Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины

Обустройство (или современным словом – реконструкция) Екатерингофа в целом завершилось к осени 1824 г. Сумма расходов указана выше.

Работы летом и в начале осени 1824 г. в Екатерингофе продолжились.

А затем произошло наводнение 7 ноября.

Обычно Екатерингоф заливало водой при ее подъеме на 1,8-2 м. В тот день высота невской воды в районе Екатерингофа составила примерно один метр, в конце Волынкиной деревни – до двух метров.

Утром седьмого ноября температура воздуха составляла около 7 °С.

Очевидец наводнения А.С. Грибоедов писал, что военный генерал-губернатор «граф Милорадович в начале наводнения пронесся к Екатерингофу, но его [Екатерингофа. – В. Х.] поутру не было, и колеса его кареты, как пароходные крылья, рыли бездну, и он едва мог добраться до дворца [Петра Великого. – В. Х.], откудова, взявши катер, спас нескольких»[174 - Грибоедов А.С. Частные случаи петербургского наводнения // Сочинения. М.: Худож. литература, 1988. С. 374; Смирнов Д.А. Рассказы об А.С. Грибоедове, записанные со слов его друзей // А.С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980. С. 226.]. По описаниям других очевидцев наводнения[175 - Аллер С. Описание наводнения, бывшего в Санктпетербурге 7 числа ноября 1824 года. СПб.: В типогр. Департамента народного просвещения, 1826. С. 1-21, 48-77; Б. Воспоминание о наводнении в Петербурге 7-го ноября 1824 года // Русский архив. 1870. Ст. 1559-1566.], вода, затопляя подвалы и нижние этажи домов, поднимала деревянные полы, повреждая под ними кирпичную выстилку, ломала заборы, разрушала дорожные мостки, фонарные столбы, обломки которых выбивали рамы, перила, двери, ограды. По Неве неслись барки с сеном, дровами, углем, плоты, суда, обломки строений, бочки и тюки с товарами. Семья некоего таможенного чиновника, жившая близ Екатерингофа, видела, как со стоявшего рядом с их старым жилищем вновь отстроенного дома (тоже их) сначала снесло крышу, затем дом разрушился «и унесен был в море». Только в третьем часу дня вода начала резко убывать. На мостовых у решеток над подземными трубами «сделались прососы, в кои проваливались экипажи с лошадьми». «Улицы были наполнены самыми разнообразными вещами; тут были: доски, крыши, бочки, стулья, дрова, сено, солома, размокший хлеб, утонувший скот и всякая домашняя утварь. В иных местах улицы были покрыты строениями, выстроенными на столбах, поднятыми водою и унесенными ветром». К утру 8 ноября «сделался мороз». От печей в домах стали отвариваться изразцы. В Нарвской части было снесено 9 строений, «наружно повреждено» 88, с огородов снесло парники.

Вскоре после наводнения И.А. Милорадович отдал указание М.П. Сакеру обследовать в Екатерингофе дворец, Ферму, Вокзал и Готический павильон, чтобы немедленно приступить «к необходимым исправлениям» – печей, полов, дверей, окон – от «могущей последовать сырости» и дабы «отвратить безобразие».

Часть подрядчиков, ранее участвовавших в устроении Екатерингофа, 3 декабря 1825 г. приступила к работе.

«Описание о повреждениях по Екатерингофу» М.П. Сакера занимает 16 листов. Думаю, нет целесообразности перечислять в деталях последствия наводнения относительно каждого строения (кроме дворца) и участков парка. Поэтому я составил обобщенную картину.

Самое главное – все строения устояли.

Мавританскую беседку «покривило», все печи на Ферме и в Трактире «развалились», изразцы отвалились. При «Избах» 12 «„нужных мест“ с дверьми и приборами» и все ворота со столбами были унесены водой, разбилось более трехсот тарелок.

Почти полностью в нижних частях екатерингофских строений сорвало наружную обшивку, пострадали резные и лепные украшения фасадов, наличники окон. Штукатурка (до половины стен нижних этажей) обвалилась. Были разбиты стекла, сломаны или повреждены колонны и оконные переплеты, размыты частично каменные фундаменты, полы покоробило, повреждены пилястры, капители, лестницы, двери сорваны с петель, некоторые из них разломило надвое, порваны обои. У водосточных труб оторваны нижние «рукава».

Заборы (почти все), дощатые навесы (в том числе для хранения извести) с полами, оставшиеся от строительства складированные бревна, перила, ступеньки, часть наличников окон, ставней и полов были унесены в залив.

Всю территорию Екатерингофского парка завалило дровами, вырванными с корнями деревьями, барками, плотами, «разным хламом». Дерновой настил вокруг всех строений либо снесло вообще, либо «местами перебило». Размыло цветочные клумбы. Вдоль берега Екатерингофки от Фермы к Цепному мосту образовался «промой» шириной в шесть и глубиной до двух метров.

На «исправление Екатерингофа после наводнения» в 1825 г. было отпущено Городской думой 10 тыс. руб., из Конторы адресов – 104 596 руб. 45 коп.

Ранее из Конторы адресов (которая была государственным, а не городским учреждением, к тому же самоокупаемым) с июня 1823 г. по ноябрь 1825 г. в Комитет поступило 322 985 руб. 42

/

коп.

Ликвидация последствий наводнения в Екатерингофе обошлась в 202 856 руб. 75

/

коп.

Третьим финансовым источником оплаты работ в Екатерингофе стало утвержденное в начале августа 1824 г. (когда обновленный Екатерингоф уже открылся) Александром I мнение председателя Департамента государственной экономики Государственного совета А.Б. Куракина.

Летом того года Комитет министров дважды, по представлению управляющего Министерством внутренних дел В.С. Ланского, рассматривал вопрос «о устройстве Екатерингофа для публичнаго гулянья на счет разных сумм». Ланской ознакомил членов Комитета министров с предложением М.А. Милорадовича, суть которого была в следующем.

В Екатерингофе уже «устроены помещения для ваксала, фермы и харчевни, которые доставляя публике удовольствие должны также приносить доход и городу; харчевня отдана уже в содержание за 15 000 р[ублей] в год <…> Необходимость требовала также сделать шоссе и новые мосты». И на предполагаемые дальнейшие затраты по работам в Екатерингофе «и для обсаживания деревьями всего обводнаго канала и обделки берегов онаго, во исполнение существующаго на то Высочайшаго повеления» не выделять «особыя городския суммы», а «нечувствительно уплачивать» расходы из суммы в 342 тыс. руб.

Эти средства накопились «по частным мелочным взысканиям» в 3-м Департаменте городского магистрата, и за их получением уже более десяти лет никто не являлся. Возмещать занятые средства 3-го Департамента можно, по мнению М.А. Милорадовича, из «остатков от разных по городу расходов, кои по Высочайше утвержденному 9 го Декабря 1821 года мнению Государственнаго Совета повелено обращать в особый капитал для назначения онаго с Высочайшаго разрешения на значущия и общеполезныя в Столице строения, или заведения».

Под «харчевней» имелись в виду два строения с переходом, за которыми закрепилось позднее название «Русские избы».

В конечном итоге военному генерал-губернатору М.А. Милорадовичу предоставлялась запрашиваемая сумма, но обращенная в бессрочный долг Городской думы. Проценты с суммы, находившейся в Заемном банке, «определялись» «в распоряжение Комитета призрения заслуженных гражданских чиновников».

В период до ноября 1825 г. из городского магистрата поступил 316 771 руб. 18

/

коп.

Должен подчеркнуть, что ни одной фразы о каких-либо добровольных пожертвованиях на Екатерингоф с момента начала его реконструкции в документах Комитета нет. Крупные суммы накапливались за счет расходов частных лиц (физических и юридических) в счет дальнейшей их оплаты со стороны Комитета.

Итого к началу декабря 1825 г. сумма всех поступлений в Комитет об устроении Екатерингофа составила 809 756 руб. 42

/

коп. Отчетные ведомости составляли М.П. Сакер, генерал-майор П.П. Базен, Контора адресов.

11 декабря 1825 г., последний раз в уходящем году, собрался Комитет об устроении Екатерингофа. Выступал К.К. Родофиникин – о выдаче М.П. Сакеру «для расплаты» с рабочими 21 тысячи рублей, что и было сделано 12 декабря.

В ночь на 15 декабря скончался М.А. Милорадович.

Следующий документ «Комитета об устроении Екатерингофа» датирован только 7 апреля 1826 г. Это была расписка М.П. Сакера в получении им 5 тыс. руб. на посадку деревьев и другие работы.

На апрель 1826 г. всего на «устройство Екатерингофа» затрачено 1 221 083 руб. 23

/

коп.

Сумма не являлась засекреченной. После смерти М.А. Милорадовича разобрали его бумаги. Среди них оказались отчеты Комитета об устроении Екатерингофа. Часть бумаг возвратили в Комитет. И в доме покойного военного-генерал губернатора, и «по дороге» обратно в Комитет бумаги мог видеть любой, кого интересовало, сколько потрачено на Екатерингоф. Позднее, в 1829 г., все имевшиеся у Комитета документы передали в архив Городской думы.

26 марта 1826 г. Николай I, по докладу военного генерал-губернатора П.В. Голенищева-Кутузова «о передаче Екатерингофа со всеми тамощними устроениями в Городское ведомство», принял положительное решение. Однако «повелеть соизволил», чтобы императорский дворец вновь, через двадцать два года, принять в ведение Гоф-интендантской конторы[176 - См: Известия С.-Петербургской Городской думы. 1874. № 10. С. 1922.].

В 1828 г. с деятельностью Комитета был связан новый городской голова, купец 1-й гильдии Николай Иванович Кусов. В отличие от своего предшественника по выборной должности Жербина, членом Комитета он не стал.

Член «Комитета об устроении Триумфальных ворот в честь Гвардейского корпуса», выборный директор Главного правления Российско-Американской компании, член Совета Коммерческого училища, действительный член Вольного экономического общества Н.И. Кусов поставлял в Екатерингоф цветы и деревья. В журнале Комитета от 28 мая 1828 г. значится, что за их поставку Кусову причитается 4832 руб. 20 коп.[177 - См.: ЦГИА СПб. Ф. 479. Оп. 5. Д. 1. Л. 388 об.]

Так как жизнь Н.И. Кусова (и его жены Марьи Ивановны) с 1840 г. в дальнейшем будет непосредственно связана с Екатерингофом, то немного подробнее расскажем об этом человеке.

Член совета Государственных кредитных установлений (1818 г.). Один из директоров столичного Комитета Общества попечительного о тюрьмах. Член Попечительного совета Градской Обуховской больницы. В мае 1826 г. Н.И. Кусов вместе со своим братом Алексеем Ивановичем (с 1822 г. – директор Государственного коммерческого банка) именным указом были возведены в дворянское достоинство с нисходящим от них потомством. Председатель комитета по постройке Дома призрения престарелых и увечных граждан, особого биржевого Комитета для пособия и призрения пострадавших от наводнения (1824 г.). В 1831 г. Кусов занимался устройством «содержавшихся на счет купечества особых холерных больниц в 13 частях города»[178 - Очерк столетней непрерывной торговой и общественной деятельности гг. Кусовых: приложение к «Народной газете». СПб.: Типогр. В. Векклинга, 1866. С. 10.]. Оказывал содействие Купеческому обществу в основании им Николаевского дома призрения престарелых и увечных граждан. Являлся членом других различных комитетов – по постройке постоянного моста через Неву, Николаевской Чесменской военной богадельни.

Последний документ Комитета об устроении Екатерингофа датирован 5 ноября 1829 г. Это была препроводительная в городскую Думу о передаче ей журналов, дел, расходных книг и других документов Комитета с просьбой «приказать, кому следует, принять оные от Исправляющаго Должность Правителя Дел Титулярнаго Советника Бакаревича», а от М.П. Сакера – принять «остаточныя разныя железныя и прочия вещи и материалы по ведомости». Там же изъяснялось, что коммерции советник Жербин доставит в Думу «остаточные деньги» – 1106 руб. 45

/

коп. Подлинник подписал К.К. Родофиникин, скрепил И.В. Бакаревич.

Кратко о судьбе членов Комитета.