Воспоминания и рассказы

Моя наука, я тоже все головы до последней косточки разбираю. Настоящая рыбачка выросла.

Володя еще несколько раз организовывал нам рыбалку на платных прудах, но уже на других, хозяин которых, как я понимаю, был его знакомым. Один раз я этого знакомого видел, это типичный русский, пардон, украинский медведь. У него было три, расположенных каскадом пруда. В два нижних он запускал карпа, а в верхнем жил дикий карась, но довольно крупный, от полкило до килограмма. Вот в этом верхнем пруду он и разрешал нам рыбачить. Первый раз я туда приехал вместе с Лилей и Павликом. Лиля была уже взрослая, она закончила школу, училась на вечернем отделении в институте и работала в военном училище. Клев был не шибко хороший, но килограмма по четыре мы наловили, у Лили клев был тоже не хуже, чем у нас с Павликом.

– А мы здесь уже были с дядей Володей и Майей, – сказала мне Лиля, – я здесь полбутылки коньяка на кукурузу поймала.

Майя – это ее подруга.

– Как? – не понял я.

– У меня здесь хорошо клевали карасики, а у мужиков, которые сидели недалеко, ничего не клевало. Они подошли ко мне и спросили, на что я ловлю. Я пошутила, и сказала, что это будет очень дорого стоить. Тогда один из них сбегал к себе, и принес полбутылки коньяка. Я отдала его дяде Володе, а им отсыпала консервированной кукурузы из банки. И у них тоже стало клевать.

В этот раз рыбалку пришлось заканчивать досрочно, так как пошел дождь и дорогу быстро размывало. Павлику, на его Запорожце, с большим трудом, с пятого или шестого раза удалось выехать на бугор из оврага, в котором были пруды.

Через недельку Павлик привез нас на этот же пруд, выгрузил, и уехал по своим делам, а мы с Лилей начали ловить рыбу. Клев был плохой, поэтому я перемещался вдоль берега в поисках клевого места. Неожиданно приехала милиция, с каким-то медведе подобным мужиком.

– А вы здесь что делаете, – неприязненно спросил он меня.

– Филенко по поводу нашей рыбалки с хозяином договорился, – сказал я.

– Я и есть хозяин. Что-то припоминаю, – буркнул он, и они пошли дальше.

Метров за тридцать от того места, где я ловил, милиционеры разделись и зашли в воду. Я подумал, что они приехали отдохнуть и покупаться, но они вытащили на берег сеть, а в сети запутавшегося утопленника. Вот это подарок для наших с Лилей глаз. А мы здесь ловили, и ничего не подозревали. Милиционеры забрали утопленника вместе с сетями, и уехали, а хозяин подошел к нам и пояснил, что к нему ловить рыбу сетями повадился местный алкаш, и больше всего хозяина возмущало то, что ловил он не для себя, а на продажу. И вот теперь, этот алкаш запутался в собственных сетях, и утонул. Я посмотрел на внушительную фигуру хозяина и подумал, что скорее всего этот алкаш не сам утонул, но это лишь мои догадки, абсолютно не обоснованные. Интерес к рыбалке у нас пропал, и как только приехал Павлик, мы уехали домой.

Теперь мы с Лилей и ее мужем Сергеем ходим на рыбалку на Оку, где неплохо ловим. Я на закидушки, а они на спиннинги. Я на спиннинг ловить не научился, старенькой стал, уже спина болит от спиннинга, а у Лили с Сережей неплохие уловы. У Лили полностью рыбацкая семья получилась, хотя моя жена и говорит, что два рыбака на одну семью – это слишком много.

Ява

В данном случае, Ява – это мотоцикл. Его мой брат Виктор купил после того, как отслужил в армии и вернулся домой бравым старшиной. После армии немножко отдохнул, погулял, пора уже было и о женитьбе подумать, но старшинского звания для этого было недостаточно. Для этого обязательно нужен был мотоцикл. Все парни с селе старались до женитьбы купить мотоцикл. Ну что это за жених, пусть даже в звании старшины, который приходит на свидание к девушке пешком? Другое дело – лихо подкатить к ее дому на мотоцикле. Тогда и покатать девушку можно на мотоцикле. А ведь это так здорово, катать девушку на мотоцикле, она вроде бы и рядышком, но где-то там, за спиной, не нужно думать, о чем с ней разговаривать, сказал ей в ответ несколько слов, и достаточно. Ну а если прийти пешком? Тогда ломай голову, ищи темы для беседы, думай, о чем с ней разговаривать. Нет, мотоцикл – это вещь, его как будто специально для женихов придумали. Обязательно нужно было покупать, загвоздка была только в том, что у него денег на такую покупку еще не было, а у родителей таких денег вообще никогда не было. Но в этом деле главное, чтобы цель была поставлена, будет цель – будет и ее реализация, и через некоторое время мотоцикл был приобретен, красивый, красный, с никелированными накладками на баке. Красавец, как раз под стать жениху. Я на нем один раз прокатился до Хомино. Идет хорошо, скорость быстро набирает, в общем, езда на нем мне понравилась. Заехал в Хомино и начал разворачиваться, улочка узкая, скорость маленькая, поэтому, чтобы не упасть, ноги опустил на землю. Даже при минимальном радиусе разворота, развернуться не получалось, мотоцикл ехал на сложенные на улице бревна. Поскольку ноги были уже на земле, выжал сцепление и нажал на ручной тормоз. К моему удивлению, мотоцикл не остановился, а уткнулся передним колесом в эти бревна, я, по инерции, уткнулся шлемом в лобовое стекло. Послышался треск, и лобовое стекло отвалилось, на мое счастье это стекло было пластмассовым. Домой привез его на баке, чем очень расстроил Виктора. Брат пояснил мне, что на двухколесных мотоциклах ручной тормоз специально регулируется на минимальное торможение, чтобы при торможении им, не перелететь вместе с мотоциклом через переднее колесо. Я этого конечно не знал. Лобовое стекло Виктор установил на место, но оно стало ниже на пять сантиметров и не защищало глаза от мошек, езда на мотоцикле стала менее комфортной, чтобы защититься от мошек, теперь нужно было наклоняться ближе к рулю. Чувствуя свою вину, я больше не пользовался мотоциклом брата.

Вскорости брат женился. Письмо, которым он пригласил меня на свадьбу, я получил только через месяц после свадьбы. Не получив ответа на письмо, он догадался прислать еще и телеграмму, но поздновато, в пятницу вечером, а свадьба на субботу назначена. В академии, где я тогда учился, получить отпускной билет уже было невозможно, а ехать без документов было очень рискованно. После смерти нашего дорогого Леонида Ильича, генсеком стал Андропов, и в стране как раз наводили порядок. Люди в штатском проверяли законность нахождения населения в кинотеатре или ресторане в рабочее время, законность поездок в поездах в рабочие дни, причем проверяли всех, как гражданских, так и военных. Ехать без отпускного билета я не рискнул.

В субботу мы с Галей и Лилей поехали покупать свадебный подарок. Чтобы деньги не вытащили, пятьдесят рублей одной бумажкой, Галя положила в пистончик своих джинсовых брюк. В метро к нам подошла какая-то женщина.

– Девушка, – сказала она, обращаясь к Гале, – у вас пятьдесят рублей выпали, – и протянула Гале деньги.

– Это не мои, – ответила Галя, – мои не могут выпасть.

– Ну значит я ошиблась, – сказала женщина и ушла.

– Ты бы хоть проверила, прежде чем отказываться, – сказал я жене.

– Может она как раз и хотела посмотреть, где у меня деньги лежат, – резонно ответила Галя.

– Может все-таки проверишь? – продолжал я настаивать.

Галя проверила и побледнела, денег не было. Бросилась искать подходившую женщину, но уже было слишком поздно, этой доброй женщины уже нигде не было. Пришлось возвращаться домой без покупки, купить свадебный подарок теперь мы могли только со следующей зарплаты.

Позже, Виктор в письме попросил меня купить для Явы цилиндры и поршня, так как у них запчастей к Яве не было. Я был рад хоть как-то реабилитироваться за снесенное мной лобовое стекло, поехал в автомагазин, располагавшийся недалеко от нашего дома, на проспекте Жукова.

– А Вам к старой Яве, или к новой? – спросил меня продавец.

Этого я не знал, в письме об этом ничего не было, а я даже не подозревал, что их две. Попытался проанализировать ситуацию. Мотоцикл брат купил недавно, но если уже нужно менять цилиндры и поршня, то у него большой пробег, следовательно, купил он его с рук, тогда, скорее всего, Ява старая. Купил запчасти для старой Яве и отправил посылкой в Вертиевку. Я не угадал, нужно было к новой.

В очередной раз мы с Лилей приехали в отпуск в Вертиевку, Галя с нами не поехала, сказала, что у нее, и свои родственники есть. Прежде всего, я решил велосипедом съездить на разведку, и посмотреть, где в этом сезоне можно ловить рыбу.

– А у тебя права с собой? – спросил брат.

– С собой, – ответил я.

– Подожди, я тебе мотоцикл настрою, – расщедрился Виктор. – Я правда на нем давно не ездил, теперь все на УАЗике. Но у меня есть сухозаряженный новый аккумулятор, сейчас залью электролитом, и через пол часика он будет готов.

Чтобы не крутить педали два десятка километров, следовало подождать. Виктор теперь работал главным инженером совхоза, поэтому имел свою служебную машину и мотоцикл ему был без надобности, возможно и на рыбалку мы потом на нем будем ездить вместе с Лилей. Через пол часа мотоцикл был готов, и я поехал, взяв с собой одну телескопическую удочку.

Прежде всего, заехал на новый пруд на Тванях. Побродил часик с удочкой по берегу, но поклевок нигде не было. Съездил на небольшой заросший пруд на окраине Хомино, больше похожий на болото. Здесь когда-то ловились карасики до полкило весом, а рядам была ферма, где, в старом навозе, можно было накопать крупных красных червей, которых так любили эти карасики. Теперь воды здесь было совсем мало, одна грязь, даже удочку закинуть было некуда. Снова завел мотоцикл и поехал на канаву, за Хомино. Здесь всегда было порядка метра глубины, а вода была абсолютно прозрачной, поэтому прекрасно были видны небольшие стайки плавающих в ней карасиков. Интересно было наблюдать, как к наживке подплывает один карасик, несколько раз ее толкает, и уплывает, что-то ему не понравилось. Потом подплывает другой, тоже толкает наживку, и опять ее не берет. Наконец, подплывает какой-то неосторожный карасик и сразу хватает наживку. Здесь на поправок можно было вообще не смотреть, и так все видно. На рыбалку на этой канаве, соединяющей нашу речку Крутоносовку с Десной, я больше всего и рассчитывал. Воды было даже больше, чем я ожидал, и была она абсолютно прозрачной, но вот стаек рыб я не видел. Прошел вдоль канавы с километр, но стаек рыб нигде не обнаружил. Очень странная ситуация, раньше рыба здесь всегда была. Вернулся обратно к мотоциклу. И на обратном пути ни одной стайки не увидел. Оставался только пруд, куда когда-то запускали карпов. Карпов там конечно не будет, но может утки икру карасиков занесли. Поехал на пруд.

С дороги воду не видно было, наверно сильно обмелел. Оставил на дороге мотоцикл, и пошел к пруду. Какой кошмар, в большущей чаше пруда не было ни капли воды. Побродил по дну пруда. Здесь уже небольшие березки выросли, видимо воды давно нет. На одном из берегов торчали трубы, наверно по ним раньше в пруд закачивалась вода. Подошел к ним ближе, и трубы, и стоящая рядом насосная еще целые, на двери насосной висит замок, через окошко видно, что насосы тоже целые, подходящая к насосной канава тоже полностью заполнена водой, вот только подходившие к насосной электрические провода уже сняли, пролетов пять, то ли совхоз снял, то ли неравнодушные к чужому добру люди. Грустно было на все это смотреть, ловить здесь больше нечего. Но, поскольку уж я так далеко забрался, решил посмотреть, нет ли в лесу грибов. Завел мотоцикл, и поехал в лес. В этом лесу грибов не было, проехал еще в один, но грибов и там не было. Делать здесь больше было нечего, снова завел мотоцикл, и поехал домой. Еще можно было заехать на пруд бывшего колхоза им. Ленина, расположенный возле четвертой школы, но это уже в селе.

Вот уже, и окраина Хомино, за этим поворотом, где я когда-то сломал лобовое стекло мотоцикла, уже прямая асфальтированная дорога на Вертиевку. На повороте максимально сбросил скорость и убрал газ, тихонько повернул, и мотоцикл неожиданно заглох. Пришлось слезать и заводить по новой. Но мотоцикл не заводился. Скорее всего, разрядился аккумулятор, ведь Виктор его не заряжал, а только залил электролитом. Нужно было заводить с толчка, но это не проблема, с толчка я запросто в одиночку заводил свой тяжелющий Урал с коляской, а тут всего лишь легкая Ява. На мое счастье, ближайший участок дороги был как раз с уклоном вниз, я включил вторую скорость, как делал на своем Урале, выжал сцепление, разогнал мотоцикл, и отпустил сцепление. К моему удивлению, мотоцикл не завелся, а остановился, как вкопанный. Видимо на Яве нужно включать первую скорость, а не вторую, догадался я. К сожалению спуск закончился. Затащил мотоцикл на следующую горку, на этот раз включил уже первую скорость, разогнался с горки и отпустил сцепление, но мотоцикл снова не завелся. Наверно нужно бежать быстрее, решил я. Затащил мотоцикл еще на одну горку. Уже устал и весь вспотел. С этой горки я уже бежал на предельной скорости, но этот гад опять не завелся. А ведь свой мотоцикл я заводил даже на ровной дороге. Вот проклятые буржуи, даже мотоцикл не могут нормально сделать, насколько лучше наши Урал сделали. Хотя, какие буржуи? Это ведь наши братья, чехи, или словаки, такую уродину сделали. Пот с меня тек ручьями, а до дома было еще километров пять. И хотя бы одна машина проехала, чтобы передать Виктору, что я застрял на дороге. Затащил мотоцикл на очередную горку, и вот радость, навстречу шли два мужика, уж с их то помощью мы точно заведем мотоцикл. Не стал тратить силы и подождал, пока они подойдут, попросил подтолкнуть. Бежали мы вниз очень быстро, но мотоцикл не завелся, удалось уговорить мужиков попробовать еще с одной горки, бежали еще быстрее, но этот гад все равно не завелся. Мужики ушли, а я потащил мотоцикл дальше, не оставляя попыток завести его с очередной горки. Вот уже и Куцый плав, болото с открытой водой, куда мы в детстве пригоняли скот на водопой. Все возможности завести мотоцикл исчерпаны, так как впереди только бесконечный подъем, никаких спусков больше нет. Носовой платок от пота у меня уже давно был мокрый, последнее время вытирал пот с лица краем рубашки, но теперь и она вся была мокрая.

Протащил еще два километра мотоцикл на горку, и оказался в селе. Дальше уже должно было быть легче, подъем на горку закончился, но и сил уже совсем не осталось. У какого-то встречного мужика спросил, нет ли у кого здесь зарядного устройства. Мне повезло, мужик назвал номер дома, в котором есть зарядное устройство, но до него было еще полкилометра. Оставалось тащить мотоцикл дальше, и молиться, чтобы хозяин, проживающий по указанному адресу, оказался дома. И мне опять повезло, хозяин был дома. Пока мой аккумулятор заряжался, я отдыхал. Мужик интересовался, кто я, и откуда. Оказалось, что он знает моих одноклассников, сказал, что одна из моих одноклассниц, живет напротив его дома, Валя, но он не помнил ее девичью фамилию, а я не мог понять, о ком идет речь. Наконец он вспомнил ее прозвище, Черногуз. Это была Валя Легейда, она действительно была самой черненькой в классе, как цыганка. Пока едет зарядка аккумулятора, я решил сходить к ней в гости.

– Не вздумай, у нее муж очень ревнивый, – сказал мужик. – Он ее убьет, если узнает.

Визит пришлось отменить. Через час аккумулятор подзарядился, я завел мотоцикл, поблагодарил мужика за помощь, и поехал домой.

– Дядя Володя, а вы что, в одежде купались? – спросил племянник Саша, увидев меня.

Пришлось рассказать о своих приключениях. Виктор объяснил мне, бестолковому, что в отличие от Урала, на Яве стоит высоко оборотистый двигатель, чтобы завести ее с толчка, нужно бежать быстрее, чем на стометровке, поэтому с толчка ее никогда не заводят.

Польза курения

Я, в очередной раз, вместе с женой и трехлетней дочерью ехал в отпуск в Вертиевку. Пока живы родители, мы с женой решили в санатории не ездить, а во время отпуска навещать родителей. Естественно, каждый хотел навестить своих родителей, которые жили далековато друг от друга. Поэтому, ездили поочередно: один отпуск к моим родителям в Вертиевку, следующий отпуск к родителям жены в Шелудьковку. Один раз я поддался на уговоры жены навестить и ее и моих родителей за один отпуск, но ничего хорошего из этого не получилось. Это был не отпуск, а кошмар, только потратили кучу денег и ужасно устали от переездов с ребенком. Больше так не делали.

И вот мы в Нежине. Родителям я телеграмму не давал, не хотел, чтобы они беспокоились, думая, как нас встретить. Добираться с вокзала Нежина до Вертиевки нужно было двумя автобусами, а потом, с центра Вертиевки до дома, еще два километра пешком. Поэтому, на вокзале в Нежине я взял такси, договорились за умеренную, на мой взгляд, плату. Однако доехать до самого дома не получилось. Доехали только до рудки возле бабы Чушанки, оставалось проехать каких ни будь триста метров, но ехать дальше водитель отказался.

Рудкой в Вертиевке называли большие лужи, занимающие всю ширину дороги. Обычно они были очень глубокими и в них часто застревали не только телеги и автомашины, но иногда и трактора. Такую рудку нельзя было ни обойти, ни объехать. Иногда вдоль забора оставалась узенькая полоска земли, шириной не более десяти сантиметров. Если бы не было забора, то пройти по ней не составляло бы труда, но мешал забор, и пройти можно было только держась за верхний край досок гнилого забора. Это было довольно опасно, уже не один человек оказывался лежащим в луже, когда верх гнилой доски обламывался. Таких рудок на нашей улице было две, и находились они по разные стороны от дома, так что объехать можно было и не пытаться, вторая рудка возле дома Коли Грека наверняка тоже была полна води.

Выгрузились возле рудки, два чемодана, сумка, Лиля, и мы с женой. Рудку конечно можно было обойти через расположенные справа сажалки, которые летом были без воды, крюк был всего двести метров, да и тропинка там была, но мы не ищем легких путей. Поскольку вдоль рудки нужно было пройти всего каких-то пять метров, то моя шустрая жена, держась двумя реками за верх забора, быстренько перебралась на другую сторону и сказала, что ничего страшного нет, можно переходить. Мне ничего не оставалось, как идти за ней, но мне нужно было еще переносить Лилю и вещи. Для пробы перенес сравнительно легкую сумку, держась одной рукой за забор. По очереди переставлял на небольшое расстояние ноги, перехватывался рукой, пока тело под силой инерции сохраняло вертикальное положение, снова переставлял ноги и снова перехватывался рукой. Получилось, сумку перенес. Потом перенес Лилю. С чемоданами было сложнее. Тяжелые чемоданы сильно тянули в рудку, время нахождения тела в вертикальном положении, до начала его падения, значительно сократилось, и, при перехвате руки, получался рывок, доски могли обломиться, несколько досок, кстати, уже были обломаны. Но все обошлось, и мы благополучно перебрались на другую сторону.

Дома во дворе кипела работа, отец с Таликом строгали доски на самодельном деревообрабатывающем станке. Извинились, что не приглашают гостей сразу за стол, так как торопятся, прострогать нужно много, а станок им дали только на один день. Раз такое дело, я быстренько переоделся и пришел им помогать. Прострогали очередную доску, я посмотрел на нее и ужаснулся, поверхность простроганной доски была не гладкой, какой она должна была быть, а напоминала рябь на поверхности воды, лезвия строгального станка оставляли приличные выбоины. Я попросил остановить станок и попробовал остроту ножей, они были тупые. Посмотрел ранее простроганные доски, все нужно было переделывать. Про тупые ножи отец мне не поверил, проверил сам.

– Ну почему тупые? Они же острые.

Я открутил болты и снял один нож, послюнявил волосы на руке и провел ножом по ним. Все волосы остались на месте.

– Это означает, что нож тупой, – пояснил я.

На этот раз поверили. До военного училища я два сезона проработал плотником в сельхозтехнике, много столярных работ сделал в то время и по дому, поэтому в этом вопросе был для них авторитетом. Талик вспомнил, что мужик, у которого они взяли станок, дал им еще и запасные ножи. Принес их, но они тоже оказались тупыми. Я предложил Талику быстренько съездить в сельхозтехнику и наточит ножи. Талик уехал, а мы с отцом начали размечать доски, то есть, шнуром отбивать на них полосы, по которым их нужно будет опиливать, это так называемая отбивка. Отбили нужное количество досок, время уже шло к обеду, а Талика не было. Приступили к опиливанию. Уже все приготовленные доски опилили, а Талика не было, как в воду канул. Уже и за обед пора бы садиться, а Талика нет. С часик его подождали и сели обедать без него. Приехал он только к концу обеда, оказалось, что в сельхозтехнике были проблемы с электричеством, и ему пришлось ждать, пока все отремонтируют. Прострогать доски, за оставшееся светлое время, мы не успели. Вечером хозяин станка приехал за ним на телеге, запряженной лошадью, оставил телегу за воротами, а сам зашел во двор.