Керосиновый фонарь

Керосиновый фонарь
Владимир Алексеев

Автор благодарит всех, пролиставших эту книгу и оставивших себе на память хотя бы несколько, освещённых керосиновым фонарём, строк.

Керосиновый фонарь

Владимир Алексеев

© Владимир Алексеев, 2023

ISBN 978-5-0059-4766-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«В поздний час затихает округа…»

В поздний час затихает округа
От вседневных шумливых забот,
Только речка по знобкому лугу
Торопливо наощупь течёт.

Тропы ночи просты, не лукавы.
То и дело в пути невпопад
Потемневшие в сумерках травы
Пробуждаются звоном цикад.

Там, где просека – леса прореха
Выбегает к опушке на край,
Отзывается гулкое эхо
На собачий рассерженный лай.

У дорог за кривым мелколесьем
Штабелями темнеют дрова.
Под гармонь неумелая песня
Поникает, начавшись едва.

Помнишь, как это было, далёко —
Через чащу к селу напрямик
На рокочущий звук зернотока
Выходил заплутавший грибник?

А теперь обветшалые сваи
Еле держат тот шиферный свод,
Да и песня чужая, другая
Завлекает девчат в хоровод.

Всё, как водится, переменилось.
В дождевой непросохшей грязи
Золотая осенняя гнилость
Под ногами внезапно скользит.

От смартфонов твоих мало проку!
Как о космосе ты ни гутарь,
Надо брать по старинке в дорогу
Керосиновый ветхий фонарь.

«В чулане пахнет керосином…»

В чулане пахнет керосином,
На стёклах влажные мазки.
Такая ветхая Россия
Стоит, всем бедам вопреки.

К чему играть с собою в прятки?
Я здесь бывал, я с ней знаком.
Пылится колесо от прялки
За трёхпудовым сундуком.

Свисают валенки и сети,
И веники – на целый полк,
И твёрже всех основ на свете
Слегка просевший серый пол.

Здесь полки все – в табачных крошках
(Поди, от крыс налёт махры!)
На бурых дедовых гармошках —
Следы отчаянной игры.

Из кипы жёлтых «Крокодилов»
(Стряхни с журналов жухлый сор) —
Какая блажь не выходила
На суд народа и позор!

Здесь всё прочтеньем узнаётся:
Стояла Русь, не меркла, врёшь!
И было, было производство,
Поверишь! – не одних галош!

Здесь столько скоб, что даже странно,
Гвоздей, подковок, ё-моё!
Покажется засохшей раной
За дверцей тумбочки тряпьё.

Ты как хирург, опальный медик,
Вдруг извлечёшь из раны вон
Обложки старых «Арифметик»
И «Логик» Сталинских времён.

Найдутся перья, промокашки,