Дорога поворачивает в рай

– Самым необходимым. Без чего в Испании никак?

Он не ловит намёк и начинает, очень серьезно:

– Если ты заблудишься, можешь подойти к туристическому офису и сказать: «Necesito conseguir informaciоn». Это значит: «Мне необходимо получить информацию»…

Я закатываю глаза и перебиваю:

– Это скучно. Давай что-нибудь более… неформальное.

До него наконец доходит, он улыбается и слегка сжимает мою талию.

– Хочешь узнать какие-нибудь грязные словечки?

Я киваю. Он ненадолго задумывается.

– Ну например… Te quiero follar. Я хочу трахнуть тебя. Повтори.

– Те кьеро фойяр.

– О, сексуальный акцент. – Он целует меня, и я чувствую, как его член твердеет. – Тебя могут спросить: ?Puedes chuparme? Можешь отсосать у меня? А если ты хочешь, чтобы парень тебя вылизал, скажи: cоmeme el co?o. Повтори.

– Коме ме эль коньо.

– Bien, muy bien, zorrita[11 - (исп.) Хорошо, очень хорошо, лисичка]. – Серхио утыкается лицом мне в шею и гладит мои ноги – от колена и чуть выше середины бедра. – Тебе приятно?

Мне хочется повторить с досадой: «Это скучно». Вместо этого я беру его руку и направляю ее дальше, прижимаю его ладонь себе между ног.

– Трогай меня здесь, – говорю я. – Делай так… Ммм, как это называется по-испански?

– Follar con los dedos, – шепчет Серхио мне в шею. – Скажи: fоllame con los dedos. Скажи: haz que me corra[12 - (исп.) Трахать пальцами. … трахни меня пальцами. … заставь меня кончить].

Речь мне отказывает, я могу только стонать и двигаться на его пальцах, насаживаться глубже. Потолок пляшет над головой, словно мы раскачиваемся на качелях и взлетаем вверх, так что сердце падает в низ живота и ниже, еще ниже.

Меня отвлекает очередное визгливое «stop it!» от Душанки. Она добавляет: «You hurt me!» и обиженно отодвигается от Диего.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Это животное силу вообще не рассчитывает. У меня синяки останутся от его лапищ…

– Он пьяный. Выйдем на улицу, он освежится и будет нормально себя вести. Хочешь, домой поедем?

– С этими?..

– Ну, ясно. Я представляю компанию, не забыла? Их нельзя тут бросать.

– Ладно. – Душанка улыбается, поворачивается к Диего и берет его за подбородок, глубоко впиваясь в кожу ногтями: – Would you be a good doggy? You wouldn’t hurt me again, would you?

Он мотает головой, часто дыша, как настоящий пёс. Душанка похлопывает его по голове.

– Good doggy.

– Я попрошу вызвать такси, – говорю я, слезая с колен Серхио. Говорю Душанке вполголоса: – Присмотри за мальчиками, хорошо? Справишься?

– Не с такими справлялись.

***

Луц замечает меня сразу, как только я появляюсь в общем зале. Просит напарника подменить его, напарник смотрит на меня и подмигивает. Шутливо грожу ему пальцем. Мы выходим наружу, Луц прикуривает сразу две сигареты, одну отдает мне. Прохладный воздух действует отрезвляюще, я обхватываю себя за плечи. Голые ноги покрываются гусиной кожей. Луц выпускает дым через нос и спрашивает:

– Ну как?

– На мази… наверное. Не знаю. Вроде пока всё нормально, а потом что будет… хуй знает. В какой-то момент мне показалось, что я в него влюблена. Ебанатство, правда?

– Ебанатство.

– Я так давно не влюблялась. – На меня накатывает хмельная тоска, я прижимаюсь лбом к груди Луца. Он держит сигарету на отлете и свободной рукой гладит мои волосы.

– Зачем тебе это?

– Не знаю. Всем надо.

– Ты не сможешь быть как все. Даже если захочешь.

– Почему?

Я отрываюсь от Луца, затягиваюсь сигаретой и снова прижимаюсь к нему. Он обнимает меня, целует в макушку.

– Ты пьяная сейчас, вот и лезет всякая чушь в голову. Тебе не нужен никто, ты сама знаешь. Никакой ебучей любви, ясно? Люди забивают пустоту внутри, суют туда всякую мерзость, проводят всю жизнь в поисках, и только ты – другая. Ты не боишься пустоты, тебя не ебёт, что всё заканчивается. Для тебя нет ничего вечного, и это твоё преимущество. Для остальных тоже нет вечного, но они об этом не знают или не хотят знать. Ты не обманываешь себя. Я это ценю в тебе больше всего. Знаешь, что я сделаю? Смотри, – он проводит рукой по моему лбу, – я соберу все твои сомнения, все глупости, которые собрались в твоей голове, вот они, – он показывает сжатый кулак, – и отпускаю их, пусть катятся, – Луц открывает ладонь и дует на нее. – Видишь? Больше ничего нет.

Моё лицо овевает прохладный ветерок. Больше ничего нет – лучше и быть не может. Всё представляется таким простым и прозрачным. Я счастлива, я смеюсь и смотрю вверх: над нами кружатся звёзды, и мы кружимся вслед за ними. Пьяная ночь танцует, ухая и пошатываясь, по-цыгански трясет плечами и задирает юбки.

– Я вызову такси, – говорит Луц. – Поедете в гостиницу?

– Конечно нет. Поедем домой, на Освободителей.

– Там есть всё, что нужно? Чтобы, знаешь, не получилось как в прошлый раз.

Я киваю: да, всё есть – и глажу его по щеке. Мне кажется очень важным сказать то, что я сейчас чувствую.

– Луц, ты охуенный, ты понятия не имеешь, какой ты охуенный, да? Ты заботливый, понимающий, блядь, ты лучший в мире друг. Я люблю тебя. Правда. Серьезно.

Мы обнимаемся, топчемся на месте, уткнувшись друг другу носом в плечо.

– Я тоже тебя люблю, – говорит Луц в мои волосы. – Езжай, предавайся низким вибрациям, забывай обо всём и кончай под этим испанцем как подорванная. Только подумай, как прекрасна эта ночь в своей неповторимости. Идеальный набор случайностей: убери одну – и вся конструкция рассыпется. Если бы Виктория не попросила тебя развлечь испанцев, если бы им не нужно было завтра улетать, если бы ты не надела это восхитительное платье…

Он отпускает меня, вытирает мои повлажневшие от трогательности момента и выпитой водки глаза, расстегивает еще один крючок на верху платья.

– Готова?