Будда и Моисей

– Есть вещи, на которые человек может повлиять, но существуют также и другие вещи и явления, на которые он повлиять не может и должен их принимать такими, какие они есть. Монах Сюндай, толкователь Сорая, живший на рубеже семнадцатого и восемнадцатого веков в своих диалогах "Учение о мудрости" – «Тэйгаку монто» говорил: «Мироздание – это огромное живое целое, смена тьмы и света, это живое движение «ки» – энергии. Всё, что имеется в мироздании – не только ветер и гром, дождь и снег, но всё – течение воды, горение огня, увядание трав и деревьев и даже жизнь и смерть человека, – всё это деяние богов, и даже мудрые не могут постичь этого. Поэтому даже если непостижимость тьмы и света, «ин» – «ё» называют богом, она раскрывается в переменах. Непостижимость означает невозможность постижения, и глуп тот учёный, который хочет понять и узнать то, что не смогли даже мудрецы прошлого». Говоря это, он считал богами те истинные и абсолютные сущности, которые живут и творят в нирване, в Царстве божьем. Одним из таких божеств является Натали. Обращаясь к ней, к её абсолютно сущности в Царстве Небесном, к её ангелу на Небе, ты помогаешь этому ангелу оказать ей помощь на земле.

– Но разве такое возможно?! – не поверил я.

– Ты действуешь через своего ангела, проникнув в нирвану, а он помогает другому ангелу спасти её на земле или в море. Что здесь не ясного?

– Всё это как-то странно, – сказал я. – У меня было совсем другое представление о том, что происходит на небесах.

– Мы все получаем очень искажённую картину того, что происходит на небесах, – согласился со мной отец Гонгэ, – но это не означает того, что там ничего не происходит, или что-то происходит не так, как мы себе это представляем. Например, Мотоори Норинага в восемнадцатом веке в «Кодзикидэн» – «Писание Кодзики» и «Когодан» – «Беседа после лекции» писал: «Сперва в пустоте восседали два божества – Аматэрасу о-миками и Убусунагами, затем благодаря божественному духу Убусунагами появилось нечто пенообразное. Из него всё «чистое и светлое» поднялось верх и составило «небо» (сора), а всё мутное и тяжёлое опустилось вниз и стало «преисподней» (ёми), а то, что осталось, затвердело и стало землёй (цути).

– Это что же такое? – невольно вырвалось у меня. – Зачатие? Половой контакт богов?

Но отец Гонгэ ничего мне не пояснил, а продолжил:

– Небо – это солнце, это «высокая небесная равнина (такамагахара), где властвует Аматэрасу о-миками; «ад» (ёми) – это луна, и его правителем является Цукиёми-но микото. Над всеми морями и странами на земле властвует Сумэмима-но микото. Япония – это пуповина, от которой произошло «небо», место, порождённое богами Идзанаги и Идзанами. Другие же страны образовались в результате затвердения «пены прибоя», разлетевшейся в разные стороны, когда бог Идзанаги и богиня Идзанами родили Ооясима («четыре крупные провинции») и когда разделились моря и суша. Это страна, где родилась Аматэрасу о-миками, и куда спустился с небес Сумэмима-но микото. Небо, «высокая небесная равнина (такамагахара) – это небесный мир, отделённый от земли пустотой, а преисподняя (ёми) – это мрачное пространство под землёй. Согласно «Тэнтидзу» – «схемы Вселенной», можно убедиться, что низшим миром по отношению к «высокой небесной равнине» на одном уровне в трёх направлениях расположены Япония, другие страны и «коренная страна», то есть преисподняя (ёми). А между ними расположен так называемый «Морской дворец» – Рюгу…». Сравни это с Библией, и ты найдёшь разительную схожесть. Но в данный момент ты находишься на Востоке, и тебе лучше молиться, чтобы твоя возлюбленная не попал во дворец морского дракона "Рюгу".

Услышав его речь, я страстно стал повторять слова молитвы во спасение мой возлюбленной. С этим бормотанием я и проснулся, когда прибыло спасательное судно. Оно взяло нас на буксир и повело в порт Кагосимы. Об этом нам сообщил старик. Он также сказал, что все береговые и спасательные службы ведут поиск упавших за борт американки и Исаму, и что как только немого стихнет ветер, в воздух поднимутся вертолёты.

Через некоторое время к нам спустился капитан корабля Тако. Он сообщил, что его подменил рулевой со службы спасения, и что через шесть часов судно пребудет в порт назначения. Затем он добавил, что поиски спасательных служб не принесли пока результатов. И ещё через минуту сказал, что по дороге они могут нас высадить на пристани Ибусуки.

Тако выглядел мрачным и измождённым. Помолчав немного, он, превозмогая какую-то внутреннюю тяжесть, спросил монахов:

– Это – правда, что Исаму ночью сказал вам, что Юкико ждёт от него ребёнка.

Оба монаха кивнули головами. Тако и старик обменялись взглядами.

– Ну что же, – вздохнул капитан. – Хотя бы будет у нас наследник.

День шестой «Красная птица в Эдемском саду»

Лишь бы на земле

Было счастье суждено,

А в других мирах –

Птицей или мошкой стать –

Право, всё равно!

Отомо Табито (III-348) «Манъёсю»

Und Gott sprach: Es lasse die Erde aufgehen Gras und Kraut, das sich besame, und fruchtbare Baume, da ein jeglicher nach seiner Art Frucht trage und habe seinen eigenen Samen bei sich selbst auf Erden. Und es geschah also. Und die Erde lie? aufgehen Gras und Kraut, das sich besamte, ein jegliches nach seiner Art, und Baume, die da Frucht trugen und ihren eigenen Samen bei sich selbst hatten, ein jeglicher nach seiner Art. Und Gott sah, dass es gut war. Da ward aus Abend und Morgen der dritte Tag.

Судно высадило меня, Мосэ и Хотокэ на пристани Ибусуки. Прощаясь с капитаном и стариком, монахи поблагодарили за путешествие и пообещали молиться за чудесное спасание их сына и внука. Капитан предложил нам, если у нас появится желание, отвезти обратно в Ёсида через пару дней, когда судно будет отремонтировано и загружено товаром. Монахи и я ещё раз поблагодарили, но отказались.

Сойдя со шхуны, я ступил на землю другим человеком. До этого я считал, что занимаюсь довольно почетным ремеслом и принадлежу к небольшому кругу служителей Бога. Я думал, что отношусь к своей работе с большой серьёзностью и ответственностью, стараясь в поисках Истины виртуально выстроить в своём воображении некую модель мироздания, которая бы объяснила весь механизм происходящих на земле событий. Но сейчас-то я понимал, что все мои представления о мире всегда выглядели несовершенными, и, может быть, даже нелепыми. В них постоянно чего-либо не хватало, не было подлинного.

Я попытался понять, почему это произошло.

С древних времён мыслители тем только и занимаются, что пытаются отобразить картину подлинного мира. Литераторы сочиняют или рассказывают разные истории; историки отображают происходящие события, трактуя их по-своему; философы вырисовывают свои пространные схемы движения мысли. И все они стараются делать это, исходя из своих способностей и возможностей, прилагая к этому все свои силы и своё воображение, что делает их работы всегда субъективными. К тому же всё это делается лишь для того, чтобы удовлетворить своё честолюбие.

Может быть, то же самое происходит и со мной? И может быть, человеческим путём невозможно приблизиться к Истине? Всё, за что берётся человек, превращается в заблуждение. Что бы он не делал, всё – неправильно! Если человек трудится только ради выгоды или славы, то можно ли его труд назвать совершенным. Так в чём же совершенство? В безызвестности? В незаинтересованности? Вряд ли. А может быть, само смирение и есть признание своей ничтожности, невозможности постичь Истину?

В мире очень мало безымянных трудов, незаинтересованных и объективных. Что же касается меня, то я даже сравнивать себя с ними не берусь, потому что не обладаю ни их проницательность, ни их мудростью.

Эта поездка показала, насколько я невежественный и эгоистичный. Всю жизнь я чему-то учился, но учился всегда не тому, чему нужно было. Да и учителя мои были всегда не на высоте. И в конечном итоге, я понял, что совсем не знаю ни этого мира, ни себя в нём.

Я ступил на землю с тяжёлым сердцем, не только потому, что потерял свою любимую, но и потому, что потерял себя самого в этом мире. Я не знал, кто – я, что я могу, и в каком направлении мне нужно двигаться. Досада моя ещё возрастала оттого, что я только теперь осознал, что упустил в своей жизни много времени, занимаясь ни тем, что считал необходимым, и нисколько не приблизился к Истине. Мой мистически опыт был равен нулю. Я не был святым отцом, но страстно хотел им стать. И вот теперь я понимал, что нахожусь в самом начале этого пути.

Направляясь на поиски ботанического сада под открытым небом в Ибусуки, мы углубились в умозрительную беседу. Инициатором этой беседы являлся я. Я захотел продолжить наш разговор о буддийских учениях, который мы начали ещё на шхуне, но прерванный моим сном, потому, что надеялся с помощью знаний монахов вернуть к жизни Натали. А это было непростой задачей.

Во время моей лекции в Ёсида я даже не мог проникнуть в её мысли. Для меня она оставалась загадкой, и тем более сейчас, когда она исчезла, мне просто было необходимо установить с ней хоть какой-нибудь ментальный контакт.

Да, мы с не были разными людьми, но нас объединяла великая любовь. И я подумал, что было бы неплохо вести с ней постоянный диалог, вернее, монолог, как бы духовно разговаривая с ней. Я даже мог предположить её реакцию на мои слова, и, может быть даже, её ответы и суждения по той или иной философской проблеме. Может быть, так я смогу её реанимировать, встав на её точку зрения, руководствуясь её научной логикой. И для меня бы это явилось как бы интерактивным усвоением тех истин, которые мне откроют монахи. Но главное – это то, что я, может быть, с помощью такой формы общения установлю с ней духовную связь, узнаю, жива они или нет, где находится, и помогу ей.

Придя к такому решения, я сказал монахам:

– На корабле вы хотели поведать мне об учении Куся, которое проповедует четыре благородные истины.

Монахи посмотрели на меня удивлённо.

– Да-да, – продолжил я, – меня очень интересует эта тема.

– А нам показалось, что вы ей не предали никакого значения, – заметил Мосэ.

– Напротив, – возразил я, – как я понял, вы изложили мне теорию причинности, нереальности своего "я", освобождения от страдания и достижения нирваны. Мне кажется, что это учение сейчас может помочь Натали. Оно бы помогло мне понять, почему всё это произошло, узнать причину этого несчастья. С его помощью я смог бы освободиться от своего земного "я" и обуздать свои волнения и страдания. Успокоившись и проникнув в нирвану, я при помощи молитвы и слова смог бы повлиять на её судьбу, придать ей силы, помочь ей справиться с её несчастьем и поспособствовать её восстановлению в её прежнем состоянии и естестве.

– У вас хорошая память, – похвалил меня Хотокэ, – нам казалось, что вы и слушали наши объяснения невнимательно.

– Совсем нет, – сказал я, – я очень внимательно вас слушал. Более того, во многих положениях я с вами согласен. Ведь Бог создал человека на земле в качестве Своего Глагола. Не так ли? И при помощи одухотворённого Слова можно творить чудеса. Я слышал, что этим владеют на Востоке.

– Совершенно верно! – обрадованно воскликнул Мосэ. – Прежде чем понять ученье Хоссо, необходимо ознакомиться с ученьем Куся. Куся – это переиначенное на японский манер учение "Абхидхарма-коша" мыслителя Васубандху. Коша или Куся является третьей корзиной хинаянистского канона. А вот как мы его используем в своей практике, я расскажу вам. Для того чтобы перенестись куда-либо с одного места на другое, необходимо мгновенно растворить свою сущность в одном месте, чтобы собрать её затем в другом. Но для того чтобы сущность не пострадала и не исчезла бесследно, мы, растворяя себя в реальности, перемещаемся на какое-то мгновение в свой дом – в своё абсолютное существо, которое находится в нирване, а затем перемещаем его в нужное место. Я уже упоминал о концепции "концентрации конструирования" и "конструирования концентрации". Все мы в отдельности представляем собой некую самость только потому, что осознаём себя как нечто отделённое от мира. Мы и наше сознание являемся энергией, подвижной и меняющейся. Если мы собираем эту энергию в одном месте, то становимся одними, если же перемещаем её в другое место, то становимся другими. Мы не обладаем материей, а полностью от неё зависим, но вместе с тем, мы можем управлять ею. Мы можем объединять вокруг себя дхармы, превращаясь в некий сгусток энергии, так, что наш дух, наша энергия материализуется в нечто существенное, что тоже не принадлежит нам, потому что мы являемся энергией, а не материей. Нас нет в этом мире, но мы в нём присутствуем. Отражением этой энергии является наше сознание, мы его можем помещать в разные состояния, проникая в ту или иную сферу. Я не буду вдаваться в теоретические объяснения основ этой школы, скажу только о практической пользе применения её знаний. Вкратце, это ученье представляет собой следующее: все дхармы материи "волнуются", ибо они все как бы находятся во взвешенном состоянии, и любые волнения окружения передаются им, поэтому главная цель этого учения – добиться "неволнения", некого состояния "сомё уро муро". "Неволнение" дхарм прямым путём связано с нирваной. Успокоение дхарм это и есть обретение своей самости.

– Это мне понятно, – сказал я, – но что вы подразумеваете под словом дхарма?

– Дхарма – понятие многозначное, – сказал, загадочно улыбнувшись, Мосэ, – это – вещь в себе, конечное, неделимое "истинно-сущее". Видимым проявлением дхармы может быть элемент. Проявление этих "элементов" образует бесконечный во времени и безграничный в пространстве поток бытья, воспринимаемый нами как "дела и вещи". Каждая дхарма – это отдельная сущность, обладающая только для неё характерными качествами. Дхармы не могут "вплавляться" друг в друга, они сочетаются подобно мозаике. Их проявления мгновенны. Эти мгновенные проявления и могут быть нашим духом, потому что мы способны их сочетать, творить из них некие комбинации. Даосы называют их пылинками. Помните, какую методику они применяют для "концентрации конструирования"? "Прегради свой обмен, затвори свои врата, притупи свою остроту, освободись от разделённости, сгармонируй свой блеск, воссоедини свои пылинки". Вот этими пылинками и является наша самость, когда мы посредством концентрации и конструирования способны обрести в материальном мире свою сущность.

– Так вот, значит, из чего мы состоим! – воскликнул я, и тут же подумал, обращаясь мысленно к Натали:

"Вот видишь, любимая моя и ненаглядная, это почти то же самое, что в науке называется атомами. Ещё древние об этом знали, но вот только язык и понятия у древних были несколько другими. Но и они и мы говорим об одном и том же, только их взгляд на вещи был более утончённым, так как уже тогда они проникали своим внутренним видением в суть вещей, а может быть, эти знания им достались от более древних предков, обладавших развитой цивилизацией и более совершенными знаньями, чем наши. Как бы там не было, но здесь я пока не нахожу расхождения между их знаниями и тем, к чему последнее время пришли наши учёные. Ты можешь мне возразить, что это не доказано экспериментально, опытным путём. Но откуда мы знаем, как они получили эти знания. Может быть, в их словах и кроется сама Истина. Ты только послушай, что он говорит"!

– Так вот, – продолжал говорить Мосэ, – все дхармы находятся во взаимосвязи и подчиняются закону всеобщей причинности. Именно посредством причинности можно объяснить возникновение и существование "феноменального бытья", кажущемся обыденному сознанию чем-то целым. Но дискретность, прерывистость проявления дхарм являются доказательством нереальности целого: "компоненты реальны, а комбинации есть видимость". Бесчисленное количество дхарм, по учению школы Куся, сводится к множеству разновидностей, которые характеризуются по разным признакам. Прежде всего выделяется два вида дхарм: "подверженные бытью" (уихо) и "неподверженные бытью" (муихо). Первые связаны с четырьмя процессами: рождением, пребыванием, изменением и исчезновением, проходящими в каждое мгновение. С этой точки зрения "еже мгновенное рождение-исчезновение дхарм, в сущности, не что иное как эмпирическое, чувственно-воспринимаемое бытие, которое сводится к цепи мимолётных комбинаций, составляющих сознательную личность". Вторые не связаны с этими процессами, они спокойны и не подвержены "быванию", или, иными словами, наличию. Дхармы первого типа называются "непостоянными" – "мудзё", второго типа – "постоянными" – "дзё", но те и другие дхармы вечны. "Волнение" их, как и они сами, не имеют начала.

"Какой проникновенный взгляд на вещи! – восхищённо воскликнул я мысленно, обращаясь к Натали. – Ты только послушай. Ведь они ушли намного дальше, чем наши представления о микромире. Только недавно ученые увидели ясную картину строения атома, где ядро атома окружено электронами, а само ядро атома состоит из протонов и нейтронов, а на более глубоком рассмотрении ядра атома обнаруживается квантовая природа фундаментальных частиц кварок, которые в свою очередь состоят из колеблющихся струн, согласно теории струн и колебаний, что может означать своего рода сжатые микро-торсионные поля, или простые волновые колебания света или звука в пустоте. Вот где происходит настоящее объединение древних знаний и современной науки".

– Я почему это говорю всё так подробно? – тем временем говорил Мосэ. – Да потому, чтобы вы поняли, как вам сохраниться в реальном мире, преодолеть колебания этого мира и обрести бессмертие.

– Но разве это возможно?! – воскликнул я.