Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины

К.К. Родофиникин 25 апреля 1830 г. был назначен членом «Комитета по азиатским делам», а через два с половиной года – сенатором и членом Совета Министерства иностранных дел, управляющим Азиатским департаментом.

И.В. Гладков скончался 7 августа 1832 г.

И.Ф. Жербин скончался в 1840 г. В 1866 г. подполковник Федор Иванович Жербин, член по хозяйственной части 1-й дистанции Строительной комиссии Городской управы, будет докладывать в Хозяйственно-строительную комиссию Думы о продаже части строений в Екатерингофе, станет гласным Думы.

Генерал-майор Михаил Павлович Сакер. На 1833 г. исполнял должность начальника I Округа путей сообщения. Управлял отделением IV Округа путей сообщения. Еще в 1825 г. купил в Лужском уезде у помещиков Бакуниных село Ивановское с усадьбой. Построил каменный дом, распланировал сад и парк, по берегам речек Чернавки и Городенки поставил мельницы. Сохранилась деревянная церковь Успения Божией Матери, построенная на средства М.П. Сакера в 1838-1844 гг. на внутренней части бывшего старинного городища в поселении Городец, что в 12 км от Луги. Скончался 18 февраля 1855 г.

На Городецком кладбище сохранилась могила Михаила Павловича Сакера с надгробием в виде колонны. Почти как Молвинской, только миниатюрной…

Колонна, избы и Ферма

Летом, но не позднее начала ноября, 1824 г. в Екатерингофе появился столб, на «Общем плане Екатерингофа…» Монферрана не показанный, но в книгах и особенно публикациях о Екатерингофе приписываемый, с оговорками, Монферрану.

Имеется в виду 6-метровый монумент, позднее названный Молвинская колонна.

По сей день, коль упоминают колонну, тут же (разным объемом печатных знаков) пересказывают связанные с ней «легенды», «мифы», «были» с оттенком готики. Разве что до анекдотов не дошло.

В документах Комитета об устроении Екатерингофа 18231829 гг. «столб» упоминается несколько раз[179 - См.: ЦГИА СПб. Ф. 479. Оп. 5. Д. 1. Л. 242, 244.].

Сразу отметим, что в документах (в основном это финансовые отчеты) однозначно говорится о назначении монумента – «гранитный столб, означающий границу города».

То есть въездной столб, какие устанавливались в российских городах со второй половины XVIII в., к тому же столб при въезде «в каждое селение» надлежало иметь в соответствии с указом Александра I (1817 г.).

Вся стоимость возведения столба в Екатерингофе составила 6724 руб. 66 коп., включая «работу для фундамента к оному».

Следующее. В документе, подписанном тремя членами Комитета весной 1826 г., читаем: «Покойным графом Милорадовичем предписано Комитету сделать по чертежу Архитектора Монферана Шар и поставить на Гранитный столба Для сделания сего шара, с вызолочением и поставкою на месте, – нужно по последней с торгу цене» 700 руб., но это «предположение» не было осуществлено по причине «не ассигнования» денежных средств.

Почему генерал от инфантерии М.А. Милорадович задумал поместить на гранитный столб позолоченный шар, можно выстроить как минимум две версии.

Из воспоминаний С.Н. Глинки можно узнать, как Милорадович заказывал публикации в журналах именно о Екатерингофе. В описании майского 1824 г. Екатерингофа, опубликованном в «Отечественных записках» в том же году, присутствовало четверостишие Мадлены де Скюдери «На гвоздики, саженные князем Конде», или Луи II Бурбоном, одним из известнейших европейских полководцев XVII в. Аналогия между посаженными принцем Конде цветами и садовыми посадками Милорадовича в Екатерингофе более чем очевидна. Великий князь Павел Петрович, будучи впечатленным пребыванием в гостях у принца Конде в Шантийи, и обелиском с позолоченным шаром в том числе, возвел в 1793 г. в Гатчине аналогичный монумент, который венчал, по описанию современника, «большой золотой набалдашник». Или шар.

Вторая версия. Любимое имение Милорадовича Вороньки, где он, по оценке современника, «развел чудесный сад», находилось в Полтавской губернии. В 1811 г. в Корпусном саду, в центре Полтавы, была установлена на гранитном постаменте 16-метровая колонна, увенчанная позолоченным бронзовым орлом, державшим в клюве лавровый венок.

В Петербурге Румянцевский обелиск венчал шар с бронзовым орлом.

Не исключено и третье.

В октябре 1814 г. в Риге на Замковой площади на средства местного купечества была заложена «в память побед Александра I» 16-метровая гранитная колонна (есть точка зрения, что по проекту Дж. Кваренги). Была открыта через три года. Колонну венчал шар, на нем стояла бронзовая крылатая фигура Победы, державшая в правой приподнятой руке лавровый венок, а в левой – масличную ветвь.

Таким образом, идея установки гранитного монумента в виде колонны могла принадлежать в равной степени и Милорадовичу, и Монферрану, даже в большей степени первому. Я уже цитировал воспоминания секретаря М.А. Милорадовича в Театральном комитете (Р.М. Зотова) о том, что летом 1823 г. военный генерал-губернатор ежедневно не только «осматривал работы» в Екатерингофе, но и «придумывал новые украшения». К сожалению, в документах Комитета об авторстве Милорадовича тех или иных работ или строений можно судить только по перечислению того, что не было осуществлено по предложению или указанию военного генерал-губернатора. Так же учтем и то, что Зотов описывал относящее к Екатерингофу только лета 1823 г. Поэтому нельзя исключить из авторов идеи монумента в виде колонны М.П. Сакера, который участвовал в 1809 г. в архитектурном оформлении Пулковской горы.

Гораздо, на мой взгляд, интереснее и важнее попытаться узнать, кому мы обязаны собственно самой колонной и ее возведением.

Из журнала Комитета от 27 октября 1824 г. следует, что начислено: чиновнику IX класса Палашковскому «за гранитный монумент» – 5000 руб., купцу Суханову «за материалы и работу для фундамента Гранитнаго монумента» – 750 руб., купцу Лыткину «за бутовую плиту для фундамента гранитнаго монумента» – 367 руб. 50 коп.

Площадь основания, на котором уложен первый ряд гранитных блоков пьедестала монумента, составляет 16 кв. м. Была ли эта территория огорожена, как ныне, декоративной цепной, на невысоких квадратных столбах оградой, пока не установлено.

По журналу Комитета от 28 июля 1826 г. Суханову (названному «подрядчиком», а не каменотесом) начислено «за теску плиты и выкладку пола в кухне Воксала» 186 руб. 75 коп. Это к тому, что работы Суханова в Екатерингофе связаны только с фундаментом колонны.

В документах имена (кроме Лыткина), чины и гильдии не указаны.

Поэтому, с привлечением иных документов[180 - См. Аллер С. Руководство к отысканию жилищ по Санктпетербургу, или Прибавление к Адресной книге: указатель жилищ и зданий в С. Петербурге. СПб.: В тип. Департ. нар. просвещения, 1824. С. 312, 401.], уточним. Титулярный советник Иван Андреевич Палашковский. Купец 3-й гильдии Семен Суханов. Царскосельский 2-й гильдии купец Федор Лыткин.

Молвинская колонна. 1824 г. Фото автора. 2009 г.

О начислении вышеназванным физическим лицам денежных сумм «по монументу» был составлен рапорт от 1 декабря 1824 г. «к разрешению» военного генерал-губернатора, однако… «решения не последовало», и указанный рапорт после смерти Милорадовича возвратили обратно в Комитет.

Ровно через два года военный генерал-губернатор П.В. Голенищев-Кутузов предложил Комитету об устроении Екатерингофа, в лаконично-изысканном канцелярском стиле, «немедленно удовлетворить платежи те лицы, коим по удостоверению сего Комитета назначенная в помянутом отчете сумма, показана следующею в выдачу».

В общем, смысл понятен.

20 декабря 1826 г. Комитет составил многостраничную ведомость – список лиц и учреждений, которых надлежит «немедленно удовлетворить». Фамилии Палашковский в списке… не было. С. Суханову «за материал и работу для фундамента гранитнаго столба» деньги были выданы весной того года.

Заплатили ли Палашковскому в дальнейшем – не установлено.

По службе Иван Андреевич не был гоголевскими Акакием Акакиевичем – такому «можно и не заплатить». Впервые И.А. Палашковский появляется в «Адресе-календаре» на 1821 г. – журналист (без кавычек) по одному (из пяти) отделений Инспекторского департамента Главного штаба Военного министерства. На 1825 г. – уже столоначальник отделения того же департамента Военного министерства.

Казалось бы, здесь можно приготовиться поставить точку. Но…

Есть одна запись в отчетных документах Комитета об устроении Екатерингофа: начислено «следственному приставу Пипину для удовлетворения крестьян, объявивших претенцию на купца Суханова» 178 руб. 84

/

коп. Даже знакомый в самой незначительной степени с правовыми и социальными реалиями того времени потеряется в догадках, что мог «сотворить» купец Суханов, если крестьяне выставили против него иски, которые удовлетворили из денежных средств «Комитета об устроении Екатерингофа», а в разбирательство между сторонами привлекался следственный пристав.

Ответ – в более ранней, доекатерингофской «купеческой» биографии С.К. Суханова: его личное «знакомство» со следственными приставами было уже не первым.

Третьего мая 1821 г. в первом прибавлении к «Санктпетербургским ведомостям» объявлялось, что Комиссия для окончательной перестройки Исаакиевского собора вызывает желающих «принять на себя сломку» полуциркульных выступов и купола Исаакиевской церкви. Два первых торга пройдут «в Комиссии» (находящейся при Кабинете Е. И. В., «что у Аничкина моста»), заключительный, третий торг состоится 10 мая у члена вышеназванной Комиссии, военного генерал-губернатора М.А. Милорадовича у него на дому[181 - См.: Санктпетербургские ведомости. 1821. Первое прибавление. 3 мая. С. CCCXIII.].

В ту весну Милорадович проживал в доме надворного советника Э. Колержи на Невском проспекте.

На заключительных торгах «красную» цену – 90 тыс. руб. – объявил крестьянин, каменщик Иван Кореляков «с товарищами». Ими были: «путиловский промышленник» Тимофей Афонин и купец Самсон Суханов. Победив, каменщик Кореляков сбавил цену до 80 тыс. руб. (причина не называлась, видимо, по примеру коммерции советника И.Ф. Жербина).

На следующий день или днями позднее гоф-маклер и коммерции советник И. Кремер по приказанию члена «Комиссии для окончательной перестройки…» сенатора А.А. Столыпина привел победителей в торгах «в квартиру Его Превосходительства». По итогам «домашней беседы» у Столыпина стоимость «сломки» снизилась до 75 тыс. руб.

Документально подтверждается, что летом 1823 г. тайный советник А.А. Столыпин часто гостил в Екатерингофе (у кого и что он там делал – в главе «Дачники»).

Как раз в те самые дни торгов, а именно 5 мая, комиссар Комиссии Борушникевич направил в Комиссию рапорт[182 - См.: РГИА. Ф. 1311. Оп. 1. Д. 126. Л. 1.]. Из него следовало, что в апреле 1821 г. подрядчик Суханов доставил к строительной площадке 30 гранитных монолитов. Однако «по сличении цвета и слоя с Гранитом Казенной Ломки, подозрительно, ибо означенный камень увезен Сухановым из оной, и к строением продан за собственный». Но это еще не все. «Не благоугодно [ли] будет Комиссии», задавался вопрос, «строго исследовать» (и сравнить), сколько раз на Казенной ломке нагружены были суда гранитом, который оставался «в большом количестве» от расчисток двух ломок? Сколько из нагруженного гранита доставлено «к строению»? И сколько в настоящий момент находится у собора гранита, и почему «так мало доставлено к строению онаго»?

Подполковник Петр Ефимович Борушникевич. Службу начал подпрапорщиком Мушкетерского (позднее – Гренадерского) графа Аракчеева полка. Участник Отечественной войны 1812 г., кавалер трех орденов. Из дворян, тридцати четырех лет, холост. В январе 1817 г. переведен в Императорский сухопутный кадетский корпус. Двадцать второго марта 1818 г. по полученному в августовском 1812 г. сражении тяжелому ранению («ружейною пулею в живот на вылет в спину»)[183 - См.: там же. Д. 30. Л. 4 об., 5, 11.] уволен с воинской службы с награждением чином подполковника с мундиром и «пенсионом полнаго жалованья» от военного ведомства в размере 773 руб.[184 - См.: там же. Д. 172. Л. 136 об.]

Оказался Борушникевич «при строении» Исаакиевского собора при следующих обстоятельствах.

15 сентября 1819 г. архитектор О. Монферран предложил Комиссии по окончательной перестройке Исаакиевского собора, «чтобы все отдано было в его распоряжение» – от приемки от подрядчиков материалов до установления численности «рабочих людей». «Комиссия на сие согласилась». Единоличная хозяйственная деятельность архитектора настолько оказалась «плодотворной», что уже примерно через два месяца Александр I повелел «Комитету, Высочайше утвержденному в 18-й день Августа 1814 года» (т. е. Александровскому комитету о раненых), докладчиком по делам которого был граф А.А. Аракчеев, назначить одного «исправного офицера» комиссаром при строительстве Исаакиевского собора. Был выбран бывший офицер Гренадерского графа Аракчеева полка П.Е. Борушникевич. Явившись за предписанием о вступлении в должность к председателю Комиссии графу Н.Н. Головину, Борушникевич услышал от него следующее (специально привожу дословно): «Мне нужно иметь при строении свои глаза; главнейшая должность ваша честность и безкорыстие. Нещадите никого. Я сижу на деньгах и окружен ворами со всех сторон. Надеюсь что человек подвергавший жизнь за Царя и Отечество будет служить верно»[185 - Там же. Л. 28, 29 об.].

Борушникевич был определен в должность 20 ноября 1819 г. и поселился там же, у собора, вместе с рабочими, во временном деревянном доме. Однако вплоть до 27 июля 1820 г. (в тот день император утвердил для Комиссии «правила») Петр Ефимович, как он сам признавался в письме Александру I, в должность вступить не мог, был «праздным»: «упорствовал» Монферран[186 - См.: там же. Л. 29, 30.].

Открылось «дело». Звучит оно так: «Об учинении следствия по подозрению, выводимому Комиссаром Барушнекевичем на купца Суханова, в продаже якобы казенного гранита за собственный». Вскоре исполняющий должность обер-полицмейстера сообщил М.А. Милорадовичу, что «производство дела» возложено на следственного пристава, титулярного советника С.П. Мылова.