Уходящее время

Уже когда решил бросить это бесполезное занятие, обратил внимание на девицу, стоявшую поодаль. Стройная фигура, светлые волосы словно бы струились по спине… В общем, ничего необычного – джинсы в обтяжку и кожаная куртка, да ещё шлем байкера в руке. Ну и с чего бы так зациклился на ней? Проблема в том, что я никак не мог разглядеть лица, она словно бы намеренно его скрывала – вплотную перед ней заросли кустарника, а сбоку тоже никак не подойдёшь, там её «охрана». Этих уж ни с кем не спутаешь – в чёрной коже с головы до ног, а на спине характерная эмблема с аббревиатурой «МС». То ли «волки», то ли кто ещё…

Что ж, пришлось ретироваться не солоно хлебавши, а тут ещё ребята понаехали. Начались разговоры – как, да что… Это и понятно, лет десять прошло с тех пор, как последний раз встречались. Тогда устроили посиделки на даче у Саныча, где всё располагало к отдыху – огромный стол под навесом, несколько шезлонгов для любителей поджариться на солнце, да небольшой бассейн. Даже если примешь лишнего, можно освежиться без риска утонуть.

Договорились встретиться на днях. Но тут вынесли гроб, погрузили в автобус, а дальше – дорога на Хованское кладбище. Я что-то замешкался, надеясь, что вот сейчас смогу увидеть лицо той девицы, но не сбылось – видимо, она уже уехала. Когда спохватился, оказалось, что все места в автобусе заняты, да и в двух машинах, на которых приехали Колян и Саныч, свободного места не нашлось. Пожалел, что рано отпустил такси, так ведь никто не знал, что так получится. Ну что поделаешь, не повезло! Хотя в такой ситуации, когда хоронишь давнего приятеля, говорить о собственном невезении, по меньшей мере, неприлично.

И вот иду я по липовой аллее, ведущей с территории больницы на улицу, где рассчитывал поймать такси, как вдруг слышу позади рёв мотоцикла. Еле успел отскочить – эти байкеры, они же все безбашенные! Оглянулся, а это она. То есть полной уверенности нет, поскольку и лицо, и волосы закрыты шлемом, однако, судя по одежде и фигуре…

– Ну что, прокатимся?

Я даже не спросил, куда… Да какая разница? Не столь важно, красавица или дурнушка, главное для меня – это найти решение загадки: какое она имеет отношение к Тимохе? Честно говоря, я был так заинтригован, что без раздумий надел шлем, который она мне протянула – не такой изысканный, как у неё, он предназначен был для пассажира. И вот оседлал этого рычащего коня и, обхватив руками талию девицы, приготовился испытать ощущения, которых прежде старался избегать. Ну просто потому, что не любил рисковать попусту, без особой надобности. Но тут риск был вполне оправдан, в этом я вскоре убедился.

На кладбище мы примчались раньше всех – времени достаточно, чтобы познакомиться, порасспросить о том, что меня интересовало. Тут-то она и сняла свой шлем… Даже если бы ни слова не сказала, я бы понял, что это дочь Карины. А дело в том, что в каждой женщине есть свой неповторимый шарм, который нередко передаётся по наследству. Тут не важны прочие детали лица – только глаза в сочетании с улыбкой… Глядя в эти глаза невозможно ошибиться.

В своё время я чего только ни предпринимал, чтобы заглушить в себе страсть, которая помимо моей воли поднималась откуда-то из подсознания, стоило мне увидеть Кару – так мы её когда-то называли. Было в ней что-то общее с Джиной Лоллобриджидой, а между тем, caro с итальянского переводится как «дорогая, любимая». Когда встречались взглядом, я понимал, что и она… Однако не мог же я увести жену у своего приятеля! И вот передо мною её дочь…

– А я вас знаю.

Это откуда же? Вроде бы прежде не встречались. Молчу. Просто потому, что мне приятно слышать этот голос. Вижу, что смутилась…

– Ох, простите! Я даже не представилась… Меня зовут Алёна. А вас как называть?

Вот странно: говорит, что знает, а имя… Похоже, помнит лишь фамилию.

– А мама вам не подсказала?

Рассмеялась. Когда смеётся, ещё больше хорошеет, прямо расцветает на глазах, как диковинный цветок в оранжерее… Господи, неужели снова начинается? Одно дело воспылать страстью к зрелой женщине, а тут почти подросток…

Слегка зарделась от смущения:

– Ой, мне как-то неудобно вас называть по имени.

– Да бросьте, сейчас вот прилетел из Штатов, так там только и слышишь «Влад», «Влад». И никаких тебе «сэр» или «мистер», разве что обслуга так обращается в отеле…

– Ну что ж, тогда договорились. А что вы делали за океаном, если не секрет?

– В Голливуде фильм собираются снимать по моей книге. Надо было кое-что обсудить…

– И по какому же роману?

– А вот и не скажу.

– Боитесь сглазить?

– Что-то вроде этого, – тут только сообразил, что разговор ушёл куда-то в сторону, а ведь о многом хочется Алёну расспросить. – И как там Карина? Мы с ней давно не виделись…

Алёна заметно изменилась в лице, как-то поскучнела.

– А что с ней сделается? Живёт на даче, попивает испанское вино и ругает власть… Кстати, вас приглашала погостить, для того и послала меня сюда. Не пойму, как она догадалась, что вы будете на похоронах.

– Мы с Тимохой когда-то были не разлей вода.

– Тогда понятно.

То, что Кара сама не приехала, меня не удивило – для неё мы давно уже чужие. На всякий случай всё же решил спросить:

– Ну а ребятам приглашение не передавала?

– Об этом разговора не было. Да она вообще живёт отшельницей! Есть пара друзей, но мне они не нравятся…

– А муж?

– Два года назад погиб в автомобильной катастрофе.

– Сочувствую.

– Да знаете, мне как-то всё равно. …

Странно это. Дочь обычно отца любит больше, чем мать, а тут такое безразличие. Разве что у неё другой отец. Да уж, от Кары всего можно ожидать.

– А эти её друзья…

– Один то ли скрипач, то ли альтист, его физиономия с телеэкранов не сходит. Ну а другой… – Алёна криво усмехнулась, выражая крайнее презрение. – Бегает в трусах по сцене и горланит под гитару… Да вы его, наверно, знаете.

– Я давно уже не бывал в Москве. Всё больше за океаном или наездами в Париже.

– Завидую.

– Так вроде бы не бедствуете. Можете себе позволить…

– Да были с мамой как-то в Ибице… Но это же совсем не то! Вот если бы на байке по Европе прокатиться…

– И что мешает?

– Мама не пускает, говорит, вот станешь зарабатывать сама, тогда делай всё, что хочешь.

– И где же учитесь?

– В Школе-студии МХАТ, на актёрском факультете.

Бывает так, что произносишь некие слова, словно бы помимо своего желания. Увидишь кошку, скажешь: «Брысь!» Наступишь на ногу кому-то, тут же: «Извините!» Ну вот и тут вырвалось:

– Зачем вам это?

– Что значит зачем? Влад, вам не нравится актёрская профессия?

Смотрит на меня удивлённо, даже с некоторой долей разочарования. Придётся как-то успокоить:

– Да нет! Я и кино, и театр люблю, со многими актёрами имел возможность пообщаться. Среди них есть очень интересные люди, но… – тут сделал паузу, подбирая наименее обидные слова. – Но это особый мир, весьма далёкий от привычной нам реальности. В нём действуют иные критерии оценки недостатков и достоинств, там совсем другие нравы…