Расцвет Рагнарёка

– Тихо! – резко оборвала их Софра, вдохнув ледяной воздух. – Здесь трупы… Я запах смерти за версту учую, идём осторожно, – возглавила она вновь отряд, проходя среди валунов и редких хвойных деревьев ввысь по заснеженной тропе.

Вскоре и вправду они обнаружили мёртвое тело серокожего гнома с обилием волос, лежащее со свёрнутой шеей. Лик его и без того весьма отличался от привычных черт, так ещё был искажён в какой-то гримасе. Следов вокруг не было, но создавалось ощущение некой борьбы.

Вирбий в утеплённой чёрной броне из прилегающих к телу пластин сразу достал клинки и встал слева от младшей сестры, защищая ту. Глядя на это, с другой стороны сразу же заняла место и Кьяра, обнажив обоюдоострый двуручник. Диане было неловко, что её вот так вечно опекают и оберегают, да ещё от того, что эти двое постоянно повторяют что-нибудь друг за другом в её отношении. Если одна возьмёт за руку, сразу и брат по другую сторону отыщется и всё в таком духе. Будто соревновались меж собой за неё, а саму плутовку из Стеллантора всё это весьма раздражало.

Она и сама вооружилась кинжалами с синеватым металлом в лезвиях – один был прямой, а другой изогнут полумесяцем, острым лишь с одной стороны. Да ещё при ней всегда вертелся барсук, тоже способный зубами схватить любого недруга. Вот так, прикрывая друг друга, они и двигались вверх по единственной горной тропе, змеящейся по каменным, припорошённым снегом склонам.

Вскоре путешествующий отряд обнаружил ещё несколько тел, валявшихся со щитами и оружием. Никто их не обобрал, не забрал себе ценности… А потом лежащие покойники на пути начали попадаться ещё и ещё, уже не только стража в доспехах, но и сами жрецы в костюмах из плотных шкур.

Все без ран, без отрубленных конечностей, однако же с переломами шеи и рёбер, будто кто-то до смерти забил их дубиной. Фузин сразу же запричитал про горных троллей и был готов выпустить потоки ветра в самую высь, дабы разверзлись тучи и любые подобные твари окаменели на солнце. Всё бы ничего, да Софра напомнила ему, что сейчас ночь. Она попробовала поднять тела дэургаров, хотя бы воззвать к их духу, попыталась заставить их как-нибудь говорить, чтобы выведать, что случилось. Но её некромантия на гномах хаоса не сработала.

Всё чаще и чаще попадались слегка занесённые снегом трупы местных гномов, а возле ступенек ко входу в святилище их и вовсе было целое множество. Тут и там с выражением боли на лицах бездыханные дэургары устилали собой каменную лестницу.

– Там внутри кто-то есть, – заметила мелькнувшую тень пани Софра.

– Может, нужна помощь? – шагнула вперёд обеспокоенная Кьяра, заодно прикрыв Ди своим телом.

Бром сотворил порхающего рыжего светлячка, закрутившегося спиралью и отправившегося на разведку во тьму пещеры. И вскоре тот осветил такой же рыжий мех ванара, стоящего с запыхавшимся видом неподалёку от входа. Одежда его была лёгкой, совершенно не по погоде. Волосы или скорее мех на голове собирался в эдакий хохолок по центру. Снаружи все замерли, да и он, казалось, не ожидал такую разномастную компанию.

В одной руке ванар сжимал позолоченный посох, а в другой – искомый предмет, ваджру в виде двустороннего сине-зелёного скипетра, удерживаемую лохматыми пальцами посередине. Диане было лишь не понятно, защищает он реликвию от непрошенных гостей, словно местный монах, или же как раз и является вторгшимся грабителем.

– Хануман?! – изумился Фудзин, задрав свои брови.

– Вы знакомы? – не сводя глаз с рыжей фигуры, повернула чуть голову Софра к богу ветров.

– Это ж король обезьян, первый царь Таскарии, это он придумал это название для всей местности, между прочим, – пояснял тот.

– А он друг или враг? – уточнил Вирбий, на всякий случай достав свои парные изогнутые сабли.

– Так-так-так, вы ещё кто такие? И что вам здесь надобно? – проговорил Хануман приятным мужским голосом, однако же звучал грубовато и резко, так как всё пытался восстановить дыхание после битвы.

– Он может держать ваджру, – вслух заметил Бром остальным.

– Потому что он полубог. Странник или Скиталец, удивительно, что вы о нём не слышали, – проговорил Фудзин. – Сын нимфы и вождя Ванаров племени Сунь на Горе Цветов.

– Помолчи, а! – требовал Хануман.

– Это же у нас на самом-самом юге Лонгшира в непроходимых джунглях! – опешила Ди, прикрыв рот ладонью.

– И что, у вас там не популярны сказания о Ханумане? – обернулся к ней Фудзин. – Его мать – нимфа Анджана – была под проклятьем, превратившим её в ванару. А когда она была уже беременна от короля клана Сунь, ею овладел мой друг Ваю, тоже бог ветров, пролетавший тогда мимо и заставший её за купанием в горном озере. Его семя наделило ребёнка особой божественной силой.

– Я не очень любила сказки… – отвела глаза Ди. – Тем более вот такие, – скривилась она от всей истории.

– Ей читал их отец, который был не подарком… И иногда мама, которая очень рано скончалась, – пояснил Вир. – Нам с сестрой пришлось быстро взрослеть, не до сказок уж было.

– У-у-ха! Так и будете лясы точить? – отдышавшись, нахмурился Хануман, аккуратно выходя наружу и оглядывая всех собравшихся.

– Готовь купол, бочонок, не нравится мне эта макака, – процедила Брому Ядвига.

– И мне, мадам жирафиха, сдаётся, что он сюда припрыгал с банановой пальмы за той же целью, что и пришли мы, – принялся сооружать золотистый барьер чародей-низкорослик.

– Зачем тебе ваджра? – не понимал Фудзин.

– Как он только не мёрзнет, – раздался голосок Дианы под рычание оскалившегося барсука.

– Я был послушником у лучших учителей медитации и единоборств. Всю свою жизнь посвятил боевому искусству. Мне знакомы техники согревания в самый лютый мороз, – заявил Хануман. – Я ловил рыбу в холодной воде. Я гулял в обе стороны ледяного моста. Я…

– Хануман немного тщеславный… – повернул голову к остальным Фудзин.

– Твоя разговорчивость тебя и погубит, – нахмурился ванар ещё сильнее.

– Угрожаешь мне? Мне, Хануман? – покачал головой Фудзин. – Мы столько бродили вместе, столько беседовали, столько пережили приключений на землях Дайкона ещё до его объединения!

– Тебя здесь быть не должно, – покачал головой король обезьян.

– А тебя? Здесь жили дэургары, жрецы Индры. А ты осквернил храм, убил их и забираешь реликвию?! – хмыкнула пани Софра.

– Я предупредил их, – заметил ей ванар. – Если бы они перестали нападать, я бы никого и не тронул. Я заявился сюда не убивать, а лишь взять оружие. Это был их выбор сражаться до последнего вдоха. Наш герой не виноват, что он мастер удара, ломающего рёбра и не позволяющего больше вдохнуть.

– Герой? – скривила губы и брови Ди.

– Опять хорохорится? – словно с вопросом уточняла Ядвига у Брома.

– Любит болтать о себе в третьем лице, – подметил гном. – Был у меня тоже один такой знакомый сказочник-летописец. А этот себя ещё и центральным героем своей истории мнит, я гляжу, – пробубнил он, держа руки вместе, концентрируя энергию на защитном куполе.

– Верни ваджру, одумайся! – с жалостью в голосе призывал Фудзин.

– Мне некогда всё сейчас объяснять. Просто не стой на дороге. Ты же знаешь, я бы не стал служить злодейским планам, я лишь помогаю нуждающимся, – процедил ванар.

– Вижу, как ты помогаешь, – махнул свободной рукой от мешка бог ветров над трупами серых лохматых гномов.

– Знаю я один верный приём против таких, жаль, лютню ту забрал Бальтазар, – проворчал гном ванару.

– У-у-ха! Твоя магия для меня – ничто, – заявил Хануман.

– Да? Что, может, забьёмся? – усилил Бром барьер, а тот заискрился, угрожая огненными плетьми огреть каждого, кто посмеет приблизиться.

– Это просто чародейская пыль, – начал вращать ванар свой вытянутый посох, словно ластиком стирая графит на бумаге, рассыпая грани купола в мелкие опадающие частички, растворяющиеся в плавном полёте и чем-то напоминавшими снегопад вокруг всех собравшихся. – На Бальтазара, значит, работаете. Служители некроманта. Фудзин, от тебя уж точно такого не ожидал.

– Всё не так, Хануман… – покачал головой тот.

Бром направил энергию к пробоине в полупрозрачном барьере, завертел нечто наподобие вертикального торнадо. Чем сильнее тёр Хануман, тем сильнее вращался поток рыжевато-золотой воронки, закручиваясь, переливаясь, но не справляясь с чарами боевого посоха.

– Наш герой оказался в сложной ситуации, – проговорил о себе Хануман. – Старый друг и весёлый собутыльник оказался вдруг на стороне древнего зла! Мораль никогда не была сильной стороной нашего героя, но одно он знал точно: у него есть цель, есть миссия, которую он обязался выполнить и которой дал слово чести быть верным и преданным до самого конца!

– Нам не следует драться. Хануман невероятно храбр. После гибели его отца Кесари Суня на войне народ людей-обезьян не знал, кому возглавить племя. Само небо подало знак – в гору упал метеорит, а когда ванары пошли вверх по склону, то нашли шумящий водопад. Лишь Хануман осмелился пройти сквозь воду, обнаружив там пещеру с сокровищами, что принесло племени Горы Цветов процветание и успех. За это он получил имя Укун – «познавший пустоту». И стал царём обезьян. Каждый раз, когда ванары поднимают за него тост, они восклицают: Укун! Или же Сунь Укун! – рассказывал Фудзин.

– Если не замолчишь, я закрою глаза на нашу дружбу, – предупредил его Хануман.