Страна детей

4. Час змеи (с 9 до 11 часов утра)

Как только я вошел в агентство, на моем столе зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Алло, – в трубке слышался голос Светланы, – вот решила позвонить вам перед занятиями.

Светлана училась в университете.

– Откуда вы узнали мой телефон? – удивился я.

– Как будто это так трудно сделать, в любом телефонном справочнике есть номер вашего агентства информации.

– Ах, да, как бы там ни было, мне приятно слышать ваш голос.

Мне, в самом деле, было приятно слышать ее нежный и чуть певучий голос.

– Вы уже слышали, что Баранов со своей школой объявил войну клубу вашего брата?

– Ну, пока не войну, а только ультиматум.

– Значит, вы уже в курсе?

– Да. Брат заходил ко мне утром и сообщил эту новость.

– И что же, будет война?

Мне показалось, что ее голос в трубке осекся и как-то дрогнул.

– Да вы успокойтесь. Ничего не будет. Свиток уже потерян. Так что и причина, из-за которой разгорается весь этот сыр-бор, устранена.

– Как потерян? – произнесла Светлана с той же тревогой в голосе.

– Ну, не совсем потерян, – поспешил я ее успокоить, – а как бы потерян.

– Не понимаю.

– Ну, мой брат инсценирует потерю свитка и через выявленных в клубе лазутчиков Баранова пошлет дезинформацию.

– А где же сам свиток?

– Спрятан в надежном месте.

Мне показалось по голосу, что Светлана немного успокоилась. И я спросил ее:

– Наша договоренность остается в силе?

– Да, – коротко ответила она и положила трубку.

Я тоже положил трубку и медленно опустился за свой рабочий стол.

Вся эта возня вокруг свитка двух школ каратэ и клуба «Кэнрокуэн» была мне в высшей степени непонятна. И клуб, и школы каратэ были напичканы соглядатаями, и там, и здесь работали секретные агенты спецслужб и МВД, и никому не удавалось затушить пожар этой ссоры двух лидеров. Двух каменных лбов. Более того, эти агенты сами втягивались в хитросплетение интриг и заговоров друг против друга. Уж таков наш мир. Таковы все люди. И такова политика, которая играет людьми, как костяшками домино. И ничего здесь не поделаешь.

В эту минуту в мой кабинет вошел шеф и взял мой материал для правки. Потом до обеда я набирал свой выправленный очерк на телетайпе и пересылал его в Москву.

Ближе к обеду я отправился в гостиницу «Интурист» для встречи с писателем Иноуэ Ясуси и его женой.

5. Час лошади (с 11 до 13 часов дня)

В гостинице «Интурист» я встретил брата, который привез из аэропорта трех членов японского общества бывших военнопленных «Ангара-кай». Он познакомил меня с ними. Все они были в почтенном возрасте. Я невольно сравнил их с моими ночными посетителями и нашел, что японцы в мундирах выглядели намного моложе этих старичков. Тем можно было дать лет тридцать-сорок. Впрочем, у японцев всегда трудно определить возраст. Все они выглядят моложе своих лет. После обеда мой брат собирался повезти их на японское кладбище.

В холле гостиницы я встретил писателя Иноуэ Ясуси с супругой и японскую переводчицу. Мы вчетвером отправились в специальный зал ресторана на втором этаже, разделенный перегородками, где никто не мог помешать нашему разговору, в то время как мой брат повел своих японцев в общий зал.

Мы расположились за столиком в забронированной мной еще накануне кабинке и начали спокойную беседу за трапезой. Автор бестселлера в нашей стране «Сны о России» рассказывал о своем путешествии по Советскому Союзу, о впечатлениях и местах в Иркутске, связанных с пребыванием членов экипажа «Синсё-мару» во главе с купцом Дайкокуя Кодаю. Я записывал его речь на магнитофон и почти не задавал вопросов, так как Иноуэ Ясуси неоднократно давал интервью журналистам и наперед знал все их предполагаемые вопросы. Мне оставалось только расшифровать магнитофонную запись, умно составить свои вопросы и вклинить их в текст. Поэтому я пребывал в некоторой прострации, вяло ковыряя вилкой в тарелке. От сытного обеда вся кровь отхлынула от головы и прилипла к моему желудку. На меня вдруг навалилась дремота – сказывалась бессонная ночь. Раза два я чуть не клюнул носом в тарелку. Вероятно, Иноуэ Ясуси впервые в своей жизни встречался с таким странным журналистом. Но я ничего не мог с собой поделать. Как ни щипал свои ноги под столом, меня одолевал сон.

Но вдруг мой сон разом прошел. Я услышал смех и женский голос из соседней кабинки. Этот голос и смех могли принадлежать только Светлане. Я весь превратился в слух. Она говорила о знакомых мне до боли вещах, и ее голосу диссонировал мужской голос. Речь шла о пропавшем свитке.

– Но все мои люди утверждают, что свиток исчез, – говорил мужской голос.

– Как бы исчез, – отвечала Светлана, – а на самом деле его перепрятали и пустили через твоих же агентов дезинформацию для тебя.

– Но этого не может быть, – взволнованно произнес мужчина, – они не могли выявить всех моих агентов.

– Источник информации верный, – перебила его Светлана.

– Кто он?

– Корреспондент агентства «Новости», а его брат является председателем клуба.

О, если бы она знала, что этот корреспондент сидит рядом и все слышит.

– Что у тебя с ним?

– Ничего. Так, просто знакомый.

– Его можно как-то использовать?

– Пока не знаю.

Меня прошиб пот. Я вытер салфеткой лицо, которое, вероятно, горело.

– С вами все в порядке? – спросила меня переводчица-японка.

Я кивнул головой, приставил палец к губам и показал глазами на магнитофон. Она продолжала переводить. В кабинке рядом наступило некоторое затишье. Затем мужской голос спросил:

– Ты не жалеешь о вчерашнем?

– Нет, – ответила она после небольшой паузы, – мне было очень хорошо.

Краска отлила у меня от лица. Я, наверное, очень побледнел. Вот почему она утром зевала. Самые ужасные мои предположения подтвердились.