Исход Рагнарёка

– Быстрее! Быстрее! – маня двумя руками к себе, торопил их Хануман. – Наш герой уже заждался своих новых подвигов! Почему вы так долго?!

Кьяра хотела ещё что-то сказать и пожелать кадетам на прощанье, но, оглянувшись, застала лишь вид убранства чёрного замка. Бром быстро закрыл портал, не растрачивая зазря свои силы. Полуэльфийке заодно показалось, что он не совсем трезв.

Ещё более пьяный Коркоснек здесь сидел на коленях у оркши и бренчал на ситаре. Гор спорил с Тотом и Мокошью, сидевших от него по левую и правую руку, явно высказывавших какое-то своё недовольство. Пустые стулья, на которых когда-то сидели другие божества, сейчас лишь навевали на Диану ещё большую грусть. И только поддержка близких да тихое ворчание трущегося у ног барсука всё ещё давало надежду на лучшее.

Мельхиор III

Проникнуть в столицу у парочки некромантов, юной вампирши и богини-кошки получилось далеко не сразу. Выдать себя за кого-то было проблематично. Со времён последнего визита Мельхиора он теперь был в розыске. Портреты висели на каждом углу, причём сами по себе отпечатанные чёрным рисунком на светлой бумаге и даже бежеватом пергаменте, а вот глаза на каждом изображении умельцы закрасили бирюзовой краской, нашли же средства на подобное, чем весьма удивили и даже рассмешили самого монсеньора. И всё же хорошего в этом всём было мало.

Маркус наотрез отказался от идеи напасть на группу торговцев и присвоить себе иллюзией их личности. Любое предложение Мельхиора об убийстве кого-либо, от паломников до вельмож, съезжавшихся к скорому торжеству, альбинос воспринимал в штыки.

Баст легко могла обернуться обычной кошкой, а вот Морри приходилось защищаться от прямых солнечных лучей под капюшоном. В ночное время дозорные на стенах, количество стражи и строгость досмотров усиливались и увеличивались раза в четыре, потому попробовать пробраться в Селестию всё-таки приходилось днём.

Некоторые купцы, которых они попытались подкупить, оказывались настолько преданными Империи, что звали стражу и обо всём докладывали, потому проверяли повозки и товары отныне особенно тщательно, разыскивая странных персон, похожих на чародеев и женщину-фелина.

И всё же такой, кому хорошенькая сумма важнее, нашёлся. Представитель зажиточного крестьянства, седобородый старичок с обилием внуков, как сам сказал. Со времён последней встречи с покровителем Псов монет у монсеньора хватало. Хотя Маркус сразу пристал с вопросами, откуда это тот берёт столько денег.

Они вновь вернулись к разговору о таинственном господине, что организовал Гончих Псов, о его особенностях, манере речи и голосе, что лишь подтверждало первичные догадки альбиноса. В столицу же они проехали безо всякой маскировки. Заплатили за большие бочки с вином и соленьями, вылив те в реку и забравшись внутрь. Сверху заодно старик поставил различные доски, подпорки, лампаду так, чтобы эти бочки затерялись поглубже в кузове и проверять их никому не хотелось. Те же, что с товаром внутри, он поставил поближе. Если станут открывать одну за другой, то в конце концов стражникам это надоест и через три-пять бочек они попросту устанут да забросят это дело.

Так и оказалось. Чёрная кошка сновала, сверкая зелёными глазами, средь ящиков и товаров внутри. Охрана на воротах заставила торговца открыть крышки у нескольких ближайших бочек. Стражники зачерпнули по кружке вина якобы проверить на себе, не отравлено ли, прикрываясь приказом монарха, который тот едва ли им отдавал. Набрали и солёных огурцов на закуску. Уже без оправданий и какого-либо прикрытия. Словно плату за проезд или некий налог им за то, что пропускают телегу.

И всё же, уже в самой Селестии, пришлось к маскировке прибегнуть. Ходить в одеянии некромантов, даже спрятав наплечники-черепа в мешок, было слишком уж броско. Мельхиор и Маркус приняли внешний вид стражников, которых видели у ворот.

Да, это было небезопасно. Все отдавали себе в этом отчёт. Их могли позвать горожане урезонивать пьяный дебош или ловить какого-нибудь воришку. Могла и детвора клянчить достать какого-нибудь котёнка с дерева. Ещё был небольшой шанс встретить знакомых этих самых людей, чьи облики на себя тёмные чародеи примерили. Членов семьи, друзей, соседей, других стражников-сослуживцев. Хуже всего было бы встретить начальство. Офицеров, которые бы стали спрашивать, почему те не на посту. И всё же такая ширма для лиц и одеяния была всяко лучше, чем ничего.

Действовали на свой страх и риск, но иначе они не могли. Выбрались ещё на окраине из телеги, дабы не привлекать к себе внимания, и неспешно двинулись по городским улочкам. Баст облик женщины с головой кошки принять здесь не могла, потому в виде небольшого зверька разместилась на плече у Мельхиора как прежде.

– А в Империи столько же праздников, сколько в Вольных Городах? – расспрашивала Морриган. – А они отмечают Солнцеворот? Обожаю солнцеворот! Тогда в центр города приносят огромную ёлку!

– Здесь ставят берёзу, и не в конце осени, а летом, – сообщил Мельхиор.

– Не ставят, а… Ну, сначала ставят, конечно, лентами украшают, бегают вокруг неё незамужние парни и девушки, в основном – детвора. А потом топят в реке, – дополнил Маркус.

– Они что тут, с ума посходили? Как можно топить в реке дерево? Оно ж плавает! Это ж дерево! – всплеснула руками малышка.

– Не все традиции подвластны логике, – ответил ей альбинос. – Например, вилки в порог и в подоконники втыкать.

– Ну, это ж от всякой нечисти! Все так делают! – хмыкнула девочка.

– Ха, сказала сама нечисть, – усмехнулся Маркус. – Без обид, деточка.

– Между прочим, как вампир, я гораздо сильнее! – заявила та. – Могу поднять в десять раз больше, чем могла до обращения, например.

– В десять раз больше, чем поднимает десятилетняя девочка? Пфф, не так уж и много, – посмеивался альбинос.

– И слух у меня лучше, и зрение, – загибала Морриган пальчики.

– А нюх, как у собаки, и глаз, как у орла, – кивал Маркус, посмеиваясь.

– Какой ты невыносимый! – сложила девочка ручки на груди с обиженным лицом.

– Он просто не умеет общаться с детьми, – пояснил Мельхиор.

– Ты у нас прям мистер «нянька года», – проворчал Маркус. – Только на ярмарке медали получать.

– Зато я фокусы умею показывать, – на пустой улочке сотворил Мельхиор серебристого призрачного пса, вспугнувшего рыжую, умывавшуюся на бочонке кошку и погнавшегося за ней.

– Эй! – зашипела, выгнув спину и хвост трубой, Баст на его плече. – Ты чего творишь, окаянный?!

– Да не бойся ты, побегает и растворится, такие заклятья недолгие. На вот, подыши валерьянкой, – подразнивал он её пучком трав, шлёпая по кошачьей мордочке.

– А ну дай сюда! – пыталась она куснуть сушёные травы зубами и подтащить когтистой лапой поближе к себе.

Мельхиор дразнил её, усмехался, да и Морриган это всё забавляло. Они вышли к пустым палаткам цветочниц на западе городе у врат кладбища. Зимой здесь торговли не велось – нечего было продавать. Однако монсеньор остановился именно здесь, не двигаясь дальше.

– Ну, и что встали? – обернулся к нему Маркус.

– Если Роза у Императора, там может ждать большая засада. Надо действовать по моему любимому плану: создать отвлекающий манёвр, переманить основные силы куда-то в другое место. Сюда, например.

– Ты чего задумал там? А? «Окаянный», – передразнил его на манер Баст альбинос.

– Будем делать то, что умеем лучше всего, – улыбнулся Мельхиор, простирая руки. – Я пробуждаю кладбище, чтобы отвлечь внимание на мертвецов, а ты делай вид, что их упокаиваешь. Заодно, глядишь, почёт чародеям вернёшь при народе.

– Да ты спятил! – негодовал Маркус. – Без обсуждения? Без согласия? – был он явно вне себя больше всего из-за того, что монсеньор его даже попросту не спросил.

А надгробья уже заскрипели и зашевелились. Сквозь промёрзлую землю скреблись ожившие мертвецы, постепенно выбираясь наружу, прорываясь из почвы и снега, вытягивая костлявые руки, выглядывая из пустых глазниц своих черепов синеватым огоньком некромантии.

– Счастливо развлекаться, – отправился монсеньор к центру Селестии. – Передавай всем от меня привет.

– Больной ублюдок! – поспешил Маркус упокаивать зомби обратно в могилы, пока орда трупов в столице дел не натворила.

Мельхиор же вместе с Морри и с Баст на плече отправился ко дворцу. Внешне он всё ещё походил на городского стражника. Вопросов бы к нему не возникло. Для пущей убедительности и более эффективного действия своего плана он изобразил панический огонёк в глазах, схватил вампирочку за руку, словно спасал ребёнка, утаскивая подальше от ужасного места, и начал кричать всем жильцам и прохожим:

– Спасайтесь! Бегите! Зовите стражу, священников, чародеев! Кладбище ожило! Покойники лезут! Дядюшка Франк, соседская бабка Лургильда, архидруид Сильвестр! Все с того света вернулись! – вопил Мельхиор тоненьким голосом, переполошив народ в мастерских и трактирах.

Вскоре в сторону кладбища проверить его слова потопали различные смельчаки, в основном – молодые парни, берущие друг друга на спор, кому не слабо туда отправиться. Ещё через какое-то время уже они, перепуганные до смерти, бежали, распространяя весть о полчищах зомби.

Загремели колокола, люди спрятались по домам, священники столицы спешили со всех ног вместе с отрядами стражи к месту событий. Большое кладбище целиком было охвачено мощными чарами Мельхиора. Он был настоящим умельцем своего дела. Трупы различных стадий разложения ломали ограды и разбредались по улицам. Это не выглядело какой-то одной толпой, которую легко было бы пронзить толстым лучом святого чародейства. Монсеньор отдал мысленные приказы через некромантическое воздействие, чтобы мертвецы действовали как можно более шире и разрозненее.

Маркус не справлялся. Охватить такую территорию в одиночку казалось ему невозможным. Поднять нежить, создав паутину потоков энергии под землёй к надгробьям, было куда проще, чем упокаивать каждого зомби в отдельности. И когда он наконец возвращал мертвецов в могилу, те вскоре снова пропитывались чарами монсеньора и поднимались вновь. Шипели, кряхтели, стучали зубами. И всё это звучало как аритмичные шаманские перестукивания аккомпанементом к нескончаемому потоку громких ругательств раздосадованного альбиноса.

– Сукин сын! – явно имел тот в виду Мельхиора. – Сукины дети! – отправляя заклятья, обращался он уже к ходячим мертвецам.

Виновник восстания на кладбище же попросту выжидал, удобно встав между домами, прислонившись рукой к стене и делая вид, что устал и ему следует отдышаться. Так к нему не приставали «свои», если кто-то из стражи его бы заметил. У тех своих дел сейчас было выше крыши: надо было как можно скорее добраться до места, сражаться и давать отпор нежити, выполнять приказания командиров.

Но, осознав, что с каким-то обычным стражником едва ли станут разговаривать во дворце, Мельхиор сменил облик на старика-советника по имени Когнаций. Скошенный колпак, бурая шёлковая мантия с золотистым витиеватым узором, маленькие очки-пенсне, сжимавшие тонкую переносицу – ничего общего с прежним обликом усатого солдата в самом расцвете лет. Слегка сгорбленная спина, чуть обвисшие щёки, обилие морщин, вытянутое лицо с длиннющим тонким носом, немощное суховатое тело – таким Мельхиор его когда-то запомнил. Вряд ли тот сильно изменился, состарившись за минувшие годы.

Как историк, Когнаций знал очень много легенд и мифов, в том числе о богах. Чародеи, участники культа Гончих Псов Симаргла, державшие свою принадлежность в тайне, нередко были отправлены по поручениям Мельхиора к этому старику, чтобы разузнать какие-либо детали об артефактах и божествах.