Наследники Мишки Квакина. Том IV

– Хм… – отец не нашелся что ответить.

– Ладно, пойду спать, а вы прислушивайтесь, если что.

– Хорошо.

Час прошел в тишине, разбавленной тиканьем.

– Первый пошел, – прошипел в ухо отец.

Попытка встать – скрип.

– Вить, что там?

– Вот же клуша бдительная! – шепотом выругался отец. – Ни днем, ни ночью покоя от нее нет.

– Вить? – настаивала тетя Нина. – Вы там живые?

– Да уймись ты уже!!! – в бешенстве закричал отец. – Нет тут никаких воров!!!

Кто-то начал стучать в стенку:

– Вы дадите людям поспать?

– Да спите вы, уроды! – отец зло врезал кулаком в стену.

– Понаехали тут, – бурчали за стеной, – мало того, что в унитаз серут, так еще и спать не дают.

– Дурдом какой-то, – зло сказал отец и сердито засопел.

Вскоре все улеглось и тетя Нина вновь мирно захрапела. В аккурат до моей следующей попытки встать.

Уже светало, когда мы предприняли последнюю попытку, снова разбудив бдительную Свечкину. В шесть утра злые и не выспавшиеся уехали. Отец утешился тем, что прихватил на общей кухне два полотенца и чей-то чайник, а еще демонстративно не смыл в общем туалете. Всю дорогу до дома он клял старшую сестру на чем свет стоит. Досталось между делом и Лариске.

– Ни Свечкиным свечка, ни черту кочерга! Проклятые хапуги! У них там запасов заначено, как на ядерную войну. И еще водка, там должно быть много водки, – объяснял он. – Я же специально остался ночевать у этих нутрий, чтобы подпол прошерстить. А тут такой облом!

– Ну да, – сонно поддакивал я.

– Чуть без добычи не остались из-за этих кикимор, а это плохая примета: вернуться домой без добычи.

– Почему?

– Удачи не будет потом. А так не совсем безуспешно съездили: хоть чайник прихватил.

– Зачем нам еще один чайник?

– Хм… Пашке привесим: будет воду таскать как товарищ Сухов по пустыне. Ха-ха-ха, – раскатисто захохотал.

– Угу.

Больше мы у Свечкиных не ночевали.

Кто ездит в гости по утрам (Всадник без головы)

Однажды мы задержались в городе на заводе и вечером ехали домой.

– Кто ездит в гости по утрам, тот поступает мудро, – напевал отец, – то тут сто грамм, то там сто грамм – на то оно и утро. На то оно и утро.

– Сейчас вечер.

– Не бурчи! Мал еще меня учить. Кто ходит в гости ввечеру, – не растерялся отец, – тот похмелится по утру. Заедем-ка мы к бабке Дуне, проведаем старушку-мать.

Отец всегда старался заскочить к своей матери, чтобы прихватить что-нибудь ценное: целыми ящиками возил от нее помидоры и лук летом; консервацию и мешки картошки – зимой. По своей паскудной привычке норовил еще и что-нибудь утащить.

– Мам, готовь яичню, – ворвавшись в дом, по пути сшибив в темных сенях пустые ведра, закричал отец. – Виктор Владимирович приехал!

Бабушка степенно вышла на тесную кухоньку. Отец схватил ее в охапку и звучно, по-брежневски, расцеловал.

– Живой я, живой! – орал он.

– Вить, что ты орешь? Я хорошо слышу, не оглохла еще.

– Мало ли, – он убавил громкость и плюхнулся на стул. – СтаршОй, пока бабушка нам обед готовит, ты дурью не майся, а наноси ей воды.

– Вить, пускай ребятенок отдохнет.

– На том свете отдохнет. Чего стоишь? – посмотрел на меня. – Слово начальника – закон для подчиненного. Это у нас дома крантик с водой, а тут из колодца надо таскать, а бабушка у нас уже старенькая. Ведра в сенях, колодец в овраге. Бегом, кругом, марш!

Я взял в сенях два ведра и пошел к колодцу. Возле старого сарайки зашлась истошным лаем Жучка. Она была настолько злобной, что вместо ошейника была прикована к кольцу, продетому сквозь ляжку. Но все равно, рвалась ко мне, не смотря на боль.

Старательно обойдя беснующуюся Жучку, спустился в овраг. Колодец был хороший, с вкуснейшей холодной водой и длинной цепью. Бросил вниз колодезное ведро, зачерпнул воды, начал наматывать цепь на ворот. Поднял, перелил в бабушкино ведро, и повторил заново. Из второго ведра, прежде чем перелить, напился – вкуснятина! Отнес ведра в дом, вылил в пятидесятилитровую алюминиевую флягу, снова пошел к колодцу.

Пока наносил две фляги, широкую кастрюлю и таз, отец уже успел умять сковородку яичницы на сале, а бабушка пожарить картошку, опять же на сале.

– Где тебя носит? – недовольно спросил отец. – Картошка стынет.

Судя по тому, что большая сковорода с картошкой опустела всего наполовину, картошка «стыла» недолго.

– Я воду носил.

– Наносил?

– Так точно.

– Вот так и подобает вести себя истинным тимуровцам!

– Садись покушай, Владик, – вставила бабушка, – а то ничего не достанется, – покосилась на сына.

– У меня растущий организм, – отец налил в стакан самогон и махом опрокинул в себя, – мне калории и микроэлементы всякие нужны.