По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Прогулки с Чарой. Из жизни неправильного пуделя
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Прогулки с Чарой. Из жизни неправильного пуделя
Владимир Ермолин
«Прогулки с Чарой» – череда ежедневных историй и приключений из жизни карликового пуделя. В центре повествования собака, но у книги есть и второй план – быт и нравы московского двора, столкновения человеческих характеров, калейдоскоп смешных и печальных событий, все, чем полна сегодня наша жизнь. Книга сложилась из фейсбучных постов. Владимир Ермолин публикует их с 2014 года. За это время Чара стала звездой Фейсбука, а ее хозяин одним из самых читаемых авторов.
Прогулки с Чарой
Из жизни неправильного пуделя
Владимир Ермолин
Художник Анна Рыжова
Редактор Анастасия Березина
Корректор Марина Еремина
Руководитель проекта Валерий Выжутович
Благодарности:
Анастасия Литвинова
Татьяна Климович
Наталья Баранова
Елизавета Мазина
Эрнест Саттаров
Илья Родин
Инесса Мозгова
Мария Степунина
Елизавета Стрельцова
Юлия Чернышева
Мария Дудина
© Владимир Ермолин, 2019
ISBN 978-5-4496-5050-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ОБ ЭТОЙ КНИГЕ
У прозы и поэзии, в центре которых располагалась бы собака, такая давняя и мощная традиция, что, казалось бы, любая претензия на новое слово в ней – немыслимая дерзость, граничащая с безумием. Особенность (она же и новизна) прозы Владимира Ермолина прежде всего в демонстративном отказе от всяческих подобного рода претензий. Эта проза жила – и жила, надо сказать, совсем неплохо, в вольном, свободном от каких бы то ни было обязательств пространстве социальных сетей. Как регулярный и благодарный читатель этих обаятельнейших сюжетов про «неправильного пуделя» и его не менее «неправильного» хозяина, сюжетов столь же забавных, сколь и поучительных, я всякий раз думал: «А вот книжку бы…» А вот, собственно, и книжка! Лично я очень этому рад. А если эту мою радость разделят со мной и другие, буду рад вдвойне. Впрочем, я в этом и не сомневаюсь.
ЛЕВ РУБИНШТЕЙН, поэт, эссеист
Я узнал Владимира Ермолина, когда он, оставив журналистику, стал сетевым писателем. И с первых же прочитанных рассказов пришел в восторг, который с тех пор ничуть во мне не охладел. Он пишет вроде бы о своей любимой пуделихе, а на самом деле пишет нашу, современную российскую жизнь. Пишет блистательно, ярко, живописно. У него прекрасный слог, у него великолепное сюжетное мышление. Это настоящая и чистая читательская радость – читать его рассказы о Чаре. Что я и делаю, заходя на его страницу в Фейсбуке чуть ли не каждый день. Что и всем советую.
АНАТОЛИЙ КУРЧАТКИН, прозаик
Сетевая по происхождению проза Владимира Ермолина – это эскиз момента, калейдоскоп впечатлений. Это философия жизни в почти афористических выжимках. Приветливая диагностика бытия в духе философской прозы. Это собирательный портрет Москвы и москвичей, эпохи и среды. И это незаурядная личность автора, соучастником литературных прогулок (почти соавтором) которого стала прекрасная пуделиха Чара. Много есть всякого в социальных сетях. Но фейсбучный блогер Ермолин неповторимо обаятелен: по теме, по жанру, по интонации. Он делает из блогинга хорошую, умную, добрую прозу.
ЕВГЕНИЙ ЕРМОЛИН, критик, блогер, однофамилец
ОТ АВТОРА
Мне посчастливилось – со мной всегда рядом жили собаки. Помню себя совсем малышом. И тут же лохматое, кургузое, маленькое существо. Это Тузик. В доме моей бабушки он появился где-то в конце тридцатых. Прожил во дворе, в конуре, почти всегда на цепи, на суповых ополосках и хлебных корках долгих 22 года. У него была смешная для собаки страсть – он любил часами лежать на спине, уставившись в звездное небо. Это первым подглядел мой дед и, смеясь, называл его звездочетом. А потом и я устраивался с Тузиком перед конурой, и мы оба долго смотрели на небо. Был ли Тузик счастлив? Конечно. Но только тогда, когда все были в доме. Разлуку, особенно с хозяином, моим дедом, он переносил как большое собачье горе. Даже когда хозяин всего-то уходил на работу. Однажды в дом приехали люди в вонючих шинелях и увели хозяина. И настали черные дни. Дом обходили как чумной барак. Лишь ночью кто-то сердобольный приносил к воротам завернутые в газету хлеб, яйца, холодные котлеты или оставлял кастрюльку супа. И тогда Тузик, неизменно поднимавший ор в любых других случаях, когда чужой приближался к воротам, тут лишь взлаивал негромко пару раз. И бабушка уже знала, друг побывал у порога. Как Тузик сообразил не поднимать шума, поди догадайся. А потом пес исчез. Его долго искали. В моей семье тогда было немало тяжелых потерь. Но и эта была заметной. Бабушка ходила днями, звала его, расспрашивала встречных – городок маленький – вдруг видели. Потом догадалась. И действительно – серый комок терся возле городской тюрьмы. По ночам он выдавал там концерты – выл и подлаивал. Когда дедушка вернулся через четыре года, он рассказал, как был тронут, когда однажды в камере, после жесткого допроса, под утро услышал голос Тузика. Я бы мог много и долго еще рассказывать об этом маленьком существе, которое было и кануло в никуда. Это когда и бОльших-то существ мы не поминаем. И о нем бы уже хватит. Добавлю только. Когда бабушка принесла Тузика домой и стала прилаживать ему ошейник, заметила, что он, ошейник, закрепленный навечно на одну и ту же дырочку, свободно болтался на шее песика. Тот, оказывается, всегда мог унырнуть из своего хомута. Но две вещи держали Тузика на страже нашей семьи – звездное небо и нравственный закон внутри него. Когда я, посмеиваясь, сказал это бабушке, она задумалась. «А знаешь, – сказала, – в этом нет ничего смешного».
Теперь несколько слов о книге. Наверное, это дневник.
Почему сомневаюсь? Потому что отсутствует стройная хронология, присущая этому жанру. Скажу сразу, здесь много чего отсутствует. Единый сюжет, тематическое единство, дисциплина стиля, «мораль сей басни» … Написалось как написалось. А вернее сказать, написалось как шагалось. Ведь сложился текст из шагов. Я его не кропал, согнувшись над «клавой» – я его вышагивал. Перенести эти «шаги» на бумагу или на экран компьютера – дело техники. Все главное сочинилось на улице.
При соавторстве карликового пуделя Чары.
А почему все-таки дневник? Потому что здесь есть события, люди, животные и многое другое, возникшее именно из ежедневных наблюдений. Ну или почти ежедневных. И дневник этот я вел на площадке Facebook, менее всего предполагая, что сочиняю какое-то произведение, достойное отдельного издания. И сейчас не уверен в том, что мой текст заслужил высокое право называться книгой. По сути своей, это воздушный встречный поток – мыслей, впечатлений, наблюдений, событий. Потому он и сопротивляется какому-либо упорядочению. Так, перетекая из года в год, несется по временам года. По одним и тем же. Как по кругу. Я даже абзацы лишний раз стараюсь не ставить, не желая хоть в малейшей степени подсказывать читателю, где мысль уже закруглилась и можно перевести дух. Пусть и вас ведет этот поток, как ведет он и по сей день нас с Чарой. Может, он будет вам интересен таким, каким стал интересным для нас.
***
Пошел первый раз гулять со своим щенком карликового пуделя. Настолько в первый раз, что даже имя еще ему не придумали. Нам навстречу сосед со своим красавцем Артемоном, королевским пуделем. «Вот, – говорю радостно, – карликовый пудель!» Сосед взглянул на черный прыгающий клубок и сказал: «Нет, это у вас что угодно, но не карликовый пудель». И пошли они дальше. А мы остались. Я смотрел вслед красивому, модно стриженному пуделю и его статному хозяину и все не мог оторвать взгляда. Потом глянул вниз. Там, покачиваясь на кривых ножках, стоял щенок с опущенной головой. Выглядел он виновато, даже хвостиком не вилял. Я посмотрел на него и полюбил еще больше. «Не переживай, – сказал я ему, – карликовее не бывает». И мы пошли гулять.
***
Нам повстречалось самое страшное, что только могло привидеться щенку – ирландский волкодав. Громадный длинноногий пес, головой размером с моего щенка. С алым, свисающим из зубастой пасти языком. Ему было много лет. Он шел вялой, старческой походкой. Поравнявшись с нами, опустил голову и лизнул Чару. Язык полностью накрыл ее голову. Какое-то мгновение казалось, что ее проглотили. Но вот из-под языка выползли вытаращенные глазенки, а затем и челка, вставшая дыбом. Не сбавляя шага, ирландец проследовал дальше. За ним, раскланявшись с нами, хозяин-старик. Потом я заметил, что этот важный пес лобызает каждую, попадающую ему навстречу собачонку. Уверен, он вообразил себя Папой Римским и полагает своим долгом никого не обидеть отказом в благословении.
***
У кошек интересное отношение к моему щенку – завидят и садятся, поджидают. Вид при этом скучающий. Чара приближается на полусогнутых. Тянется носом и тут же получает быструю оплеуху. При этом кошка не шипит, не выгибает спину, она вообще не тратит никаких эмоций на кудрявое существо, продолжает сидеть, не меняя позы. Я все жду, когда опыт оплеух перерастет в осторожность, но картинка повторяется раз за разом. Хорошо бы разок получить не мягкой, а когтистой лапой, для науки. Но кошки не люди, они ни при каких обстоятельствах не превышают уровень необходимой самообороны.
***
Мой щенок обожает человечество. К первому встречному с распахнутой душой. Весь его куцый щенячий опыт говорит, что люди – лучшие собаки. Сегодня утром Чара наткнулась на предмет своего обожания, лежавший без движения в кустах. Подбежала ко мне и стала всем видом показывать – там такое! Ну, пошел. Прежде сонной артерии о жизни в теле возвестило замешанное на спирту дыхание. Я попытался придать телу более удобное положение, но оно, не открывая глаз, внятно послало меня гулять дальше. Щенок был в восторге, он влюбленно смотрел на алкаша, взглядывая и на меня, как бы призывая порадоваться – мол, смотри же ты, какая прелесть, лежит себе, никого не кусает! Нет, ну до чего же прекрасно оно, это человечество!
***
Опять щенок и я встретились с тем самым соседом, что не признал в Чаре породу. Хотя тщательно стараемся избегать с ним встречи. «Пудель, – сказал хозяин, – это – квадрат, а вы – прямоугольник». И пошел, считая тему исчерпанной. Это было нечто новое, о чем ни я, ни мой уже восьмимесячный щенок не знали. Какое-то время мы ковыляли молча. Потом я сказал: «За то время, что мы знакомы, я вывел породу – «любимая собака». И показал руками как это, примерно, выглядит – так и так. Получился прямоугольник. Чара подпрыгнула и чуть не укусила меня за нос. Что, трудно квадрат показать!
***
Щенка покусал большой барбос. Ну, как покусал – хватанул за ухо. Но Чара еще не умеет различать укусы – с ней так обошлись впервые. Если б умела говорить, наверное, сказала бы, что ей откусили голову. И вот она лежит в углу, смотрит в стену и нет предела ее разочарованию в этом мире. Я сел рядом и успокаиваю: «Ничего, с уха только все начинается…». И вдруг она вскочила и ну лаять на меня. Типа на фиг мне нужна твоя правда. Ничего, привыкнет. Я же привык.
***
Владимир Ермолин
«Прогулки с Чарой» – череда ежедневных историй и приключений из жизни карликового пуделя. В центре повествования собака, но у книги есть и второй план – быт и нравы московского двора, столкновения человеческих характеров, калейдоскоп смешных и печальных событий, все, чем полна сегодня наша жизнь. Книга сложилась из фейсбучных постов. Владимир Ермолин публикует их с 2014 года. За это время Чара стала звездой Фейсбука, а ее хозяин одним из самых читаемых авторов.
Прогулки с Чарой
Из жизни неправильного пуделя
Владимир Ермолин
Художник Анна Рыжова
Редактор Анастасия Березина
Корректор Марина Еремина
Руководитель проекта Валерий Выжутович
Благодарности:
Анастасия Литвинова
Татьяна Климович
Наталья Баранова
Елизавета Мазина
Эрнест Саттаров
Илья Родин
Инесса Мозгова
Мария Степунина
Елизавета Стрельцова
Юлия Чернышева
Мария Дудина
© Владимир Ермолин, 2019
ISBN 978-5-4496-5050-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ОБ ЭТОЙ КНИГЕ
У прозы и поэзии, в центре которых располагалась бы собака, такая давняя и мощная традиция, что, казалось бы, любая претензия на новое слово в ней – немыслимая дерзость, граничащая с безумием. Особенность (она же и новизна) прозы Владимира Ермолина прежде всего в демонстративном отказе от всяческих подобного рода претензий. Эта проза жила – и жила, надо сказать, совсем неплохо, в вольном, свободном от каких бы то ни было обязательств пространстве социальных сетей. Как регулярный и благодарный читатель этих обаятельнейших сюжетов про «неправильного пуделя» и его не менее «неправильного» хозяина, сюжетов столь же забавных, сколь и поучительных, я всякий раз думал: «А вот книжку бы…» А вот, собственно, и книжка! Лично я очень этому рад. А если эту мою радость разделят со мной и другие, буду рад вдвойне. Впрочем, я в этом и не сомневаюсь.
ЛЕВ РУБИНШТЕЙН, поэт, эссеист
Я узнал Владимира Ермолина, когда он, оставив журналистику, стал сетевым писателем. И с первых же прочитанных рассказов пришел в восторг, который с тех пор ничуть во мне не охладел. Он пишет вроде бы о своей любимой пуделихе, а на самом деле пишет нашу, современную российскую жизнь. Пишет блистательно, ярко, живописно. У него прекрасный слог, у него великолепное сюжетное мышление. Это настоящая и чистая читательская радость – читать его рассказы о Чаре. Что я и делаю, заходя на его страницу в Фейсбуке чуть ли не каждый день. Что и всем советую.
АНАТОЛИЙ КУРЧАТКИН, прозаик
Сетевая по происхождению проза Владимира Ермолина – это эскиз момента, калейдоскоп впечатлений. Это философия жизни в почти афористических выжимках. Приветливая диагностика бытия в духе философской прозы. Это собирательный портрет Москвы и москвичей, эпохи и среды. И это незаурядная личность автора, соучастником литературных прогулок (почти соавтором) которого стала прекрасная пуделиха Чара. Много есть всякого в социальных сетях. Но фейсбучный блогер Ермолин неповторимо обаятелен: по теме, по жанру, по интонации. Он делает из блогинга хорошую, умную, добрую прозу.
ЕВГЕНИЙ ЕРМОЛИН, критик, блогер, однофамилец
ОТ АВТОРА
Мне посчастливилось – со мной всегда рядом жили собаки. Помню себя совсем малышом. И тут же лохматое, кургузое, маленькое существо. Это Тузик. В доме моей бабушки он появился где-то в конце тридцатых. Прожил во дворе, в конуре, почти всегда на цепи, на суповых ополосках и хлебных корках долгих 22 года. У него была смешная для собаки страсть – он любил часами лежать на спине, уставившись в звездное небо. Это первым подглядел мой дед и, смеясь, называл его звездочетом. А потом и я устраивался с Тузиком перед конурой, и мы оба долго смотрели на небо. Был ли Тузик счастлив? Конечно. Но только тогда, когда все были в доме. Разлуку, особенно с хозяином, моим дедом, он переносил как большое собачье горе. Даже когда хозяин всего-то уходил на работу. Однажды в дом приехали люди в вонючих шинелях и увели хозяина. И настали черные дни. Дом обходили как чумной барак. Лишь ночью кто-то сердобольный приносил к воротам завернутые в газету хлеб, яйца, холодные котлеты или оставлял кастрюльку супа. И тогда Тузик, неизменно поднимавший ор в любых других случаях, когда чужой приближался к воротам, тут лишь взлаивал негромко пару раз. И бабушка уже знала, друг побывал у порога. Как Тузик сообразил не поднимать шума, поди догадайся. А потом пес исчез. Его долго искали. В моей семье тогда было немало тяжелых потерь. Но и эта была заметной. Бабушка ходила днями, звала его, расспрашивала встречных – городок маленький – вдруг видели. Потом догадалась. И действительно – серый комок терся возле городской тюрьмы. По ночам он выдавал там концерты – выл и подлаивал. Когда дедушка вернулся через четыре года, он рассказал, как был тронут, когда однажды в камере, после жесткого допроса, под утро услышал голос Тузика. Я бы мог много и долго еще рассказывать об этом маленьком существе, которое было и кануло в никуда. Это когда и бОльших-то существ мы не поминаем. И о нем бы уже хватит. Добавлю только. Когда бабушка принесла Тузика домой и стала прилаживать ему ошейник, заметила, что он, ошейник, закрепленный навечно на одну и ту же дырочку, свободно болтался на шее песика. Тот, оказывается, всегда мог унырнуть из своего хомута. Но две вещи держали Тузика на страже нашей семьи – звездное небо и нравственный закон внутри него. Когда я, посмеиваясь, сказал это бабушке, она задумалась. «А знаешь, – сказала, – в этом нет ничего смешного».
Теперь несколько слов о книге. Наверное, это дневник.
Почему сомневаюсь? Потому что отсутствует стройная хронология, присущая этому жанру. Скажу сразу, здесь много чего отсутствует. Единый сюжет, тематическое единство, дисциплина стиля, «мораль сей басни» … Написалось как написалось. А вернее сказать, написалось как шагалось. Ведь сложился текст из шагов. Я его не кропал, согнувшись над «клавой» – я его вышагивал. Перенести эти «шаги» на бумагу или на экран компьютера – дело техники. Все главное сочинилось на улице.
При соавторстве карликового пуделя Чары.
А почему все-таки дневник? Потому что здесь есть события, люди, животные и многое другое, возникшее именно из ежедневных наблюдений. Ну или почти ежедневных. И дневник этот я вел на площадке Facebook, менее всего предполагая, что сочиняю какое-то произведение, достойное отдельного издания. И сейчас не уверен в том, что мой текст заслужил высокое право называться книгой. По сути своей, это воздушный встречный поток – мыслей, впечатлений, наблюдений, событий. Потому он и сопротивляется какому-либо упорядочению. Так, перетекая из года в год, несется по временам года. По одним и тем же. Как по кругу. Я даже абзацы лишний раз стараюсь не ставить, не желая хоть в малейшей степени подсказывать читателю, где мысль уже закруглилась и можно перевести дух. Пусть и вас ведет этот поток, как ведет он и по сей день нас с Чарой. Может, он будет вам интересен таким, каким стал интересным для нас.
***
Пошел первый раз гулять со своим щенком карликового пуделя. Настолько в первый раз, что даже имя еще ему не придумали. Нам навстречу сосед со своим красавцем Артемоном, королевским пуделем. «Вот, – говорю радостно, – карликовый пудель!» Сосед взглянул на черный прыгающий клубок и сказал: «Нет, это у вас что угодно, но не карликовый пудель». И пошли они дальше. А мы остались. Я смотрел вслед красивому, модно стриженному пуделю и его статному хозяину и все не мог оторвать взгляда. Потом глянул вниз. Там, покачиваясь на кривых ножках, стоял щенок с опущенной головой. Выглядел он виновато, даже хвостиком не вилял. Я посмотрел на него и полюбил еще больше. «Не переживай, – сказал я ему, – карликовее не бывает». И мы пошли гулять.
***
Нам повстречалось самое страшное, что только могло привидеться щенку – ирландский волкодав. Громадный длинноногий пес, головой размером с моего щенка. С алым, свисающим из зубастой пасти языком. Ему было много лет. Он шел вялой, старческой походкой. Поравнявшись с нами, опустил голову и лизнул Чару. Язык полностью накрыл ее голову. Какое-то мгновение казалось, что ее проглотили. Но вот из-под языка выползли вытаращенные глазенки, а затем и челка, вставшая дыбом. Не сбавляя шага, ирландец проследовал дальше. За ним, раскланявшись с нами, хозяин-старик. Потом я заметил, что этот важный пес лобызает каждую, попадающую ему навстречу собачонку. Уверен, он вообразил себя Папой Римским и полагает своим долгом никого не обидеть отказом в благословении.
***
У кошек интересное отношение к моему щенку – завидят и садятся, поджидают. Вид при этом скучающий. Чара приближается на полусогнутых. Тянется носом и тут же получает быструю оплеуху. При этом кошка не шипит, не выгибает спину, она вообще не тратит никаких эмоций на кудрявое существо, продолжает сидеть, не меняя позы. Я все жду, когда опыт оплеух перерастет в осторожность, но картинка повторяется раз за разом. Хорошо бы разок получить не мягкой, а когтистой лапой, для науки. Но кошки не люди, они ни при каких обстоятельствах не превышают уровень необходимой самообороны.
***
Мой щенок обожает человечество. К первому встречному с распахнутой душой. Весь его куцый щенячий опыт говорит, что люди – лучшие собаки. Сегодня утром Чара наткнулась на предмет своего обожания, лежавший без движения в кустах. Подбежала ко мне и стала всем видом показывать – там такое! Ну, пошел. Прежде сонной артерии о жизни в теле возвестило замешанное на спирту дыхание. Я попытался придать телу более удобное положение, но оно, не открывая глаз, внятно послало меня гулять дальше. Щенок был в восторге, он влюбленно смотрел на алкаша, взглядывая и на меня, как бы призывая порадоваться – мол, смотри же ты, какая прелесть, лежит себе, никого не кусает! Нет, ну до чего же прекрасно оно, это человечество!
***
Опять щенок и я встретились с тем самым соседом, что не признал в Чаре породу. Хотя тщательно стараемся избегать с ним встречи. «Пудель, – сказал хозяин, – это – квадрат, а вы – прямоугольник». И пошел, считая тему исчерпанной. Это было нечто новое, о чем ни я, ни мой уже восьмимесячный щенок не знали. Какое-то время мы ковыляли молча. Потом я сказал: «За то время, что мы знакомы, я вывел породу – «любимая собака». И показал руками как это, примерно, выглядит – так и так. Получился прямоугольник. Чара подпрыгнула и чуть не укусила меня за нос. Что, трудно квадрат показать!
***
Щенка покусал большой барбос. Ну, как покусал – хватанул за ухо. Но Чара еще не умеет различать укусы – с ней так обошлись впервые. Если б умела говорить, наверное, сказала бы, что ей откусили голову. И вот она лежит в углу, смотрит в стену и нет предела ее разочарованию в этом мире. Я сел рядом и успокаиваю: «Ничего, с уха только все начинается…». И вдруг она вскочила и ну лаять на меня. Типа на фиг мне нужна твоя правда. Ничего, привыкнет. Я же привык.
***
Последний отзыв
Интересная книга