Багаж императора

– Изменений никаких нет в вашем расписании?

– Нет, все как запланировали.

– Графиня уже почти готова, остались кое-какие детали, ну вы знаете, как всякая женщина, она по двадцать раз перебирает то, что ей надо взять, а что оставить, а потом вспоминает, что она забыла что-то, и начинает перебирать опять. Но это все мелочи. И как мы определились, мы будем готовы к девяти часам.

– Я знал, что вы человек слова и на вас можно будет положиться, ? отвесил я ему комплимент.

И это было действительно так. Мы мило поболтали с ним пару часов, и я отправился готовиться к отъезду.

Нас ждет туманный Альбион

В назначенное время все отъезжающие собрались на пирсе. Чарльз Гарольд попыхивал трубкой, графиня уютно устроилась в плетеном кресле, кутаясь в шерстяную шаль оринбургской работы, и я, вглядывающийся вдаль, ища признаки приближения обещанной нам лодки. Но пока все было тихо. На море поднялся легкий бриз, заметно увеличились волны, которые стали более беспорядочно биться о причал. Контрольное время было на исходе.

Неужели что-то опять случилось? Эта мысль все настойчивее стала посещать меня. Наконец, где-то без двадцати минут десять со стороны моря послышался легкий гул, который затем перешел в характерное тарахтение бензинового мотора, и без пяти десять уже знакомый нам катер причалил к пирсу. Матрос, ловко соскочив с него, примайновал к причалу и перебросил на него трап, по которому сошел мичман и, представившись, извинился за опоздание и пригласил нас на борт. Первой взошла графиня, поддерживаемая матросами, затем погрузился со своими вещами Гарольд и, наконец, дошла очередь до меня. Попрощавшись с управляющим и обнявшись с ребятами, я взошел на борт мотобота, и он, сделав разворот, направился в открытое море.

Нас разместили в каюте, где мы просидели около часа. Наконец двигатель мотобота замолк, и он остановился, покачиваясь на все увеличивающихся волнах. Нас пригласили на выход. Для графини спустили лебедку, на которой была приделана скамейка, бережно усадили туда ее и подняли на палубу. Нам же с Гарольдом пришлось добираться туда по плетеному веревочному трапу, спущенному сверху по борту корабля. Затем подняли мотобот. На палубе нам представился командир корабля и его помощник. Они пожелали нам приятной поездки и после небольшого отдыха пригласили нас с Гарольдом в кают-компанию. По морской традиции, женщин туда не пускают, поэтому извинившись перед графиней, он предложил отужинать ей в своей каюте.

Вообще необходимо отметить, что все моряки независимо от национальности очень настороженно относятся к женщине на корабле, тем более здесь, учитывая английские традиции.

Затем при помощи стюарда нас разместили по каютам. Мне попалась довольно миленькая и уютная, несмотря на габариты. Здесь кроме откидывающейся кровати был приставной столик и умывальник, то есть все, что необходимо. Не упел я распаковать свои вещи, как на корабле пробили склянки, затем заиграла боцманская дудка, перебиваемая топотом башмаков, и минут через десять корабль, вздрогнув, потихоньку двинулся вперед. Начался новый этап путешествия навстречу поставленной передо мною цели.

Где-то через час в каюту постучали. Это был стюард, пришедший сопроводить меня в кают-компанию. Открыв дверь и пропустив меня туда, он сразу ретировался, а я остался стоять в небольшом помещении, где за круглым столом сидели офицеры корабля и Чарльз Гарольд. Увидев меня, капитан корабля встал, подошел ко мне и, дружески приобняв за плечи, произнес:

– Господа офицеры, разрешите представить вам поручика Потемкина, который, скажем так, выполняет деликатную миссию на нашем корабле, а мы указом Его Королевского Величества призваны содействовать ему в этом. Я надеюсь, что больше рассказывать не надо, сэр Гарольд уже дал исчерпывающую характеристику этому молодому дарованию. Так что прошу любить и жаловать, ? и он указал мне на свободное место, рядом со старшим помощником.

Подождав пока я размещусь и передо мной поставят прибор, капитан привстал и заявил:

– А теперь, господин поручик, разрешите мне представить вам офицеров корабля «Кардифф», ? и стал называть их по званию.

Каждый офицер вставал и молча наклонял голову, глядя на меня. Я был приятно удивлен элитным офицерским составом этого корабля. Здесь были и сэры, и лорды, и даже пэры, прямые потомки знаменитой английской аристократии, которые решили посвятить свою жизнь королевскому флоту. Когда представление закончилось, капитан подал знак и стюарды разнесли присутствующим толстые стаканы, на четверть заполненные виски. Капитан встал:

– Я предлагаю выпить за присутствующего здесь со стороны наших союзников молодого офицера знатного рода, который доказал верность идеалам чести, дружбы и взаимопомощи не на словах, но и на деле.

И с этими словами он отпил из стакана глоток виски. Остальные последовали его примеру. Я тоже пригубил и убедился, что виски был отменного качества. Это послужило сигналом к тому, что стюарды начали накладывать в тарелки присутствующим закуску.

Второй тост по старшинству произнес старший помощник капитана, который предложил выпить за победу над общим врагом. Это не встретило возражений, и стаканы достаточно заметно опустели. Перед третьим тостом, который был предоставлен сэру Гарольду, стюарты быстренько долили стаканы. Он также прошелся по некоторым чертам моего характера и высказал уверенность, что моя миссия закончится успехом на благо наших двух стран.

Затем очередь дошла до всех желающих высказаться. К счастью таких много не оказалось, и постепенно все перешли к дружеской беседе, запивая свои разговоры крепким виски. Это дружеское застолье продолжалось часа два. За это время я успел перезнакомиться почти со всеми и получить кучу приглашений на ужин или обед, или посетить родовой замок по приезде в Англию.

Наконец капитан встал, что послужило командой к окончанию ужина. Все встали и, пожелав друг другу спокойной ночи, удалились из кают-компании. Чарльз вышел вместе с капитаном, а я, пожав руки присутствовавшим, отправился в свою каюту, перед этим спустившись в трюм и в присутствии дежурного офицера проверив пломбы на грузе. Вроде все было в порядке. Можно было и немного вздремнуть, тем более, что дорога до Англии займет не один день. С этими мыслями я под мерный плеск волн потихоньку заснул.

В Черном море ничего не приключилось, все шло в штатном режиме. Так же спокойно прошли и через канал, поглазев с борта корабля на турецкий берег, и затем вышли на океанский простор. Здесь крейсер прибавил скорость, и корабль, зарываясь своим носом в гуляющие волны, резво пошел вперед.

На палубу лишний раз не хотелось выходить, слишком уж она качалась, а волны своими брызгами пытались достать тебя и как можно быстрее окатить ледяной водой. Так что время мы проводили то в кают-компании, то в гостях друг у друга, то по разрешению капитана на капитанском мостике, наблюдая за игрой волн. А они резвились, как хотели, порой накрывая весь корабль и пропуская его через себя. Иной раз становилось страшновато от этой игры, и внутренности подкатывали к самому горлу, пытаясь порой вырваться наружу.

Графиня совсем занемогла, отказывалась есть, и постоянно делала примочки, которые снимали с нее напряжение. А мы с Гарольдом лечились отменным шотландским виски и порой ромом, который также был отличного качества. Мы с ним сошлись достаточно близко, и он намекнул, что является доверенным лицом очень высоких государственных лиц. Именно такое длительное общение начинает вызывать доверие, когда человеку бывает просто необходимо разрядиться, оторваться от повседневности, что он и делает доверительно, а особенно со стаканом спиртного в руках, порой рассказывая довольно интересные вещи. И как бы вы ни контролировали себя, все равно есть предел и этому. И вы волею или неволею сбалтываете некоторые вещи, о которых было бы лучше молчать.

Я намотал это себе на ус и решил подождать результата. Это было сказано специально или ненароком. Отсюда, соответственно, вытекали и мои действия, ведь самое трудное для человека ? это ждать. Надо научиться ждать. Это не каждому дано. Мы порой пытаемся форсировать события, а они, хотим мы этого или не хотим, имеют свой ритм и последовательность. И когда мы вмешиваемся непрофессионально в это действие, то не способствуем улучшению, а наоборот, ухудшаем сложившуюся ситуацию. Так и здесь: я решил подождать, во что это выльется. У меня в Англии было к кому обратиться за помощью и поддержкой на достаточно высоком уровне.

Наконец наступил день, когда капитан объявил, что до Англии осталось дня три хода. Штормовая погода прекратилась, и наш корабль прибавил ходу, плывя в сопровождении трех других кораблей, которые присоединились к нам в районе Севастополя. Мы вышли на палубу полюбоваться закатом, когда огромное багровое солнце начало медленно садиться за горизонтом, как бы окунаясь в океан, чтобы завтра возродиться с другой стороны. Дул свежий морской ветер, соленый на вкус и пытающийся найти щель в твоей одежде, чтобы играя залезть туда и своими холодными руками пощекотать твое тело. Пришлось накинуть шинель и застегнуть ее на все пуговицы. Графиня также смотрела в компании с Гарольдом на закат, кутаясь в меховое манто из шиншиллы. Они вполголоса беседовали о чем-то. Чудесный вечер подходил к концу, и пора было отправляться спать.

Я повернулся в сторону входа, решив оставить парочку наедине, и в одиночестве стал спускаться в каюту, как раздался звук тревоги. Его подхватили боцманские дудки, и через какое-то время десятки матросов выскочили на палубу, занимая там места согласно боевому расписанию. Напуганные этим действием, мои друзья быстренько подбежали ко мне и стали очень ловко спускаться в свои каюты, спрашивая, что могло такое случиться. Я не мог сказать им ничего вразумительного и порекомендовал закрыться в каюте и тихонечко сидеть там. Графиня взвыла и вцепилась в Гарольда, умоляя его не оставлять ее одну в каюте и побыть с ней, пока все не успокоится. Естественно, он не смог отказать даме, и они пошли вниз.

Я же решил выяснить, что происходит, и, приметив офицера, задал ему этот вопрос.

– Видите ли, сэр, замечен перископ немецкой подводной лодки, поэтому объявлена боевая тревога. Эти лодки обычно пасутся возле нашего берега, поджидая транспортные корабли и пуская их на дно. Сейчас нам необходимо засечь ее координаты и не дать атаковать себя.

В этот момент раздался крик матроса, стоявшего по левому борту. Он заметил пенный след, который несся наперерез нашему кораблю. Это была торпеда. Капитан сумел положить корабль в крен, и она буквально в миллиметре проскочила мимо нас. Следом шла вторая торпеда, времени на маневр не было, и тогда капитан отдал приказ открыть по ней огонь. От прямого попадания снаряда она взорвалась метрах в двадцати от корабля, обдав нас каскадом брызг. Ее осколки пробарабанили по броне линкора, но никакого ущерба не нанесли. Третьей торпеды по какой-то причине не было, а впередсмотрящий заметил перископ и сообщил об этом капитану. И хотя лодка попыталась срочно уйти под воду, на нее сразу накинулись корабли сопровождения, которые оказались над ней буквально через пять минут. Они встали друг за другом и начали баранжировать это место, сбрасывая туда глубинные бомбы, которые, взрываясь на дне, выбрасывали наверх кучу ила и грязи. Так продолжалось около часа.

Наконец все затихло, и мы стали ждать результата. Постепенно вода приобрела нормальный цвет, и на ее поверхности появились масляные пятна и какие-то мелкие предметы, бескозырки. Матросы спустили шлюпку, чтобы рассмотреть все это поближе. Когда на палубу подняли все собранные на поверхности воды предметы, то на матросской бескозырке увидели надпись «Бремен». Как мне сказали офицеры, это свидетельствовало о том, что подводная лодка прекратила свое существование. Казалось бы, все завершилось благополучно, но меня долго мучил вопрос: случайно ли из всех кораблей подводная лодка для своей атаки выбрала наш?

Я спустился вниз, чтобы сообщить моим спутникам, что все закончилось благополучно и опасность миновала. Постучавшись, я вошел в каюту и увидел живописную картину: графиня лежала в обмороке на кровати, а Гарольд бегал вокруг нее и ставил примочки. Везде плавал запах нашатырного спирта и лекарств. Я помог Чарльзу привести графиню в порядок, затем налил из стоящей рядом бутылки виски и заставил ее выпить.Она залпом осилила этот напиток и, широко раскрыв глаза, стала кашлять. Когда кашель прошел, на ее щеках стал появляться румянец и она срочно потребовала зеркало. Мы с Гарольдом поняли, что все пошло на лад, и, извинившись оставили ее одну заниматься своим внешним видом.

Вкратце рассказав Гарольду о происшествии, я откланялся и пошел к себе в каюту, чтобы сменить свой гардероб, который промок во время военных действий. Пришлось вместо мундира надевать гимнастерку, а мокрое платье и шинель я, вызвав стюарда и отдав их ему, попросил привести в порядок. Мне не хотелось ни думать, ни анализировать эту череду событий. Я и так понимал, что они на этом не закончатся, будет еще что-то такое, чего я сейчас еще не могу себе представить. Главное для меня на данный момент ? доставить груз по назначению. Только сдав его с рук на руки, я могу идти дальше и уже что-то прогнозировать и предпринимать из того арсенала действий, которыми я располагаю. С этими мыслями я завалился спать и, на удивление, сразу уснул.

Остальные дни прошли, как ни странно, спокойно. Графиня оправилась от своего шока и не расставалась с Гарольдом. Они регулярно совершали моционы на палубе, к которым изредка присоединялся и я. Буквально через два дня на горизонте показался материк туманного Альбиона. И правда, туманного, так как стал моросить дождь, и все покрылось какой-то дымкой.

Английские страдания

Часа через четыре наш крейсер пришвартовался к причалу главного порта острова. На землю спустили широкий трап, по которому на корабль взошли представители портовых служб, пограничники, таможенники. Они проверили у нас документы и, осмотрев трюмы корабля и соответствующие документы сопровождения, в том числе личное распоряжение короля, вежливо откланялись и удалились, разрешив нам спуститься вниз.

Гарольда уже ждало авто. Он погрузил туда свои вещи и галантно предложил графине доставить ее на место. Она благосклонно согласилась, и он, подав ей ручку, усадил в авто. Затем подошел ко мне, и мы договорились с ним о встрече завтра в одиннадцать часов в его офисе на Ломбард стрит. Крепко пожав друг другу руки, мы расстались.

В это время подошел офицер королевской гвардии, которому было поручено принять и сопровождать груз. Он представился и предъявил свои полномочия, подписанные в канцелярии короля. Мы поднялись с ним на корабль, сверили в трюме груз по описи и дали команду на разгрузку. К трапу корабля подъехали три грузовых автомобиля в сопровождении охраны. Заработали лебедки, и наши ящики медленно стали подниматься из трюма вверх и загружаться в автомобили, в кузовах которых стояли матросы. В течение часа погрузка была закончена, и мы медленно поехали к пропускному пункту. Здесь контролеры, проверив документы, открыли ворота, и мы выехали в город.

Я ехал в пассажирском автомобиле рядом с офицером. Моросил мелкий дождь, и ящики пришлось прикрыть брезентом, по которому стекала вода. Путь наш лежал в Букингемский дворец, где мы должны были складировать ящики в подвале и опечатать помещение, где они будут храниться. Вечерело, и моросящий дождь, и спускающиеся сумерки окутывали нашу поездку какой-то непонятной аурой, которая заставляла меня быть настороже. Я искоса наблюдал за офицером и водителем, но никаких подозрительных моментов не обнаружил. Водитель лихо крутил баранку, пробираясь среди кэбов, а офицер сидел с непроницаемым лицом, выражая полное безразличие к происходящему.

Наконец мы подъехали к большим кованым воротам, ведущим во дворец. По бокам ворот стояли гвардейцы в мохнатых шапках с оружием на плече. Вышедший дежурный офицер, проверив наши документы и осмотрев машины, дал команду открыть ворота и заезжать во дворец. Машины медленно стали выруливать на неширокую дорожку, покрытую гравием. Минут через десять мы подъехали к северному крылу дворца. Здесь находился запасной вход для всяких надобностей. Он уже был открыт, и нас ожидала здесь команда из десяти солдат королевской гвардии. Отделившись от них, к нам подошел пожилой человек, одетый в придворный сюртук, и представился лордом Бекгхейном, хранителем королевской печати. Ему было поручено принять груз и опечатать помещение, отведенное под его хранение.

Офицер дал команду, и солдаты быстро начали разгружать машины. Ящики спускали по небольшой лестнице, ведущей в подвал. В конце коридора находилась специально оборудованная комната с железной дверью. Лорд Бекгхейн стоял возле двери, считал ящики и проверял печати на каждом из них, отмечая все это в своей описи. Ящики складировали друг на друга таким образом, чтобы можно было прочитать порядковый номер и в случае необходимости быстро найти нужный. Наконец был занесен последний ящик.

Лорд отпустил команду солдат, и мы с ним вдвоем еще раз прошлись по описи, пересчитав все ящики, и расписались в ней. Затем он выключил свет и закрыл металлическую дверь на два замка и опечатал ее сургучной печатью, которую достал из мешочка красной замши, висевшего у него на шее. Затем мы прошли по коридору до выхода из подвала. Он также в моем присутствии закрыл его и, проделав ту же процедуру, опечатал. После этого мы поднялись по лестнице наверх и через анфиладу комнат и галерей пришли в его кабинет. Лорд взял лежащую у него на столе небольшую коробочку из орехового дерева, молча сложил туда ключи от подвала, закрыл ее и тоже опечатал. Также, не говоря ни слова, он подошел к небольшой картине, висевшей сзади его рабочего стола, и нажал там какую-то кнопку. Картина медленно отъехала в сторону, и в стене показалась металлическая дверь сейфа. Он открыл сейф и положил туда ключи. Затем, совершив обратную процедуру, вернул картину на место.

Повернувшись ко мне, лорд торжественным голосом заявил:

– Сэр, вы как представитель российского императора Николая II присутствовали и явились участником процедуры передачи на временное хранение его личных вещей. Согласно договоренности, теперь доступ к ним имеют только члены императорской семьи и, в случае крайней необходимости, вы в присутствии одного из членов королевской семьи Великобритании. Если вы согласны со всем сказаным здесь, то прошу подписать вот этот акт в двух экземплярах, один из которых остается у вас и будет являться основанием для доступа к вещам, а другой ? в канцелярии Его Величества.

– С удовольствием, сэр, ? ответил я и подписал документы.

Один из актов был вложен в небольшой круглый футляр и передан мне, второй, такой же, отправлен в сейф, после чего мы, молча кивнув друг другу, расстались.

К выходу из дворца меня препроводил слуга, которого лорд вызвал, позвонив в колокольчик, стоящий у него на письменном столе.

Было около девяти вечера, дождь молотил по-прежнему, и если бы не зонтик, любезно предоставленный мне слугой, я бы вымок до нитки. Пройдя немного вдоль ограды дворца, я поймал свободный кэб и отправился на квартиру военного атташе нашего посольства. Я не хотел, чтобы меня видели в посольстве, так как там тоже шло разделение между служащими, и неизвестно, кто какую сторону принял и как это может отразиться на моей миссии. А атташе был человек военный, проверенный, и у меня была с ним предварительная договоренность о такой встрече.

Вообще генерал-лейтенант Николай Сергеевич Ермолов был милейшей души человек. Служил в артиллерии и Генеральном штабе, награжден аннинским оружием и орденом Святого Станислава III степени с мечами и бантом. Имея за плечами большой жизненный опыт, он верой и правдой служил стране. Пробивал военные поставки, выбивал военные займы, набирал и формировал отряды добровольцев и их отправку на фронт, выступал перед англичанами с лекциями о ходе военных действий ? одним словом, был на своем месте и пользовался уважением среди английского истеблишмента и Генерального штаба.

Жил он на Бейкен стрит, где снимал квартиру со своей семьей. Дорога от Букингемского дворца до его дома заняла минут сорок. За это время, несмотря на поднятую крышу кэба, я успел намокнуть, так как дождь начал лить по косой, пытаясь достать не только мои ноги, но и все остальные части тела. Как я ни изворачивался, результат был один и тот же, поэтому я вздохнул с облегчением, когда кэб остановился.