Расцвет Рагнарёка

– И если мы явимся в Таскарию, а этот с палкой-копалкой уже там или ваджра похищена… – произнесла Ханна. – Значит, и в пустыню Нид мы уже не успеем. Рыжий макак этот будет всегда на шаг впереди. Он же полубог? Вдруг он тоже как-то перемещаться способен. Наверное, стоит прислушаться к Диане, – поглядела тёмная эльфийка на ту.

– Типа, если мы сразу пойдём в Нид, то, типа, точно получим шанс забрать оружие? – оглядела всех Кьяра. – Вы так уверены? О Дану…

– Он может тоже пойти туда, но зачем? Он сбежал, он знает Таскарию, там безопаснее, там даже в святилище охрана… в каком-то смысле полегче, чем дэургары, если я верно понял, – пытался размышлять Вир. – Скорее всего, он в пустыню Нид пока не пойдёт. У нас будет шанс опередить его там.

– Значит, решили? – пробежалась алым взором по лицам команды и атаманша.

– Ой, ладно. Куда угод-д-дно, лишь бы подальше от холода, – постукивая зубами, пыталась Кьяра согреться, поёрзывая на месте.

– Вы-то что скажете? А? Пани Софра? – поинтересовалась Ядвига.

– Я, может, и лидер, но я умею слушать других, – ответила та. – Раз все считают, что надо к нагам, значит, после краткого отдыха отправимся прямо туда. И пусть каждый из нас на привале вслух вспоминает всё, что только можно, о пустыне Нид и её обитателях. Даже любые слухи и домыслы. Путешествие нас с вами ждёт крайне опасное, – с серьёзным видом заключила правительница Арьеллы.

Мельхиор I

Солнечный полдень мерцал маленькими гранями на сложных куполах построек имперской столицы. Селестия в своих бело-голубых оттенках с вкраплениями волнистых линий и завитков позолоты, с арочными и круглыми окошками, с практически лишённой острых углов архитектурой была устлана ворохом цветастых осенних листьев.

Казалось, они даже жухли здесь как-то по-особенному, не теряя до конца своей желтизны и багрянства. Некоторые и вовсе опадали зелёными, просто изрядно выцветшими, причём одни породы деревьев темнели, другие светлели, и всё это составляло изумительный калейдоскоп.

Не радовались этому всему разве что дворники, вынужденные с каждым новым порывом озорного ветра чистить дороги. Честно говоря, многие из них не понимали, что ж такого страшного, если те будут устланы ковром из листвы, ведь все телеги, что ведут к центру, как раз и пришли с таких лесных троп, а те, кто двигается к воротам за город, вскоре попадут на те самые лесные тропы с обилием листьев.

Тем не менее закон есть закон. Городской устав требовал чистить дороги, потому кучи жухлой листвы собирались подле деревьев и кустов близ дворов и особенно парков. Некоторые устраивали костры, сжигая старые листья, другие бросали их в яму с небольшим количеством воды, заставляя гнить и потом поливая густой смесью грядки на огороде. Кто-то и вовсе листья использовал для декора или поделок, начиная от оформления мебели и заканчивая детскими игрушками из палочек и желудей.

После дневной молитвы подметаемые почти под синхронные скребущие взмахи мётел улочки заполнялись людьми. Среди них шагал и тот, кого в Селестии разыскивали сильнее всего. Главный преступник по версии местного закона – сам глава Гончих Псов Симаргла, монсеньор, бывший кардинал, жрец Мары и некромант, Мельхиор Шорье.

Разумеется, ему пришлось использовать колдовской морок, дабы изменить свою внешность. Хотя последний раз здесь его видели лет десять назад, не считая недавней операции по вызволению Эрика Громобоя, но там он свою личность раскрыл лишь в подземельях библиотеки. А на улицах применялась всё та же чародейская маскировка.

Сейчас он выглядел как старушка, шагавшая с чёрной кошкой на своем плече. Тучная, дабы никто не задевал его и не влезал в зону иллюзии, нескладная, кривоногая и седая. Такую побаивались, уступали дорогу, никто не желал заговорить, так что опасений, что его раскроют, у чернокнижника не было. Он вообще всегда был крайне уверен в себе и редко делал что-либо спонтанно и опрометчиво.

Мельхиор был из тех, кто любит иметь туз в рукаве, хотя в карты играть не любил. Он предпочитал двигать фигуры по доске, размышляя, какие ходы продумал противник, как их предсказать и, главное, преодолеть, разыграв партию в свою пользу.

Кошка на его плече тоже была необычная. Зеленоглазая богиня Баст, покровительствующая домашнему очагу и плодородию, составляла сейчас компанию этому внезапному гостю. Внезапному, потому что это он вместо Анфисы Крэшнер очутился в её постели, когда сама девочка, что находилась как раз под опекой Баст – лучшей подруги матери Анфисы – Немезиды, поменялась с некромантом местами и теперь была где-то в плену.

Богиня-кошка не убила Мельхиора на месте лишь потому, что тот принадлежал к так называемым «язычникам», почитал её и всех старых богов. Пакт, что они заключили, состоял из взаимопомощи. Мельхиор был здесь кое-кому сильно должен, никак не знал, как же снова пробраться в Империю с учётом военного кипиша на границах, досмотрах на входах в столицу и всех прочих проблем. Ему потребовалась её поддержка, а сам он пообещал вернуть Анфису в ближайшее время целой и невредимой.

– Разворачивайся, и идём дальше прямо, – мурлыкала Баст ему на ухо.

– С чего это? Тут короче, – не собирался монсеньор её слушать.

– Улица узкая, встретится кто на пути и раскроет тебя, приблизившись к лицу, – поскребла та когтями ему по наплечникам-черепам.

– Вот ты вредная, а, – проворчал Мельхиор, разворачиваясь и продолжая путь по широкой улице.

– Каков план? Я хотела бы знать, – тихо проговорила Баст. – Просветишь меня, раз уж обещал, что с девочкой всё будет в порядке?

– План – найти одного старого друга, тоже большого мастера по обличьям. Нам в пригород, только перекусим слегка. А девица твоя слишком ценная, чтобы её там просто казнили. – ответил мужчина.

– Немезида была в ярости сегодня с утра. Мы умудрились поссориться, пока ты дрых. Даже ухом не повёл, это ж надо дел натворить и спать крепко, словно младенец! – восклицала Баст. – А она обвинила меня. Будто я как-то влиять могу на всё это. Часы Хроноса, небось, повлияли. Не будь их, ничего бы и не случилось.

– Так тебе на жизнь девицы вообще наплевать, ты просто хочешь помириться с подружкой, – усмехнулся чернокнижник.

– Вовсе нет! Я с Анфисой с детства жила, – возмутилась и зарычала мохнатая собеседница.

– Убеждённая патриотка, верящая только в Творца. Почти фанатик до мозга костей. А тебе приходилось с этим мириться. Она не подарок, – отметил вслух Мельхиор.

– Вполне чудесный ребёнок. Была, пока ты не нагрянул со своими зомби, – фыркнула Баст.

– Они не мои, они с кладбища Уислоу. Где лежали, там и поднял, – усмехнулся чернокнижник.

– Как пьяница за монеткой. Где лежит, там и подберёт, – причитала кошка.

– Идём, закажу тебе миску молока, – заглянул чернокнижник в трактир.

– Глаза бы твои бирюзовые все повыцарапать, – прыгнула Баст на стул и, пользуясь прикрытием заграждения центрального столба, обернулась представительницей фелинов – полулюдей-полукошек.

– Таскарский наряд, привлечёшь внимание, – отметил Мельхиор, оглядывая её золотисто-зелёный костюм.

– А ты предпочёл бы меня видеть голой? – оскалилась та.

– Я женат, между прочим, – присев напротив, показал Мельхиор ей кольцо.

– Ха! Да когда ж вас, мужчин, это останавливало? – усмехнулась спутница. – Ладно, я и сама влюблена в женатика, что уж тут…

– Как Марлен мне и говорила, ничего человеческое вам не чуждо, – улыбнулся и некромант.

– Почему у вас ребёнок танцует в таком откровенном наряде? – возмущался какой-то священник неподалёку от стойки.

– Она не ребёнок, а полурослик! Взрослая уже! – раздавался чей-то басовитый скрежещущий голос.

– А ты ей что, зелёный? Кавалер или охрана? – недовольно звучал всё тот же монах.

– Она слепая с рождения, мы так зарабатываем, – поясняли ему.

– Чтобы слепая и танцевала? Быть не может! Фокусы какие-то, не от Творца всё это. Она, значит, зарабатывает, а ты пропиваешь? – заглянул немолодой священник в чарку к тому господину.

– Да всего одну кружечку! – возмутился спутник танцовщицы.

Мельхиор с любопытством выглянул вбок, обнаружив взглядом крупного полуорка, а потом перевёл взор и на танцовщицу – миниатюрная, стройная, невысокая, в полупрозрачной розовой парандже, шароварах и с оголённым животом. Рыженькая, миловидная девчонка. Чем-то напомнила ему Анфису. Костюм её отличался от наряда Баст практически во всём и всё же тоже был явно на таскарский манер, с двумя лентами вокруг рук, с особенной обувью с оголёнными пальцами и совершенно не по осенней погоде.

– Долить гостю? – к полуорку подскочил длинноусый трактирщик с золотой толстой серьгой-кольцом в ухе.

– Ну… ещё одну, может, – поразмыслил тот вслух.

У полуорка была зелёная кожа, выбритые виски, а по центру – жёсткие тёмно-каштановые волосы, собирающиеся в уложенный назад толстый хвост. Он выглядел мускулистым и крепким, казалось, его жилетка даже не застегнётся на пуговицы, а с голым торсом в такую погоду бродить бы себе никто не позволил. Рядом на столике лежала плетёная шляпа с закруглёнными полями, а напротив – более тёплая одежда, но не на него, а на кого-то втрое меньше. Вероятно, на девушку-полурослика.

– Сегодня бутылка по цене двух кружек, а объём у неё три с половиной, – медовым голоском щебетал трактирщик.

– Да он не знает, что такое бутылка. Он ж дикарь из степи, – под гогот своих дружков воскликнул один широколицый мужчина с солдатской стрижкой и наплечниках – вероятно, стражник, пришедший сюда на обед.