Дорогами «войны кровавой»

Дорогами «войны кровавой»
Владимир Валентинович Губский

По дорогам войны 1812 года прошёл в одиночку в 1982 году Владимир Губский. Архитектор по образованию, прекрасный писатель и художник, потомок запорожских казаков и кавалеристов, в течение трёх веков служивших России – он с детских лет был страстно влюблён в эпоху Наполеоновских войн. Повествование очерка ведётся двумя параллельными, разделёнными во времени, линиями описания мест и событий, что позволит читателю острее почувствовать неповторимый аромат минувшей эпохи. Данное – третье издание книги отредактировано и дополнено автором.

Владимир Губский

Дорогами «войны кровавой»

© Губский В. В., 2022

Очерк о походе по дорогам войны 1812 года

Дорогами «войны кровавой» Владимира Губского

Среди многочисленных публикаций, посвящённых 200-летнему юбилею войны 1812 года, нельзя не обратить внимания на книгу Владимира Губского: «Дорогами «войны кровавой». Она появилась, как итог размышлений и непреходящей любви к истории, особенно к эпохе 1812 года.

В 1982 году, автор книги совершил пеший поход по следам армии Наполеона, от места вторжения её в Россию в районе Каунаса (Ковны) и до Москвы, пройдя путь по историческим местам великой войны. Дневниковые записи этого пути стали путеводным стержнем книги. Эти записи Губский соединяет с воспоминаниями участников событий войны 1812 года. Тем самым он добивается взаимосвязи и взаимопроникновения времён через те исторические места, по которым он совершал свой поход.

Перекличка времён становится ритмической основой произведения. Из восьмидесятых годов века двадцатого говорит сам автор – потомок запорожского казака Ерёмы и драгуна Харьковского полка Степана Губского, отмеченного за храбрость в битве за Шевардинский редут и в Бородинском сражении, а из 1812 года к читателю доносят свои слова, как свидетели, французские и русские офицеры.

В книге душа писателя, как сейсмограф, пытается уловить и улавливает те колебания исторической почвы, по которой проходят его странствия.

Автор книги – художник, обладающий острой наблюдательностью, соединённой с обширным знанием истории и способностью к погружению в неё, смог создать ёмкое и познавательное произведение.

Книга пронизана «воздухом истории», тем историческим настроением, о котором писал Александр Пушкин. «Воздухом истории» хочется надышаться. Автор обладает даром живого прикосновения к грозным событиям кровавой войны 1812 года.

Книга является своеобразным и значительным вкладом в обширную литературу о первой Отечественной войне и подтверждает слова Валентина Распутина, что «никакая правда и никакой поступок в мире не теряется окончательно.

Владимир Губский совершил свой поступок дважды: совершил свой поход и создал книгу.

    Анатолий ПЕТУШКОВ
    Заслуженный деятель искусств, профессор, член Союза писателей России, член Союза художников России.

Дорогами «войны кровавой» Владимира Губского

Умная, глубоко прожитая, авторская книга. Прочитал на одном дыхании – так захватывает. После прочтения замечательное послевкусие, книга долго не отпускает, заставляет перечитывать многие страницы, так волнующие русское сердце.

Благодаря чудесному сочетанию лирического, личностного начала автора и исторического действия, достигается поразительная достоверность этой грандиозной войны, участником которой ты и сам будто становишься.

Из других достоинств книги – крепкая, продуманная композиция, хороший русский язык, компактность изложения, где нет ни одного пустого абзаца, тактичное вкрапление личностного в исторический материал. В книге много новой для меня информации о войне 1812 года, об исторических лицах.

Владимир Губский виртуозно ориентируется в материале, который изучил досконально, близко воспринял душой и переплавил его в живой рассказ, наполненный драматизмом, и, в то же время, романтическим флёром.

Низкий русский поклон автору этой замечательной публикации, за писательское усердие и громадную любовь к нашей бедной и великой России.

    Вячеслав ОРЕХОВ
    Заслуженный деятель искусств РФ, режиссер документального кино

Ковна

«В ужасах войны кровавой
Я опасности искал,
Я горел бессмертной славой,
Разрушением дышал;
И в безумстве, упоенный
Чадом славы бранных дел,
Посреди грозы военной
Счастие найти хотел!..»

    Д. Давыдов, 1816 г.

Это была моя первая ночёвка в походе. Одноместная красная палатка – вполне комфортное убежище в таких обстоятельствах. Я лежал на животе, высунув голову наружу, и слушал тишину. Под рукой находился топорик – единственное мое оружие. Тишина была звенящей, непривычной для уха городского жителя, избалованного шумом ночных трамваев, но ещё полнее была обволакивающая темнота. Кроны деревьев над моей головой, как плотные тучи, закрывали звездное небо и сворачивали бесконечность в чёрную непроглядную тьму. Временами я посматривал на часы – светящиеся стрелки «командирских» перевалили за полночь, но засыпать, не выставив охранения, я опасался. А поскольку охранять меня было некому, то я решил нести вахту до трёх часов.

Эта поляна на вершине холма, где стояла моя палатка, и земля, что лежала вокруг, по левому берегу Немана, в 1812 году принадлежала Польше – вечно обиженной, вечно враждебно настроенной и всегда искавшей сильного покровителя и союзника для разбойного похода на восток.

Вспоминались события последних дней – сборы в дорогу, отправка по маршруту трех посылок с продуктами, Белорусский вокзал, прощание с братом, купейный вагон…

Сегодня утром, 10 июля 1982 года, я прибыл в Каунас – бывший пограничный город Российской империи. Для начала – небольшая историческая справка: города Каунас и Вильнюс до третьего раздела Польши, то есть, до 1795 года назывались по-польски – Ковно и Вильно, а с присоединением к Российской империи, вплоть до 1919 года, именовались уже как Ковна и Вильна. Таким образом, в интересующий нас исторический период названия упомянутых городов имели в своих окончаниях букву «а».

Для начала, оставив громоздкий рюкзак на вокзале в камере хранения, я отправился осматривать город. Был жаркий субботний день, центральная пешеходная улица, по которой я шёл, была заполнена гуляющей публикой. Все, к кому я обращался с интересующими меня вопросами, которые касались памятников архитектуры и музеев, отвечали мне вежливо и охотно. Я был приятно удивлён таким отношением. По сравнению с чопорными и немногословными эстонцами, с которыми я имел уже опыт общения, литовцы показались мне более открытыми и доброжелательными согражданами. Впрочем, причина вежливости местных жителей могла заключаться в том, что им нравились мои вопросы – я ведь не магазинами интересовался.

А «правильные» вопросы – они, как и «правильные» пчёлы, тоже способны делать свой «правильный» мёд.

Первым делом я посетил здание ратуши с её высокой белой башней, опоясанной тремя ярусами балконов. Там же, у входа, я познакомился с группой наших солдат, пришедших на экскурсию в сопровождении молодого лейтенанта. Он предложил мне поехать вместе с ними на 9-й форт, куда мы и отправились на военном «ЗИЛе».

Назвать то место, куда мы прибыли, красивым, было бы не совсем уместно, хотя выглядело оно довольно интересно. Учитывая мрачную историю 9-го форта, это место правильнее было бы назвать жутким. Этот форт возводился последним в числе фортов Ковенской крепости, и был закончен накануне Первой мировой войны. Затем, в буржуазной Литве, в нём размещалась каторжная тюрьма и, наконец, лагерь смерти – во время немецкой оккупации. Камеры, в которых держали заключенных, были устроены таким образом, что по стенам всё время струилась вода. Железные кровати были покрыты сырыми одеялами. Провинившимся полагались карцеры, затопленные водой, чтобы заключённые не имели возможности спать. Все окна камер выходили во внутренний двор. Лагерь смерти – верное название.

Через два часа на том же «ЗИЛе» я вернулся в город, попрощался с лейтенантом и его солдатами и продолжил осматривать исторический центр с его архитектурными памятниками. Уютные двухэтажные домики окружали старую ратушную площадь. Сквозь северо-восточный угол её виднелся средневековый католический собор, построенный в 1413 году.

На площади, напротив ратуши, по указанию царя Николая I в 1840 году был установлен чугунный монумент в честь героев войны 1812 года. Таких монументов, для установки в местах важных сражений, было задумано 16, но сначала установили три: в Бородине, в Смоленске и здесь – в Ковне. Затем они появились в Полоцке, Малоярославце, Красном и Клястицах. Для установки остальных девяти в казне не хватило средств. Первым из семи памятников пострадал Ковенский. В 1915 году, когда германцы оккупировали город, они демонтировали монумент и отправили его на переплавку. Все остальные монументы были снесены уже Советской властью в начале тридцатых годов. Каким-то чудом сохранился только один – в Смоленске.

Может возникнуть вопрос: почему в Ковне в числе первых был установлен такой памятник, если никаких больших сражений здесь не происходило? Думаю, потому, что Ковна была той отправной и конечной «точкой», с которой началась и в которой завершилась война 1812 года. Мне не приходит на память ни одной другой войны, которая была бы начата и завершена в одной и той же точке. В этом плане война 1812 года уникальна.

Впрочем, если покопаться, то можно обнаружить некоторое несовпадение «точек». Разница будет заключаться в мостах через Неман. К декабрю 1812 года, когда жалкие остатки Великой армии добрели до Ковны, тех трёх мостов, что были наведены в июне выше по течению, уже не было. Несколько сотен солдат Старой гвардии, горстка генералов и толпа безоружных, оборванных и голодных людей во главе с маршалом Мюратом 13 декабря перешла через Неман по «русскому» мосту, что был связующей частью дороги Вильна – Варшава. В Ковне оставался один маршал Ней с генералами Ледрю и Маршаном, у которых под рукой был батальон новобранцев-пруссаков. Им и пришлось весь следующий день сдерживать вялые атаки русских. Перестрелка продолжалась до наступления темноты. Последним мост перешёл маршал Ней. Видя, что путь на Вильковышки отрезан противником, он свернул направо и скрылся в лесу. На этом война 1812 года закончилась…

Ковна, Ратушная пл., фото 1912 г.

Я побродил по площади, заглянул в собор, затем, устроившись на скамейке, сделал пару рисунков в своём походном блокноте. Солнце, зависнув в зените, стало настойчиво припекать, и напомнило мне, что пора устроить первый привал на зелёной траве среди руин старой крепости.

Было два часа пополудни…

Вернувшись на железнодорожный вокзал, я забрал из камеры хранения свой рюкзак и расспросил у прохожих дорогу на Понемунь – южную окраину города. Там, на левом берегу Немана, почти на вершине излучины, мне нужно было найти высокий холм, с которого по легенде Наполеон мог наблюдать за переправой своих войск через реку. Этот холм был начальной точкой моего похода.

Идею одиночного пешего похода от берегов Немана до Москвы я вынашивал десять лет. Ещё в 1972 году, когда в цветущем городе Лида подходила к концу моя срочная военная служба, я подумывал: «А не отправиться ли мне по старинному обычаю домой пешком?» Но тогда этому путешествию не суждено было состояться, да и времени на него, честно сказать, не оставалось, – надо было готовиться к поступлению в институт. Однако задумка окончательно не умерла…

Каунас, Ратушная пл., рис. автора 1982 г.

Просто каждая идея, как известно, должна созреть, а для этого нужно время. И только время может определить её состоятельность. Не каждый, разумеется, день я думал о походе. Просто, читал книги по истории войны 1812 года, собирал материал – всё, что попадало в руки, что удавалось купить в книжных магазинах. А такой литературы в семидесятые годы издавалось крайне мало. Моё детское увлечение, подстёгнутое фильмом «Гусарская баллада», давно стало главной темой моего исторического интереса. Я жил этой эпохой, я искренне завидовал её «счастливчику» – Денису Давыдову и всем участникам того неповторимого, славного времени – пожалуй, лучшего времени за всю тысячелетнюю историю России.