Дикие нравы села Новосельцева

– Ну что ты? – перешел на фамильярную форму общения Федор, поскольку был знаком с продавцом уже около десяти минут. – Того года урожай, новейший. Китайский. Мэйд ин Чайна.

– Так, поди, искусственная? Слышно, рис они уже пластиковый гонят. Тоже, говорят – страсть дешевый! Куриные яйца подделывают. Мясо – без проблем.

– Ну, гречку, я думаю, трудно подделать. Это же надо какие затраты понести!

– Нет, мужики, не лежит у меня душа к китайский гречихе. Чует сердце, она не из семейства маревых. И вообще, неизвестно, из семейства ли природного? Давайте что-нибудь попроще. Рассмотрим. Например, российскую гречиху по китайской цене.

Гости разочарованно посмотрели друг на друга.

– Тогда, пожалуй, нам водочки не надо, – заключил Андрей. – Нету повода.

– Как прикажете, – тоже разочарованно сказал продавец, мстительно добавив затем:

– А я, пожалуй, выпью.

И он повернулся к несостоявшимся партнерам задом, доставая с полки бутылку с золотисто-коричневым содержимым.

– Николай Семенович, а у вас, случайно, не завалялся где-нибудь старинный коврик середины прошлого века? Можно – более ранний? – поинтересовалась Валентина, опечаленная текущими неудачами экспедиции.

– Ну, где там, – рассмеялся Лузин, – это надо спрашивать у аксакалов наших. Да еще которые живут самостоятельно, а не при детях-внуках. Молодые-то все старье страсть не любят! Выбрасывают.

– Да, пожалуй, что так, – согласилась Валентина. – Нам уже говорили. А где бы таких найти?

– Можно узнать у бабы Маши, у Коптеловой, еще у Фоминых, ну, у Виктора Петровича. Он как бы еще художник, так что может и сохранить старое изо.

– Тогда к нему и заедем, для начала?

– Валя, нам еще домой добираться, – напомнил Андрей. – Давай в следующий раз, все равно ведь дел у нас тут еще много. Завтра и приедем, точно, Федя?

– Да, надо еще кое-что на досуге обмозговать. Дома. Семеныч, так ты еще прикинь, где можно организовать магазинчик. Все-таки пока мы от этой идеи не отказываемся.

– Но только настраивайтесь рвать и метать в темпе. Сегодня мы ухлопали на изучение цен полдня. Оправданно?

– Даже отрицательный результат – результат. А у нас имеются и плюсы.

– Ну-ну. Так на завтра какие планы?

– Ну, начнем теперь с ковров, с этого Виктора – как? Ну да, Петровича. Уж больно запали эти ковры в душу Валентине. Ничего не поделаешь: работа. Музей ждет. Изнывает. А все-таки какая жалость: такое заштатное, дальнее село, заманчивое, а цены… Ну как жить? И взяток никто не дает. И вот хлещемся, почем зря, мониторим. Свинство!

***

Что же ввергло тройку молодых людей в такой неблагодарный поиск?

Организатором всех треволнений явился родной дядька Федора Киселева и Валентины Зориной Виктор Джеральдович Клепацкий. Вплотную приблизившись к 50 годам, он уехал куда-то на Дальний Восток и года через четыре вернулся, немного нервный, но со средствами. Чем он там занимался, Клепацкий не распространялся. Хотя говорили всякое. Вплоть до того, что местную красную рыбу, стоившую копейки, он выдавал за норвежскую, выращенную в садках при полном присутствии моря. То есть экологически выдержанную. И продавал в отдалении от Тихоокеанских берегов по весьма завышенной цене. Уж как он организовывал сертификаты, осталось тайной, но что деньги у него стали водиться – факт. Вообще, много чего приписывали Виктору Джеральдовичу, вплоть до участия в пиратских налетах и контрабанде галапагосских черепах. Но в Снежнодольске он вел размеренный образ жизни добропорядочного и умеренного, даже ограниченного в средствах предпринимателя. Так что и завидовать ему не приходилось, а уж тем более – на него серчать. Многим он вообще казался обходительным и человеколюбивым. Почему нет?

Родным сестрам его и в голову не приходило, что на старости лет Виктор может выкинуть что-нибудь предосудительное, тем более – преступное. Поэтому мать Валентины, его младшая сестра, попросила пристроить куда-нито ее дочь на полгода – до тех пор, пока не освободится место в турагентстве, где работала давняя подруга. Последняя обещала без проблем устроить Валентину, как только старейшая работница фирмы достигнет пенсионного возраста. Поразмыслив, Виктор Джеральдович дал согласие, хотя особо теплых чувств к родственникам не испытывал, будучи всецело поглощен мыслями о наращивании капитала. Но, поскольку племянница получила диплом специалиста по организации туризма, она показалась ему полезным кадром. Жаль, без опыта. Опыт придется нарабатывать, его не преподают в аудиториях. Еще несколько поразмыслив, он решил укрепить Валентину другим родственником – тоже племянником, Андреем Климовым. Ими он задумал заменить Бургомистрова – выходца из управленческих кругов, которому поручил освоение некоего села Новосельцева в глубинке. Село выглядело перспективным с точки зрения создания там туристического комплекса. Глубинка – не проблема: таскаются же туристы по сингапурам, микронезиям, добираются даже до острова Пасхи. Что им новосельцево – почитай, в середине России! Бургомистров отличался замечательной речистостью, что сулило успех предприятию. Практически, готовый руководитель. Однако ожидания не оправдались – глагол Бургомистрова никак не давал практического результата. И работодатель Клепацкий решил расстаться с этим человеком. Тут как раз и появилась на горизонте Зорина, а затем и Климов, которым отныне суждено было претворять в жизнь замыслы старшего родственника. Выстраивая таким образом кадровую политику в данном конкретном случае, их дядька не зацикливался на одном только Новосельцеве: имелись у него интересы и в других направлениях, как географически, так и по роду деятельности. Ибо наращивание капитала не терпит самоуспокоения.

В общих чертах он посвятил племянников в свои планы. Ничего сверхординарного от них не требовалось, нужно только неуклонно выполнять определенную работу, а именно – склонять жителей, и прежде всего руководство поселения к мысли, что совершенно необходимо устроить при селе туристическую базу. Чтобы рубли и инвалюта потекли в карманы местных жителей. Ну и, понятно, при этом следовало жить непосредственно в Новосельцеве. Параллельно, мыслил дядя, они заведут по месту жительства торговлю. Для этого на первом этапе придется претерпеть убытки, организуя ее, но затем должна появиться и прибыль. А там, возможно, наклюнется и еще что-то.

Более умудренный жизнью Федор, будучи на восемь месяцев старше кузины, довольно осмотрительно подошел к этому делу. Наученный опытом различного жульничества при работе таксистом, прежде всего он деликатно намекнул дядьке на то, что его заработок никак не должен уступать тому, что Климов получал, гоняя на маршрутке. Заодно он предположил, что и Валентине потребуется оплата, достаточная не только на косметику.

Пожить некоторое время в деревне – это, конечно, не штука, но тут возникли некоторые осложнения в виде Андрея Линева, бойфренда Валентины. Таковым он считал себя сам. Что думала по этому поводу она, понять не представлялось возможным. Во всяком случае, скандалов с изгнанием его из своего окружения Зорина не устраивала. Об этом обременении Андрей не преминул сообщить Клепацкому в беседе с глазу на глаз. Чтобы не возникло недоразумений.

– Да мне какое дело, – рассудил дядька, – пусть будет приятель. Андрей, говоришь? Ну, пусть будет Андрей. Но только жалованье ему положить я не могу, сам понимаешь. Не платить же только за то, что он приятель?

Тут, конечно, спорить не приходилось.

– Да я к слову, – ответил Федор, – для ясности.

– Ну-ну. А там видно будет. Как пойдут дела. Прежде времени говорить бы не хотелось, ну да ладно – в двух словах. Там недалеко за Новосельцевым, минеральные источники есть, крайне полезные. Народ местный – это из ближней деревни – Боровки, кажется, или Боровое – там себя пользовал раньше от всяких недомоганий. Со временем выходы источника заросли травой, завалены мусором – сейчас действует, кажется, один. Лечатся уже таблетками. Так вот, специалисты заинтересовались этим делом, как же: есть Ессентуки, Кисловодск, Аршан там, Кука и так далее. А мы чем хуже? Вопрос только – не хилый ли это ручеек, одному человеку напиться? И устроили небольшое исследование.

Клепацкий повертел в руках отделанную серебром трубку, со вздохом отложил к посеребренной тоже пепельнице:

– Бросаю. Так вот, предварительно они установили, что запасы минеральной воды под Новосельцевым объемом чуть меньше, чем озеро Зайсан. Разумеешь?

– Разумею. Это, конечно, серьезно.

– Вот именно. Лишь бы ничего не сорвалось. Если все пойдет, как надо, при деле окажется и ваш Андрей, и много еще народу. Но надо, само собой, уметь работать. А пока ни ему, никому – ни гу-гу!

С Андреем Федор познакомился давно, поскольку тот постоянно обретался где-то в непосредственной близости от Валентины. Приятель ее учился на юриста, но нынче отдыхал от штудий, взяв академический отпуск. Втроем они принялись обсуждать предложение Виктора Джеральдовича.

– Мне вообще-то терять нечего, – сказала Валентина, – если он пообещал среднюю зарплату, чего же не потрудиться?

К Андрею она никак не адресовалась.

– А я вот думаю – с чего вдруг согласился? – покачал головой Федор. – Кот в мешке! Ну да ладно, попытка – не пытка.

– Главное, не увязнуть там насовсем, – вставил Линев, – а то будешь ты потом сидеть на завалинке летом в валенках с галошами.

Валентина засмеялась.

Федор пожал плечами, продолжая о чем-то сосредоточенно размышлять.

– Вот, думаю, сколько времени нужно, например, чтобы открыть магазин? Если с нуля? Наверно, не меньше месяца.

– А вообще, – осторожно начал Линев, не кажется тебе, Федя, что дядя ваш немного… Ну, какая в деревне турбаза? Там ни моря, ни скал, ни папуасов. И декабристы там не жили, айвенги не заглядывали. Наши мужики на папуасов не тянут, к восстаниям непричастны. А если касается недропользования, тут вообще тоска такая! Необъяснимая словами.

– Вообще, тут ты слегка прав. А может, и не слегка. Особенно с этими картинами на портянках, да, Валя?

– Что поделаешь! Дядя пошел нам навстречу, должны и мы подставить ему плечо, – отважно заявила сестра.

– Тем более, что он все-таки при деньгах, хотя начинал ни с чего. Видишь, чудаков же много, у каждого свои прожекты, кто-то попадает в яблочко, кто-то – нет. Как повезет. От ширины и глубины ума не все зависит. Среди толстосумов разве мало психов? Да почитай, все. Каждый по-своему с ума сходит. Как и всякий порядочный человек.

– А насчет старых художеств на клеенках и прочих кустарных коврах, – ну да, там примитивизм и наивизм, и еще что попало. Но если вспомнить о начале авангардизма – у нас же его не признавали за искусство. Картины никто не покупал, а если покупали, то такие же неадекватные товарищи, как и сами авангардисты. Нашелся один исключительный фанат этих живописей, грек, не помню фамилию – и он скупал их за копейки. И коллекционировал, коллекционировал страшно долго. Потому что авангардисты, несмотря на брань по своему адресу, в стране не переводились. И вот пришло время, когда в мире хватились: а где же авангардные работы первой половины 20-го? Ведь были! И тут этот грек выставил свое собрание. Что было! Цена подскочила в миллион раз! Каждая картина – шедевр! – Валентина перевела дыхание:

– Так, может статься, дядя не напрасно запал на разрисованные клеенки? И когда-нибудь за ними будут гоняться мировые музеи?

Линев почесал в затылке и с непередаваемым почтением поглядел на Валентину.