Загадка Бомарше

– А я вообще не знаю, что такое любовь. Мне вполне достаточно, если женщина мне симпатична, не напрягает и заботится обо мне должным образом. Тогда она именно такой мне и показалась.

– Что же произошло потом?

– Я быстро понял, что мы из разных стай. Ее мало интересовало то, что происходит вокруг. Она всегда хотела большего. Ей не достаточно было того, что лежит на поверхности, ее интересовал еще какой-то скрытый смысл происходящего. Разгадывать свои и чужие тайны это ее призвание.

– Каким же образом это ей удается делать?

– Да у нее просто собачий нюх. Я был для нее полностью прозрачен. Она проявляла меня, как фотопленку, из негатива в позитив. Не женщина, а фотолаборатория.

– Значит, вы не могли иметь от нее секретов?

– Абсолютно никаких. Я же здоровый мужик, а не мог завести никакую интрижку на стороне.

– А вы пытались?

– Да сколько раз, – не стал скрывать Егор. – Только ничего у меня не получалось. Она меня сразу же вычисляла.

– И как она относилась к этому?

– А никак. Безразлично-снисходительно. Как будто я существо низшего сорта. Как будто все мои интересы выше пояса не поднимаются. Другая бы приревновала, устроила скандал. А эта ходила молча, с отрешенным видом и смотрела мимо. Словно я и не человек вовсе, а ублюдок последний.

– Ну, как-то она это все же должна была комментировать.

– Все ее комментарии сводились всегда к одному. Она великодушно прощала меня. Как будто милостыню подавала.

– Ну, раз вам так не хватало простых житейских радостей, нашли бы себе женщину попроще.

– А я и нашел. Бросил эту ненормальную и ушел. Сына жалко было. Из-за него только и терпел. Так бы я раньше ушел.

– И вы нашли то, что хотели?

– Нашел. Только весь парадокс в том, что не в радость мне это вышло. Что-то Лизка сделала со мной такое, зацепила внутри так, что не могу окончательно забыть ее.

– Вы ее все же любите. Просто еще не знаете об этом.

Слова Феоктистова вызвали у его собеседника странную реакцию. Он с каким-то изумлением уставился на него.

– Возможно, вы и правы.

В этот момент в комнату вошла Аркашова.

– Мужчины, проходите на кухню. Я картошку пожарила.

Феоктистов встал со своего места.

– Спасибо, но я пойду. Я совсем забыл, мне надо срочно сделать один телефонный звонок.

– А как же картошка?

– Как-нибудь в следующий раз.

Аркашова проводила его и вернулась в комнату.

– Что ты наговорил ему тут? – недовольно спросила она Егора.

– Ничего я ему особенного не говорил. Просто потолковали как мужик с мужиком. Мне тоже надо идти.

– Может, все-таки поешь?

– Нет. Я пойду. До свидания.

Глава 12

Мадам де Помпадур сидела в кресле, глубоко задумавшись. С минуты на минуту в ее будуаре должен был появиться Пьер Карон. Она назначила ему аудиенцию, чтобы сделать основательное внушение относительно его поведения при дворе. Впрочем, она сильно сомневалась в том, что ее слова возымеют должное действие на этого бунтовщика, как она про себя называла Карона. Однако ее это мало беспокоило. Настоящая причина этой встречи состояла вовсе не в том, что она хотела поставить на место зарвавшегося простолюдина, волею судьбы оказавшегося в среде сильных мира сего. Ей просто хотелось взглянуть на него поближе. Ее, всегда интересовали люди, которые многого сумели достичь в этой жизни. Люди, которые смогли преодолеть жесткие рамки ограничивающего их социального пространства, достойны всяких высоких похвал. Она бы даже сказала, что они достойны почестей королей. Впрочем, как и она сама. Она тоже из этой стаи, прорвавшихся сквозь все мыслимые и немыслимые ограничения и преграды. Ее отец не был аристократом, он был типичным буржуа, сыном крестьянина, и ей мало, что светило в этой жизни, однако судьбе было угодно распорядиться иначе. Впрочем, не только судьбе. После того, как ей в одиннадцать лет предсказала цыганка, что она станет первой дамой королевства, она так уверовала в это, что на протяжении многих лет упорно преследовала поставленную цель. Получила блестящее воспитание и образование, удалось-таки, выйдя замуж за незнатного дворянина и тем самым проникнуть ко двору. Но здесь ее ожидало поначалу полное разочарование. На скромную «мещаночку» никто не обратил внимания, а когда одна дама в присутствии короля все же восхитилась грацией молодой незнатной особы, официальная фаворитка короля герцогиня де Шатору так наступила ей на ногу, что неосторожная добрая женщина упала в обморок. Впрочем, герцогиня в скорости умерла, и властелин Франции, красавец Людовик заскучал опять. Вот тогда она и сумела воспользоваться, может быть, единственным в ее жизни шансом.

Мадам де Помпадур тяжело вздохнула, взгляд ее, обращенный в свое далекое прошлое, слегка затуманился. Однако печаль ее была недолгой.

Вошла горничная и доложила о прибытие Карона. Мадам де Помпадур распорядилась впустить его. Горничная скрылась за дверь, и в ту же секунду в нее вошел человек в напудренном парике и дорогом камзоле. Мадам де Помпадур, слегка прищурив глаза, с интересом рассматривала его, пока он склонился перед ней в низком поклоне.

– Здравствуйте, господин Карон. – Помпадур улыбнулась ему. – Надеюсь, вас не слишком обременила моя просьба заглянуть ко мне.

– Мадам, я счастлив, что могу лицезреть вас безо всяких помех. – Карон почтительно отступил от нее на шаг назад.

Помпадур слегка рассмеялась.

– Мы с вами одни, поэтому можно обойтись без столь привычной вам лести. Тем более, повод, по которому я хотела вас видеть, достаточно серьезен.

– Я в чем-то провинился? – Карон сделал удивленное лицо.

– Вы провинились во стольких многих вещах, что говорить об этом просто бессмысленно. А знаете, в чем ваша главная вина? – Помпадур изящно потянулась за веером, лежащим на туалетном столике, и раскрыла его. – Она в том, что вы такой, какой есть.

– Я понимаю, мадам, вашу мысль. Но мне легче умереть, чем измениться, – порывисто произнес Карон.

– Не надо крайностей. Никто вас не просит умереть. По крайней мере, пока. – Маркиза многозначительно посмотрела в сторону Карона.

– Это обнадеживает, – произнес он.

Помпадур рассмеялась, Карон присоединился к ней, нисколько не смущаясь уместен или нет в его ситуации этот демарш. Глядя на женщину, он сделал вывод, что она нисколько не рассердилась на него за такую дерзость. Он тут же проникся в ней симпатией.

– Поверьте, вы мне симпатичны, господин Карон. – Помпадур весьма благосклонно посмотрела на него. – Я могу понять вас как никто другой. Но вот смогут ли это сделать другие, я сомневаюсь. Например, господин де Саблиер.

– Ах, вы об этом, – Карон с облегчением вздохнул, он то думал…

Но мадам Помпадур не дала ему возможности продолжить.

– Если бы только он одни. Недовольство против вас охватывает всю большую часть общества.

– Но этим можно только гордиться, мадам!