Мастер и Путь. Слепок с эпохи

Мастер и Путь. Слепок с эпохи
Владимир Александрович Ишечкин

Документами и памятью поколений подтвержден слепок с эпохи. Ее атмосфера окутывает железнодорожную станцию в междуречье Дона и Волги. По законам творчества, с этой небольшой станции начинается соприкосновение Олимпа и нашей действительности. Внимание античного мира задерживается на путейцах. В работе отцу наследует сын, дорожный мастер. Трудовым подвигом он приносит славу своей малой родине. Это донской казак. Имя дала ему степь, фамилию – Дон, работу – Приволжская железная дорога.

В то же время общество слабо противостоит загрязнению окружающей среды, вечному жилищному кризису, странным методикам и расчетам на железнодорожном транспорте. Пассажирские перевозки почему-то принято считать убыточными, тогда как само население служит источником прибыльных грузовых перевозок. Одно с другим не вяжется.

Содержатся конструктивные предложения.

Владимир Александрович Ишечкин

Мастер и Путь. Слепок с эпохи

© Ишечкин В.А., 2015

© Издательский дом «НАУЧНАЯ БИБЛИОТЕКА», 2015

* * *

Маргарита:

– Ты добрый человек, каких немного.

    Иоганн В. Гёте (Фауст, часть I)

Оплот Арчеда

Справа батюшка Дон, слева матушка Волга.
Между ними степная колышется холка.
Да в ленивом раздумье змеится приток:
То ли к западу взять, то ли течь на восток?
Золотая орда у него гостевала.
Только нет и следа от былого привала.
Над водою в избытке толпилась арча.
На нее из шатра указала камча.
Верно поняли знак приближенные хана.
– Арчада! – разнеслось над кострищами стана.
Имя малой реки заронила орда,
На скаку казаки вознесли:
– Арчеда!
Оседлали приток дети Тихого Дона.
И не знала Россия надежней заслона.
Отражался в затоне казацкий курень,
Были рядом арча и донская сирень.
На дверях оберегом служила подкова,
Но смущало от старца заветное слово.
Молвил он под иконой, вставая с колен:
– Если все хорошо, значит, жди перемен…
Он как в воду глядел! Заскрипело кормило,
На оплот паровозы наехали с тыла.
Через степь потянулась вагонов орда.
Отпадала нужда в рубеже Арчеда.
Скромный веер путей с одиноким вокзалом.
Арчеда поездам тоже стала привалом.
Но события словно срывались с цепи,
Новый мир на крови громоздили в степи.
О поречье особой не может быть речи,
Облака обожгли поминальные свечи.
Казаки, из живых, поделили табак
И сплотились в рабочий путейский костяк.
Верховодил Донецков, причем без промашки.
У него и фамилия – высверки шашки!
Да такому вовек с колеи не сойти!
И назначен он был бригадиром пути.
Контингент пребывал в состоянии грогги
От щедрот окаянной железной дороги!
Посезонно одеждой снабжала она.
Инструмент выдавала, платила сполна.
Труд среди поездов не сказать, что у грядок.
Но в дома казаков постучался достаток.
Завозили к зиме дармовой уголек,
За него не взимали с кормильца налог.
А под отпуск давали путевку со льготой.
Отдохни, подлечись! Ну, и дальше работай.
Полагался, к тому же, бесплатный проезд.
Тот, который дорожный бюджет не проест.
Мог оставить кормилец наследнику-сыну
Общий путь, социальный пакет и корзину.
Бригадир кашлянул на досуге в кулак.
Вроде правильно все, только что-то не так.
Что случилось с наследной казацкой затеской?
Сын открыто доводится Разину тезкой.
Но просить не пойдешь ни в профком ни в партком,
Чтоб его воспитали донским казаком.
Вообще в стороне с распатроненным бытом
Не доверишь судьбу лошадиным копытам.
И в армейских полках строевого коня
Потеснили мотор и стальная броня.
От подростка он прятал старинную пику,
Чтобы не было смеху и бабьего крику.
Устарела для дела, опасна в игре.
Для забавы найдется дрючок во дворе.
Вот когда окликали наследника «Стенька!»,
Бригадир веселел, отлегало маленько.
А традиции в жарких боях полегли.
С ними вместе ушли и наделы земли.
Стенька рос без коня, без клинка и винтовки.
Не попал бы и в цирк без лихой джигитовки.
Братцев-кроликов он у себя разводил.
Те не знали подпруги, уздечки, удил.