Mein lieber friend

Мне показалось, что она плачет. Мы оделись, взяли на всякий случай зонт и пошли на почту. Странно… На почту мы обычно ходили по понедельникам. А сегодня среда. Видимо, все дело в этой телеграмме.

На почте было светло и тихо. На столах лежали чистые бланки. Я взял себе один.

– Какой умный мальчик, – улыбнулась женщина напротив, одетая в пальто с лисьим воротником. У моей матери я видел похожий лисий воротник. Только пальто не такое красивое. Рядом с женщиной крутилась девчонка.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Голос у нее был писклявый. Зато веснушки – высший класс.

– Меня Лиза. А тебя?

Я хотел ответить, но промолчал.

– А кем ты хочешь быть? Я звездой.

Тут я выдал ей свою тайную мечту.

– А я хулиганом. Хулиганов все боятся.

Ее мамаша отдала бланк телеграммы в окошко и направилась к выходу.

– Лиза, пойдем…

– До свидания, – сказала девочка.

Я смотрел им вслед. Они вышли на улицу. Там их ждал мужчина. Он что-то шепнул женщине на ухо. Она засмеялась. Затем они сели все втроем в машину и уехали.

А через день ближе к обеду в дверь постучали. На пороге стоял незнакомый человек с чемоданчиком в руках.

– Иди сюда, – сказала баба. – Смотри – это твой дедушка Аркадий.

Я подошел. Остановился в двух шагах от него. Высокий. Щеки впалые.

– Это ты мой внук? – спросил он.

Я еле расслышал, что он сказал. Голос у него был очень тихий. И зубов почти нет.

Не дождавшись ответа, дедушка прошел в комнату. Снял плащ. Осмотрелся.

– Вот значит как…– сказал он, глядя в потолок. Он говорил так тихо, что остального я не расслышал.

– Вот так, – сказала бабушка.

Она почему-то тоже перешла на шепот. Дедушка достал из чемодана бутылку вина, кулек конфет. Маятник настенных часов отстукивал секунды – тук… тук… тук.

– У тебя часы спешат, – сказал дедушка.

Он снял со стены часы. Открыл крышку. Что-то там поковырял. Повесил обратно.

Бабуля поставила на стол самовар. Дедушка налил вина себе и ей.

Они сидели молча. Смотрели друг на друга. А я на них. Солнечный свет падал им на руки. В этот миг бабуля показалась мне особенно красивой. Я даже пожалел, что у нее такой невзрачный дедушка.

Часы отстукивали секунды.

– Пойду покурю.

Дедушка накинул плащ и вышел.

– Давай-ка и мы с тобой в гости сходим, – сказала бабуля.

Дедушка прохаживался у подъезда туда-сюда, дымя папиросой.

– Бывай, – он помахал рукой.

Потом что-то еще добавил. Но расслышать ничего не удалось.

Бабуля забрала меня уже поздно вечером.

– А где дедушка Аркадий? – спросил я.

– Уехал.

– Уже уехал? Куда?

– Туда, откуда приехал.

– Почему?

– Так надо, малыш.

11

Кто был автор и как называлась книга, я не помню. Это была даже не книга, а пожелтевшие страницы, напечатанные какими-то непонятными буквами с закорючками. Откуда взялись у бабули эти листы? По-моему, она и сама не знала. Наверное, они достались ей от ее родителей, а им от их родителей, а тем в свою очередь от своих родителей.

Это была сказка про Вредного короля и графа Осиное Гнездо.

Как только бабуля объявляла – сказка про Вредного короля – я аж за живот хватался от смеха.

– Ба… Почему ты не смеешься?

Стоило ей закончить читать, я просил начать заново и опять хватался за живот.

– Ба… Ну почему не смеешься?

Я даже и сейчас могу воспроизвести эту сказку почти слово в слово…

…Что найдется приятнее тех редких минут покоя в жизни Вредного короля, когда после сытного обеда входит с докладом граф Осиное Гнездо и начинает зачитывать прошения о помиловании. В эту минуту решается судьба осужденных на смертную казнь. По заверению придворного лекаря, человека искушенного в латыни, само себе лишение человека последнего шанса или наоборот дарование его есть dictum factum.