Близь и даль

– Ну, не знаю. Я, например, пью в ресторане, и хорошие вина. Я пью, что бы снять напряжение. Что бы просто отдохнуть. Понимаешь?! А чтоб: нажраться, да ходить с пьяной рожей, с посоловевшимы глазами – вещь не по мне. Я такое дело совсем не принимаю.

– А если не пьянеть, так зачем тогда и пить? – удивлённо возражал Сашка, – это тогда лучше лимонад употреблять, – и вкуснее, и дешевле и пьяным не будешь.

– Ах, вон, – у тебя своя правда, – произнёс начальник и отступился. Но несколько помолчав, продолжил речь, обращаясь уже ко всем присутствующим: – Я слышал, в зонах, так называемые, «повязочники» есть. Срок им могут убавить. И боле – менее престижно. Надо бы получше узнать про то.

– Да их, говорят, не любят там, – откликнулся с другой верхней койки Андрей.

– Надо всё же уточнить, – не унимался Сергей, – хочется повеселей срок-то отбыть.

– Да уж веселья-то вряд ли мы здесь найдём, – ответил Андрей, опять по привычке ухмыльнувшись.

Радио то ненадолго включалось, то вновь замолкало, наконец, к исходу вечера замолкло совсем. Скоро все погрузились в сон.

Сашка на этот раз спал хорошо, без каких-либо запоминающихся сновидений и по просыпу сразу же вспомнил свою ситуацию. Но особых переживаний теперь не было, – организм принял всё как есть.

После утренних процедур и завтрака, а был он на этот раз довольно сносным, окошечко в двери открыла местная библиотекарша и предложила список доставляемых книг.

Сокамерники с огромными энтузиазмом и радостью окунулись в просунутые им листы и выбрали себе сразу по нескольку произведений. Сашке приглянулись три приключенческих книги о путешествиях в южных землях и морях. Особенно заинтересовало его произведение «Таинственный остров», в которое он и погрузился всем своим вниманием.

В камере стало заметно тише, только шелест листов, да иногда включавшееся на короткое время радио в основном нарушало эту тишину.

Пробыл Сашка в той камере недолго. Через три дня его увели с вещами, усадили в машину, и, как он сразу же догадался, повезли на суд.

Там он встретился с довольно бодрым, улыбнувшимся и хитро подмигнувшим ему, приятелем и со средних лет человеком, кому сбывались, как ему стало понятно, ворованные иконы.

Суд длился недолго, Сашка во всём раскаялся, получил два года условного срока с направлением на стройки страны. Двое его подельников, тоже особо не отпиравшихся, получили реальные сроки и были выведены из зала суда в первую очередь.

Затем конвоиры пришли за Сашкой и увезли парня обратно в тюрьму.

Но камера его ждала уже другая, – большая и многолюдная.

И народ там был в другом настроении, – довольно бодрый и весёлый. Эти люди уже прошли свой суд, получили условные сроки и ждали направления на строительные объекты, можно сказать, на свободу, хотя и условную.

Заключённые играли в шашки, шахматы, с упоением рассказывали друг другу о своей прошлой жизни. Молодые люди, которых было здесь большинство, резвясь, и задирая друг друга, создавали иногда такой хаос, что надзиратели с грохотом распахивали дверное окошечко и грозно призывали их к немедленному порядку.

Иногда заключённых ненадолго вывозили на работы в город, где требовалась какая-либо погрузка, или разгрузка вещей, или, например, сборка мебели, приобретённой какой-нибудь организацией в магазине. Это вносило приятное разнообразие в их закрепощённый быт, позволяло немного окунуться в атмосферу вольной жизни.

Вскоре же и вовсе их встретила почти вольная жизнь. Однажды с утра в камере появился вместе с охранником весёлый конвоир. В руках он держал бумагу со списком и стал бодро зачитывать фамилии заключённых. Назвал он к массовому одобрению почти всех, включая и Сашку, и призвал быстренько со всеми своими вещами готовиться и одеваться.

Их повезли в автобусе в один из небольших районных городков, где проводились бурные строительные работы.

Дорога была довольно долгой и Сашка, вообще любящий дорогу и езду, наслаждался ею после долгого перерыва особенно радостно. И счастливо думалось о наступающей, почти вольной жизни. Мечталось о будущем полном освобождении. – Вот тогда-то, – думал увлечённый дорогой и мечтаниями парень, – и наступит настоящая, полноценная и счастливая жизнь…

Привезли их в довольно привлекательный, по-современному устроенный, городок, поселили в новое общежитие. В общем, всё было, как на свободе, за исключением наличия спецкомендатуры прямо тут в общежитии и некоторого присмотра за ними со стороны, милицейских работников.

Расселили по комнатам. Сашке в соседи достались весьма покладистые люди. Двое зрелого уже возраста мужчины, вчерашние шофера, оба получившие срока из- за автомобильных аварий, и один, примерно одного с Сашкой возраста, молодой человек, попавший сюда «по хулиганке». Или, конкретнее, – за драку.

С работой, на которую его определили на следующий день, скажем, тоже повезло. Он был направлен на разгрузку вагонов, что доставляли щебень, песок и гравий для строительного предприятия. Работа была посменная, чередовалась дневная смена с ночной. Но ночью вагоны поступали не часто, поэтому получалось в такие смены много отдыха.

Парень вёл себя поначалу очень разумно, осторожно. Ему виделось, что только так, без малейших провинностей, можно миновать сей непростой, его жизненный этап. И, когда видел в общежитии круто выпивших, а то и скандалящих меж собой, людей, немало удивлялся тому, что те пока ещё остаются на той хрупкой, казалось бы, свободе.

Но постепенно ко всему привык и сам стал понемногу шалить своим поведением.

Подвигала к этому и бурная стремнина молодости, зовущая к свободе и гулянкам, и собственный, немало авантюрный характер, бросающий в приключения и риск, средь молодых в основе людей, негласно, а то и гласно, поощрявших выход за дозволенные рамки.

С тем молодым парнем, что достался ему в соседи по комнате, он вскоре сблизился и подружился: вместе ходили в парк на танцы. Познакомились там с хорошими во всех отношениях девчонками, но те оказались студентками на практике, прибыли сюда на короткое время и с не очень ближнего города и вскоре отбыли, пламенно с нашими ребятами попрощавшись.

Немного посетовав и, малость по тому поводу попечалившись, друзья продолжили свою увеселительную ночную жизнь, а перед выходом к ней, как правило, возливали горячительное.

Постепенно это вошло в привычку, и Сашка стал всё больше и больше хмельной жизни той отдаваться. Не особо стеснялся он своих, привычных теперь состояний и на всём глазу жильцов того заведения и даже своего надзорного начальства. За что от последнего получал всё более и более грозные предупреждения.

Ко всему, если раньше он сносил весьма вызывающе-хамоватое, поведение окружающей уголовной публики, то теперь стал реагировать на него весьма остро. Случилось даже несколько раз подраться с особо буйными представителями на редкость спаянных местных компаний.

Новоиспечённый же приятель его был в тех компаниях своим, надо сказать, парнем и потому от Сашки он постепенно стал отдаляться. К тому же, вскоре нашего героя перевели жить в другую комнату, так что, ещё как надо не окрепшие их дружеские контакты теперь совсем прекратились.

Перевели же его в новую комнату вместе с теми двумя бывшими шоферами, с одним из которых Сашка впоследствии очень сдружился. И хотя тот на десяток лет был старше Сашки, но спокойный его характер, начитанность и увлечение музыкальным сочинительством, тянуло любознательного парня к общению с тем, весьма необычным для данного места человеком.

Евгений, как звали нового товарища, был человеком творческим, – играл на баяне, сочинял музыку, в основном к песням на стихи Сергея Есенина. Причём, к песням уже популярным, но переиначивая мотив их на свой лад. Сашка, конечно, не был специалистом в песенной музыке, но обычно хвалил те песни в исполнении соседа, – они ему нравились. Был у Евгения и ещё один, можно сказать, талант. Но об этом чуть позже.

Евгений тоже не равнодушничал к алкоголю и постепенно парень стал в новой дружбе ещё больше в ту пагубную привычку залезать.

Была у Евгения и ещё одна сомнительная привычка: любил он побаловаться не слабым чаем, то есть по местному сленгу – «чиферить». К счастью Сашка, хоть иногда и потреблял новое зелье за компанию с товарищем, к сей привычке большой тяги не заимел.

Проживал в комнате и ещё один осуждённый. Был он намного старше Сашки и к тому же не очень общительный и потому парень с ним сколь-нибудь тесных отношений не завёл.

На какое-то время приглянулся ему и ещё один кандидат в товарищи, из соседней комнаты – молодой парень Серёга. Получил он свой срок за поджёг деревенского дома. Поступок же тот он совершил, якобы, в отместку хозяину за его оскорбительные в свой адрес высказывания. Этот парень чаще всего проводил время в одиночестве, в прогулках где-нибудь на природе, поодаль от суетных городских мест.

В ту пору как раз подошло грибное время и, имевший с детства к собирательству лесных даров большую любовь, Сашка решил как-то взять этого спокойного по всему человека для такого дела в напарники.

Грибов они тогда хорошо набрали, – и подберёзовики и подосиновики и белые попадались хоть куда, и скоро сумки парней оказались набитыми под завязку. Но перед выходом из леса на поле Сашкиному партнёру вдруг захотелось сделать привал и почему-то он стал готовить для того небольшой костёр. Сашка не возражал и помог собрать дрова товарищу. Скоро огонь заплясал у ног, присевших на отдых, приятелей. Но Сашка, не скрывая удивления, всё же спросил у напарника: – С чего это тебя на костёр вдруг потянуло – ведь вроде совсем не холодно. На что тот к ещё большему удивлению парня сказал: – Огонь всегда мне приятен, даже в жару, и была бы на то моя воля, я бы весь лес этот сейчас спалил.

А дальше парень вовсю разоткровенничался. – Я, ведь, не просто из-за какой-то там мести дом у того чувака поджёг, – очень хотелось видеть это большое и красивое здание в объятьях прекрасного пламени. А сказал я на суде о своей, якобы, мести только потому, что не хотел прослыть «психом» и попасть из-за этого на спец. лечение.

– Вот она голимая пиромания! – кольнуло в голове у поражённого напарника. Об этой психической болезни ему рассказывал прежний друг Игорь, когда они разжигали печь в деревенском доме и тот тоже вдруг восхитился ярко вспыхнувшим над сухими дровами огнём.

После этого случая Сашка решил с Серёгой больше дел не иметь, а когда вернулся в общежитие, то услышал упрёк от Евгения, что не взял он в лес и его, как оказалось – большого любителя всяческих грибных и ягодных дел.

С той поры в лес они ходили вместе. И было это часто, потому как лето тогда, касаемо лесных тех даров, выдалось на редкость урожайным.

Но пришло и время, когда грибы в лесу почему-то кончились.

И однажды они, как ни рыскали по тамошним дебрям, так ничего и не нашли. Конечно, с плохим настроением выходили из леса, почти не разговаривали. Но тут Евгений остановился на самом выходе и выдал вопль радости. Из луговой травы глядела на наших грибников огромная и тесная стая молодых шампиньонов.

– Вот это удача! – горящими глазами взглянув на приятеля, возгласил он.

– Да мы в деревне только лесные грибы брали, – такими брезговали, – не поддержал сего восхищения, партнёр..

– Ну и зря, – бросил фразу Евгений, – из них деликатес – за уши невозможно оторвать! – И быстро присев на корточки, принялся за сбор желанного урожая. Сашка нехотя опустился рядом, в помощь оживлённому товарищу…