Недосказанность

Крыши

Чтобы я сейчас ни пытался написать, получается про политику или экономику. Даже сказка про зайцев получилась о международном положении, и ее пришлось отложить. Мои записи не для этого. В мире и без меня хватает экспертов по политике, истории, экономике и военному искусству. Такое чувство, что я один необученный остался. Остальные видят не только верхушку айсберга, но и те 90%, что скрыты под водой. Всем понятно «кому выгодно», а мне – нет. Я просто диву даюсь, где всему этому учат, что за курс я прогулял в свои золотые годы и над чем не ломал голову в серебряные?

Я тогда встретился со знакомым марсианином, чтобы расспросить, что было, есть и будет.

– Ха, – сказал марсианин, – мы все это уже проходили. Были у нас южные марсиане, северные, западные и восточные. И хотели эти марсиане жить счастливо, но вот воды на всех не хватало. Началась заварушка. Все собачились, воевали, мирились, угрожали, снова воевали – все, кроме восточных марсиан. Они уговаривали южных, северных и западных не ссориться, старались быть всем друзьями, а между делом строили у себя водохранилища и покупали по дешевке воду у всех остальных сторон. Вот они-то и вышли победителями.

– И что делать? – спросил я у марсианина.

– Крыши надо ремонтировать! – ответил марсианин.

Что он имел ввиду? Сижу, думаю.

Не торопись!

За желание жить расплачиваемся старостью.

За желание знать – лишними страданиями.

За желание любить – бессонными ночами.

За желание отдать – чужими упреками.

За желания спокойствия – серыми днями.

За отсутствие желаний – окончанием жизни.

Ты хочешь побродить по марсианским пустыням?

Ты хочешь посидеть на вершинах потухших вулканов?

Ты хочешь потрогать голубой марсианский лед?

Не торопись!

Ты еще не насладился скромными цветами земного июньского луга.

Старое и новое

В Вероне есть мост Понте Пиетре, построенный еще римлянами. Когда смотришь на его каменные арки, то кажется, что скорее весь город разрушится, чем этот мост через реку Адидже.

– Ха! – сказали немцы при отступлении в 1945 году. – Нет таких крепостей, которые…

И мост был взорван.

Потом восстановлен. Кажется, что он простоит еще две тысячи лет, если, конечно, не придут умельцы с динамитом.

– Глупости все это! – сказали американцы. – Кто из нас собирается прожить две тысячи лет? Если строить жилые дома, то главное, чтобы квартиры были дешевыми, теплыми, светлыми и просторными. И чтобы было место для парковки автомобилей.

А сколько простоит такой дом? Лет сто простоит и хватит. Вот посмотрите на дома столетней давности. Ну кто захочет там жить? Все надо переделывать.

Мой друг покупал такой дом. На цокольном этаже стояла чугунная отопительная система размером с небольшой грузовик. Рядом с ней газовая печка размером с холодильник, которая прекрасно справлялась с миннесотскими морозами до -40 градусов.

– Как выкинуть этого чугунного монстра? – спросил друг у агента.

– Цена вопроса несколько тысяч долларов, – пояснил агент. – На эту сумму уже уменьшена стоимость дома.

– А как насчет центрального кондиционирования?

– Это дело вкуса, – сказал агент. – У вас в каждой комнате потолочные вентиляторы, что много экономнее кондиционеров.

– А два столетних вяза перед домом? – не унимался друг. – Небольшой ураган, и нам конец!

– Зато красиво, – парировал агент. – Пригласите художника, и он напишет картину «Дом под вязами».

– Может лучше назвать картину «Дом около вязов»? – забеспокоился друг.

– Отличная идея! – сказал агент. – Скидываю еще две тысячи и начинаем оформлять бумаги.

В центре Миннеаполиса стоят двенадцать башенных кранов – строятся новые дома. Сначала сломали кирпичные постройки 19-го века, затем выкопали котлован, забили сваи и начали сооружать каркас из толстых железных балок. Балки ржавые и некрасивые. Потом они закроются темными стеклами, пластиком и алюминием. Простоит такой небоскреб лет сто и хватит. Он устареет, его сломают. Так недавно сломали огромный крытый стадион, чтобы сделать новый – еще больше и удобнее. С огромной парковкой под землей.

Однажды в Москве мы переехали в большой «сталинский» дом на берегу Москва-реки. Ночью под окнами плыли грузовые баржи, заполняя квартиру низким тяжелым гулом. По длинному коридору можно было кататься на велосипеде, слегка подпрыгивая на выбоинах темного дубового паркета. Электрические провода, свитые в красивые косички, тянулись по стенам от ролика к ролику. Черные канализационные трубы украшали угол кухни. В деревянных перекрытиях кипела жизнь. Там по ночам шуршали мыши и еще какие-то неизвестные науке животные.

Однажды в дом пришли мастера. Они спрятали электропроводку в стены, сменили и замаскировали трубы, положили на старый паркет новый и собрались уходить.

– А что делать с перекрытиями? – спросил я. – Чем мне кормить мышей?

– Ломать надо этот дом, – сказал главный мастер. – Только место занимает.

А может так и надо? Ломать и не жалеть. Смотреть вперед, думать о будущем. Или об удобном настоящем. Чтобы было дешево, удобно, просторно и светло. Ведь мы без сожаления выкидываем старые компьютеры, телефоны, машины, холодильники, телевизоры, одежду. Много ли мы сейчас можем взять в свои квартиры вещей наших бабушек и дедушек? Мы такие ускоренные, подгоняемые прогрессом и постоянной неудовлетворенностью. Можно, конечно, построить домик в лесу и по утрам ставить в русскую печку чугунок с картошкой. И раз в неделю топить баньку, подготавливая к этому маленькому празднику холодный квас и березовые веники.

Да, можно. Если вам наплевать, что творится на шумной дороге, где идут все остальные. А тем, остальным, некогда по утрам растапливать печку и строить мосты, рассчитанные на две тысячи лет. Они придут и возведут дома, которых им хватит на всю жизнь. А их дети сломают эти дома и построят новые. Еще удобнее, светлее и уютнее.

В толпе

Кто-то обожает быть в толпе.

Ты идешь, меняются встречные лица, ты ловишь мимолетные взгляды, посылаешь ответные импульсы интереса, ты доволен собой, ты герой, толпа тебя любит.

А кто-то заболевает после толчеи и суматохи. Чужие взгляды раздражают, кажется, что идет постоянная оценка – кто ты, откуда, сколько стоишь, можешь ли давать тепло?

Ты пытаешься ставить стенку между собой и толпой, но она легко разрушается прикосновениями чужих тел, слишком наглыми или насупленными взглядами.

А можно идти по улице и не видеть толпы. Тебе она неинтересна. У тебя свой внутренний мир, где живут хорошие, любимые тобой люди. Им всегда можно позвонить и услышать теплые слова. Или сказать им что-то хорошее.

И ты не видишь неприязненных взглядов, усталых лиц, напряжения и раздражения. Не нужно ставить никаких стенок между собой и другими прохожими. Ты просто купаешься в своей маленькой радости, что ты не один в этом огромном городе, которому до тебя нет никакого дела. И волны этой радости хранят тебя.

Но случаются особые дни, когда ты просто идешь по городу и улыбаешься. Улица за улицей, площади, проспекты, подземные переходы, скверы. А ты ничего не видишь, просто идешь километр за километром.