Бархатный сезон

– Все есть, и деликатесы, и напитки, и снасти,– рассмеялся он.– Прихватите с собой плавки, если изъявите желание покупаться и позагорать. Яхта в нашем полном распоряжении.

– Яхта? Не слишком ли расточительно? – заколебался я. – Можно было бы обойтись весельной лодкой или с берега поудить, как это делаю на Бочарке. За яхту ведь потребуют плату?

– Эх, Влад Алексеевич, о чем вы печалитесь,– снова рассмеялся он.– И много вы с берега наловите? Разве что с десяток мелких бычков, да зеленух. Мы с вами не туземцы, чтобы натирать мозоли на веслах, заслужили отличный отдых, который надолго запомнился. Не надо себе отказывать в земных удовольствиях. Если даже нам потребуются теплоход или катер, то по первому звонку предоставят. У меня с этим осечек не бывает, все в наших крепких руках. Ничего лишнего не берите. Главное – ваше присутствие для точного и тонкого восприятия событий и яркости впечатлений.

Я отыскал свою походную амуницию – потертые джинсы, малинового цвета футболку, кепку и солнцезащитные очки. Взял с собой блокнот и ручку. Вдруг из разговоров удастся выудить россыпи народной мудрости, интересные присказки, афоризмы. Пригодятся для очерка или других произведений.

Сказывают, что в свое время Шолохов в станице Вешенской устраивал праздники, нечто вроде сходов донских казаков с застольями, песнями и танцами. Десяток стенографисток записывали народный фольклор, шутки-прибаутки, пословицы, поговорки. Эти золотые россыпи казацкой мудрости и культуры писатель органично вплетал в яркую сочную ткань своих произведений. Так это было или нет, утверждать не берусь, но способ достойный подражания. Вдруг Ланцюг и те, кто будет на рыбалке, блеснут остроумием, либо поведают какую-нибудь интересную байку.

Когда я с пятого последнего этажа, где находилась однокомнатная квартира, спустился в подъезд, то увидел черную “Аudi” с четырьмя переплетенными кольцами. Навстречу вышел водитель – коренастый мужчина лет сорока от роду.

– Вы писатель Жарков? – спросил он, я кивнул в ответ.– А меня зовут Георгием, Жорой. Хозяин велел доставить вас на причал. Все в сборе, яхта готова к отплытию. Прогуляетесь с удовольствием.

– Все, это кто? – спросил я, утонув в мягком кресле.

– Через пять минут будем на месте, увидите, – ответил он и тронул с места, уставившись через лобовое стекло на дорогу. Когда нерасторопные водители создавали помехи, Жора включал сирену, машины съезжали на обочину. «Audi» свернула с улицы в переулок, а затем на набережную и остановилась у причала, метров на пятьдесят вдавшегося в залив.

С левой стороны на бетонных сваях, прикасаясь бортом к подвешенным для амортизации старым черным шинам, была пришвартована яхта. Паруса были опущены, но в туго натянутых канатах звенел норд-ост. На борту красовалось название “Пантикапей”. Я направился к группе людей, среди которых узнал Ланцюга и его помощника Устюжина.

Они познакомили меня с капитаном яхты бывалым рыбаком Петром Евсеевичем Шелестом. Он был в полосатой тельняшке и темно-зеленых шортах. Я прикинул, что капитану лет под шестьдесят, но выглядит он бодро. У него суровое лицо, седые просоленные морскими ветрами и волнами пышные усы. Ощутил его крепкое рукопожатие, заметив узловатые, жилистые руки.

– А эта юная леди, моя дочь Инга,– представил мэр стройную девушку.– Услышала, что среди нас будет писатель, вот и напросилась на рыбалку, непоседа. Студентка, девятнадцать лет. Выше среднего роста в белой блузке и фиолетовых джинсах. Милое овальное лицо, обрамленное каштанового цвета волосами. Она с нескрываемым любопытством взглянула на меня зеленовато-голубыми глазами, протянула изящную руку и, приоткрыв сочные нежные губы, произнесла:

– Инга.

– Влад Жарков,– ответил я, почувствовав ее теплую ладонь, и задержал ее дольше обычного. Она не отняла, только загадочно улыбнулась.

– До сих пор бы, наверное, в постели нежилась,– пояснил Ярослав Гордеевич.– Но слово «писатель» на нее подействовало, как звук боевой трубы. Вот как вашего брата, Влад Алексеевич, почитают, любят, даже зависть берет. Чиновников, бюрократов хоть пруд пруди, а писатель, довольно редкая и загадочная персона. Так ведь, Инга?

– Ценю мастеров литературы и искусства,– дипломатично ответила девушка.– Они окружены аурой таинственности, а меня привлекают загадочные личности.

– Остальной экипаж матросы, машинист, радист, обслуга,– указал Ланцюг на нескольких бравых шоколадно загоревших ребят, снующих по палубе. Я обратил внимание на безупречный вид чиновников: белые сорочки, светлые брюки в “стрелочку” и итальянские туфли. Собрались, словно на светский банкет.

– Или я вас неправильно понял,– сконфузился я, окинув свое затрапезное простецкое одеяние.– Мы, кажется, собрались не в театр, а на рыбалку. Господа, где ваши удочки, спиннинги?

– Вы, что всерьез собираетесь рыбу удить?– на сей раз, удивился Ярослав Гордеевич.

– А как же в этом суть рыбалки, ее азарт и восторг.

– Вы меня удивляете. Без нас, есть, кому рыбу ловить. Пожалуй, уха и шашлыки из краснюка готовы,– сообщил он. – Не царское это дело сидеть с удочкой, наша забота – дегустация и отдых. Но, если вы желаете ощутить азарт рыбака, то ради Бога. Удочка или спиннинг у нас найдутся, так ведь, Петр Евсеевич?

– Верно, всегда при мне, на яхте, – отозвался капитан.– На досуге иногда забавляюсь. Коту Степке десяток-другой бычков промышляю. Не все же ему масленица в виде заморских кормов в пакетах. Вот выплывем в Азов и там вы, Влад Алексеевич обязательно отведете душу. А в заливе бычков не густо. Ну, что, Ярослав Гордеевич, прикажите отчаливать?

С причала по мостику мы поднялись на палубу яхты.

– Отдать швартовые! – приказал матросам Шелест. На палубу полетели концы канатов, пойманные на лету ловкими матросами. Ровно заработал двигатель и яхта, взбурлив гребным винтом воду, отошла от причала.

– Хочу плыть под парусами,– через несколько минут, когда набережная с белой ротондой-беседкой и с домами на склонах горы Митридат отдалились, заявила Инга. Лазурная волна ласково плескалась и билась о корму судна.

– Как скажите, начальник?– обернулся капитан к мэру.

– С дочерью лучше согласиться, – улыбнулся он.

– Так бы и раньше, – просияли глаза девушки.– Зачем жечь топливо, когда есть паруса. С ними красиво, романтично.

– Поднять паруса! – приказал капитан и трое матросов бросились выполнять команду. Вверху, сначала на грот-мачте, а затем на фок и бизани захлопали белые полотнище и, пойманный ими ветер, слегка накренил судно.

– Великолепно! – воскликнула Инга, запрокинув вверх голову к упруго зазвеневшим под напором ветра парусам.– Вот если бы алые, как у писателя Грина…

– Но тогда пришлось бы Петра Евсеевича поменять на капитана Грэя, а вас, Инга назвать Ассолью,– напомнил я ей героев знаменитой феерии “Алые паруса”. Яхта, словно ножом разрезала набегавшие от таманского берега волны. По правому борту остался мыс Ак-Бурун и плоский остров Тузла с рыбацкими строениями.

В отдалении виднелась в золотистой дымке солнца обрывистая желтовато-бурая полоса таманского берега. Где-то там юная контрабандистка чуть не утопила Печорина. Наша яхта пересекла маршрут дизель-электрохода, курсирующего между пристанями паромной переправы «Крым – Кавказ» и, обогнув мыс Еникале со старой турецкой крепостью, вошла в Азовское море.

– Сейчас вместо легкого завтрака маленький фуршет,– сообщил Ланцюг, пригласив в кают-компанию.– Вы, Влад Алексеевич, наверное, не успели позавтракать?

– Увы, нет, даже чашку кофе не выпил, – ответил я.– Вы ведь меня по тревоге подняли.

– Оперативность в любом деле полезна, – улыбнулся он.– Лучше аппетит будет, сейчас наверстаете упущенное.

Спустились в небольшую кают-компанию с холодильником и телевизором. Инга помогла накрыть на стол: шампанское, коньяк, сухое и крепленое вино, пиво, бутерброды с икрой и сыром, овощи, фрукты.

– Давай, Артем, разливай,– велел мэр Устюжину. – Начинай с шампанского.

Тот наполнил бокалы, но Шелест свой бокал прикрыл ладонью.

– Что ж ты, морской волк, не примешь на “грудь? – с укоризной взглянул на капитана хозяин.

– Я при исполнении, сухой закон,– отказался тот.

– Так и выпей сухое, или Алиготе. Для здоровья полезно, врачи рекомендуют.

– Разве что пиво “Петрович”, – согласился капитан.

– Уважаю людей твердых, принципиальных,– похвалил его Ярослав Гордеевич. Мы выпили шампанское, затем коньяк, закусили бутербродами с сыром, колбасой. Я наблюдал за Ингой. Ей явно не сиделось на месте, хотелось действовать.

– Айда, на палубу, – весело предложила она, увлекая меня за собой. Я вопрошающе поглядел на Ланцюга.

– Чем бы, дитя не тешилось, – разрешил он, приподнявшись из-за стола.– Надо и нам передохнуть, на свежий воздух, здесь душно.

– Петр Евсеевич,– тронул я за руку капитана.– Вы, кажется, обещали удочку и спиннинг?

– За этим дело не станет,– улыбнулся он в усы.– Не только дам удочку, но и проведу инструктаж, поделюсь опытом.

По трапу, следом за Ингой, поднялся на палубу. Капитан ушел в рубку за удочкой.

– Я буду загорать,– сообщила девушка, оказавшись со мною рядом. Она сняла с себя джинсы и блузку и осталась в оранжевом, словно шляпка подсолнуха, купальнике. Он плотно облегал ее красивое стройное тело, невысокую аккуратную грудь, округлые бедра. От нее, от цвета купальника исходило знойное сияние.

Я невольно любовался и она это почувствовала. Улыбнулась, взмахнула рукой, ловко подхватила ступнями пляжные тапочки, так как палуба яхты успела нагреться. Я ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Обернулся и увидел, как Ланцюг поспешно поднес к глазам бинокль. Наверняка, от него не ускользнул мой слишком откровенно восхищенный взгляд на Ингу.