже милостивый! – рокотал Григорий Потемкин, вскидывая вверх свои ручищи. – Услышь меня и прекрати мучения мои! Накануне именин он послал приказание Суворову взять Измаил штурмом во что бы то ни стало. И теперь светлейшего донимали сомнения. Потемкин был большим не только телом, Господь и умом не обделил его. Он понимал, что задача взятия Измаила на грани возможного. Суворову полетела депеша: «Представляю вашему сиятельству поступать тут по лучшему вашему усмотрению, продолжением или предприятия на Измаил или оставлением оного…». …В кабинет без стука ворвался секретарь Потемкина:

– Ваша светлость! Виктория! И полная! Гонец от Суворова!

Ожидавшая перелома в войне Екатерина получила депешу: «Не Измаил, но армия турецкая, состоящая в 30 с лишком тысячах, истреблена в укрепленных пространных… Более уже 20 000 сочтено тел да с лишком 7000 взято в плен, и еще отыскивают; знамен 310, а еще сообщают: пушек будет до 300; войска наши оказали мужество примерное и неслыханное…». А что же наш герой Суворов – виновник блестящей, невиданной победы – чем был вознагражден за сей немыслимый подвиг? На вопрос Потемкина: «Чем я могу вас наградить за ваши заслуги?» Суворов ответил: «Я не купец и не торговаться к вам приехал. Меня наградить, кроме Бога и всемилостивейшей государыни, никто не может!». Надо думать, Потемкин, раскрыв рот, еще долго в этом состоянии находился. Гений Державина не мог не откликнуться на подвиг Суворова. Поэт в голубом атласном халате и колпаке, из-под которого небрежно висели остатки волос, писал на высоком налое:

А.В. Суворов

Везувий пламя изрыгает;
Столп огненный во тьме стоит;
Багрово зарево зияет;
Дым черный клубом вверх летит;
Краснеет понт, ревет гром ярый,
Ударам вслед звучат удары;
Дрожит земля, дождь искр течет;
Клокочут реки рдяной лавы:
О, Росс! Таков твой образ славы,
Что зрел под Измаилом свет!..

Первый свершил подвиг, второй воспел его. Не этой ли награды желал Суворов?

Ценой почти непрерывных войн Россия именно в екатерининское царствование вышла к своим жизненно необходимым границам, завещанным Петром Великим. Она утвердилась на Черном море, получила Крым, присоединила Кубань и отразила попытки шведов вернуть себе балтийские берега.

Штурм Измаила 11 декабря 1790 г. Е. Данилевский

Великие свершения должны были отразиться в художественной форме, достойной их.

28 апреля 1791 г. Потемкин решил торжественно отпраздновать в Таврическом дворце взятие Измаила. Это празднество подробно описано Державиным, свидетелем и одним из его устроителей.

Вскоре после присоединения Крыма Екатерина II поручила архитектору Старову построить роскошный дворец в классическом стиле, чтобы подарить его покорителю Крыма Потемкину. Крым имел и другое название – Таврия. В честь этой победы Потемкин получил титул князя Таврического. Построенный дворец стали также называть Таврическим.

В здании с высоким куполом была огромная зала, украшенная двумя рядами колонн, что придавало интерьеру особую торжественность и величие, так отвечающих натуре Потемкина. Желая достойно вознаградить своего многолетнего фаворита, с которым была тайно обвенчана, Екатерина II, подарив дворец, затем выкупила его у Потемкина за огромную по тем временам сумму в 460 тысяч рублей. Екатерина II вознамерилась превзойти в щедрости самою себя. Дождавшись приезда увенчанного лаврами измаильского победителя, императрица в числе иных милостей, пролившихся золотым и алмазным дождем, опять подарила ему Таврический дворец. Конногвардейский дом находился еще в процессе строительства – была не закончена отделка помещений. Энергичный Потемкин в три дня завершил все работы.