Уфолог

– Не поверишь, Гоша, некогда было.

– Ну-ну… – Гоша подключил телефон к компьютеру, скачал информацию и вернул Максу.

– Что хочешь получить с диска?

– Всё.

– Понятно. Вечерком загляни. Если раньше сделаю, сам тебя найду.

– Спасибо, Гоша! Ты…

– Сам знаю.

Леокадия Альбертовна жестом остановила Макса, едва его широкоплечая фигура возникла в проёме входной двери.

– У Анатолия Сергеевича посетитель, – сухо сказала она.

Макс посмотрел на часы: девять двадцать девять, он пришёл на минуту раньше. Макс раскрыл объятия и двинулся на Леокадию Альбертовну, имитируя крайнюю степень сексуального порыва, но наткнулся на выставленные вперёд ладони.

– Простите, дорогая Леокадия Альбертовна, что я вот так, по-простому, без цветов, – произнёс он извиняющимся тоном. – Поиздержался в командировке.

– Сядь, Хабаров, не мельтеши перед глазами, – предложила гостеприимная Леокадия, указывая на стулья, выстроенные в ряд напротив кабинета шефа. – У меня сегодня голова побаливает с самого утра. Мигрень.

Макс бухнулся на стул.

– Что-то тебя долго не было видно, – сказала Леокадия.

– Да дела всё, – посетовал Макс. – То фуршет, то презентация. А кто у Карачуна?

Леокадия пожала круглыми сдобными плечами:

– Мужчина. Серьёзный такой.

Зазвонил внутренний. Леокадия нажала кнопку громкой связи.

– Хабаров где? – Карачун был конкретен, как всегда.

– Здесь, в приёмной.

– Пусть зайдёт.

Макс подмигнул секретарше и вошёл в Карачаевский кабинет.

В кабинете витал лёгкий ненавязчивый запах дорогого парфюма и хорошего табака. Посетителю полковника Карачаева было на вид лет тридцать пять – тридцать шесть, но его коротко стриженые, уложенные в красивую причёску волосы были совершенно седыми. Или мужчина был альбиносом. Он сидел спиной к двери, и, когда Макс вошёл, повернулся и посмотрел на Макса так, как смотрят профессионалы – внимательно и оценивающе быстро зафиксировав облик в памяти.

Макс ответил аналогичным взглядом и так же профессионально запомнил черты незнакомца: серые глаза, высокий лоб, прямой аристократический нос, лёгкая ироничная улыбка на бледных губах. Неплохое лицо – мужественное и даже, можно сказать, красивое. Но во взгляде было что-то, Макс не смог определить что именно: печаль, боль или усталость?

– Знакомьтесь, – сказал Карачун. – Данович Тимур Станиславович… Хабаров Максим Игоревич.

Данович встал и протянул Максу руку.

Силён, подумал Макс, пожимая жёсткую, как деревяшка, ладонь.

– Господин Данович – наш коллега, – продолжал Карачун. – Он работает… – взглянул на Тимура.

– Я работаю в ФАЭТ, – сообщил Данович. – Решение о сотрудничестве двух силовых структур в этой операции принято на соответствующем уровне, поэтому будем называть вещи своими именами и разговаривать конкретно.

– Может быть, кофе? – предложил Карачун.

Данович согласно кивнул, а Макс испугался, что Карачун сейчас вытащит из сейфа две бутылки и три пластиковых стаканчика. Но шеф нажал кнопку селектора и попросил Леокадию принести в кабинет кофе. У Макса отлегло от сердца.

– Я, наверное, глупый вопрос задам, – сказал Макс. – О какой операции речь ведёте, господин… разведчик?

Карачун печально вздохнул. Данович улыбнулся.

– Речь идёт об операции по пресечению деятельности спецслужб Лурпака на территории России, – сказал он.

– Круто! – радостно отреагировал Макс. – А конкретней?

– Как вы знаете, Лурпак – государство внешне лояльное и демократическое, – начал рассказывать Данович. – И нейтральное до сомнений, нейтральнее Швейцарии и Гании, вместе взятых. В политические дрязги не лезет, своего мнения в международной политике резко не высказывает. Ни с кем не ссорится, но особо ни с кем и не дружит. Одним словом, создаёт о себе мнение как о государстве, которому по барабану всё, что происходит за его границами. Однако это не так. Дело в том, что основа благосостояния Лурпака не только в надёжности его банков, которые на самом деле крайне надёжны и привлекают в страну мощные финансовые потоки. Основа – во внутренней политике, ориентированной на науку. Научный потенциал Лурпака велик и он возрастает из года в год благодаря деятельности спецслужб.

– Научный и промышленный шпионаж, – догадался Макс.

– Именно, – кивнул Данович. – Но не в буквальной, традиционной форме. Методы работы Лурпакских спецслужб разнообразны. Не буду сейчас читать лекцию о способах добывания секретной научной информации и методах её легализации в научных программах Лурпакского учёного сообщества. Уверяю, ФАЭТ старается держать ситуацию под контролем.

– Старается? – съязвил Макс.

– Проколы есть у всех. Разве не так? – Видя, что Макс отвечать не собирается, Данович продолжил: – Под негласной эгидой спецслужб создано множество коммерческих фирм и Инвестиционных Фондов, которые принимают финансовое участие во внутренних и международных научных программах. Деятельность одного из таких Фондов находилась под пристальным вниманием Агентства. Основные темы, инвестируемые Фондом – энергосберегающие технологии и поиски альтернативных энергоносителей. Темы крайне актуальные, особенно учитывая ситуацию, сложившуюся в европейских странах после нефтяного и газового кризисов. И международная премия, учреждённая за успехи в этой области, немалая.

Дальнейшее повествование старшего брата было прервано появлением в кабинете Леокадии Альбертовны с подносом в руках. Кофе, естественно, был растворимый. Карачун поморщился, сделав глоток, лицо Дановича осталось беспристрастным, Макс отхлебнул чёрного горячего напитка с удовольствием. Закурили одновременно.

– Рассказ очень интересный и познавательный, – выдув тонкую струйку дыма, произнёс Макс, – но хотелось бы конкретики. Как говорится, ближе к телу, господа.

– Тело замаячило на горизонте около двух лет назад, – отозвался Данович. – Некий профессор, наш соотечественник, преподаватель одного из Московских НИИ стал частым посетителем того самого Инвестиционного Фонда. Причём никакого контракта Фонд с ним не заключал, но в Айзенбурге, в банке, учреждённом этим же Фондом, был открыт счёт на имя… – Данович сделал очередной глоток кофе.

– Вошкулата Алексея Владимировича, – хмуро обронил Карачун.

– Совершенно верно, Анатолий Сергеевич, – кивнул Данович. – И на этот счёт в прошлом году была положена кругленькая сумма.

– В качестве гонорара за предательство на симпозиуме уфологов? – сделал предположение Макс, вспомнив события, указанные в досье.

– Не думаю, – возразил Данович. – Скорее всего, за выполнение какого-то задания. А предательство единомышленников на том симпозиуме было простым тактическим ходом. Фонду зачем-то потребовалось, чтобы Вошкулат стал уфологом, и Вошкулат им стал.

– Я надеюсь, сотрудники Агентства наблюдали за Вошкулатом всё это время? – спросил Карачун.

– Скажем так: мы держали деятельность Вошкулата в России под контролем с момента зачисления на его счёт денег. Однако ни в чём предосудительном он замечен не был. Руководил учебным процессом на кафедре биоэнергетических исследований, читал лекции студентам, регулярно посещал филиал Степного университета на Дальнем Востоке. За последний год Вошкулат ни разу не выезжал в Лурпак, и, вообще за границу. Мы не вдавались в детали его работы, но не упускали его из поля зрения.

– И всё же упустили, – заметил Карачун.