Гражданское правоотношение: социально-психологический аспект

В отличие от С. С. Алексеева, который признавал существование комплексных отраслей права, Ю. К. Толстой, полемизируя с С. С. Алексеевым, утверждал, что комплексные отрасли по своему существу являются приемом классификации правовых норм, но структурным элементом системы права являться не могут[16 - См.: Толстой Ю. К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства // Правоведение. 1957. № 1. С. 45.]. А. В. Мицкевич использовал термин «комплексы правовых норм», говоря о том, что нормы различной отраслевой принадлежности могут и часто располагаются в единых массивах законодательства[17 - Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / Под общ. ред. В. С. Нерсесянца. М., 2004. С. 330.].

Сугубо юридически само по себе признание отсутствия в комплексных отраслях права единого метода правового регулирования уже означает не что иное, как отсутствие единства. Единство метода и предмета являются необходимыми и достаточными признаками отрасли права. Этот постулат не может являться определяющим для законодательства, поскольку законодательство формируется прежде всего исходя из предмета регулирования, а также из практического удобства его применения. В российской правовой действительности вряд ли удастся найти пример законодательства, которое использует нормы только одной отрасли права. Исключением может, пожалуй, являться только уголовное право в силу того, что замысел законодателя прежде всего состоит в том, чтобы отрасль уголовного права совпадала с соответствующей отраслью законодательства. Применительно к гражданскому законодательству такая задача не стоит.

Единство предмета правового регулирования и метода правового регулирования не означает их тождества и не означает того, что метод заложен в самом предмете правового регулирования. Сторонником следования метода за предметом правового регулирования выступил С. Ф. Кечекьян, который предполагал, что метод правового регулирования заложен в самом предмете правового регулирования, говоря об общественных отношениях, имеется в виду специфический метод, присущий им[18 - См.: Кечекьян С. Ф. О системе советского социалистического права // Советское государство и право. 1946. № 2. С. 41–42.].

Однако это не совсем так в силу противоречия данной теории правовой и социальной логике. Мы понимаем предмет правового регулирования опосредованно как некие общественные отношения, характеризующиеся качественной однородностью, получившие отражение в психике человека (людей), как психическое отношение к конкретной сфере общественной жизни (общественных отношений). Это означает, что предмет сам по себе отстранен от объективного права, от правовых норм.

Объективное право представляет собой систему общеобязательных, обеспеченных публичной властью, общеизвестных правил поведения, получивших объективную форму в мире явлений.

Такое определение права не уходит в философию права. Оно представляет собой функциональное определение права, подчеркивает содержание понятия метода правового регулирования, заложенного в самом объективном праве. Здесь нет движения от права к метафизическим сущностям о том, что есть право (свободная воля, проявление высшего разума и т. д.). Изложенная дефиниция есть определение объективного права с точки зрения его назначения.

Определив метод в качестве основного критерия отграничения отраслей права, а также установив, что метод должен быть единым в рамках одной отрасли права, следует рассмотреть еще один вопрос, анализ которого необходим для исследования гражданского правоотношения с психо-эмоциональной стороны. Это вопрос о соотношении понятий объективного права и законодательства.

Законодательство является формой выражения объективного права. То есть определяя объективное право как совокупность правил поведения, имеющих объективное выражение, мы показываем, что наличие самой по себе действительной формы для права необходимо. Объективное право является содержанием, наполняющим законодательство. Психика человека такова, что улавливание содержания без предварительного улавливания формы невозможно. Это, как указывал И. Кант, связано с существованием априорных форм познания действительности – пространства и времени[19 - См.: Кант И. Критика чистого разума. М.: Эксмо, 2011. С. 63–67, 71-73.]. Поскольку право существует формально определенно, объективно, то мы воспринимаем право только через одну из существующих форм, в качестве одной из которых выступает законодательство.

Некоторые авторы это не вполне четко учитывают. Так, А. В. Малько, Н. И. Матузов, раскрывая в главе учебника под названием «Система права и система законодательства» структурные элементы системы права, упускают структурные элементы системы законодательства[20 - См.: Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права: Учебник. М.: Юристъ, 2004. С. 308.]. Несмотря на то, что законодательство является основной и достаточно обширной формой выражения объективного права, не следует отрицать наличие других форм существования объективного права.

В настоящее время обычное право уже не играет той роли, которое играло больше века назад, но тем не менее все же оно может быть признано формой существования права. Хотя само по себе применение термина «форма» здесь вряд ли уместно, потому что обычное право предполагает общеизвестность не в связи с его опубликованием, а в силу знания людей о тех или иных обычаях. Обстоятельный анализ юридической литературы по обычному праву произведен А. С. Добровым[21 - См.: Добров А. С. Формирование права без законодателя (Очерки по теории источников права). Часть первая. Обычное право // Вестник гражданского права. 2010. № 2. С. 182–245.]. В итоге анализа получен интересный вывод, который заключается в том, что обычное право имеет два элемента: внешний – поведенческий и внутренний – психологический. Внешний элемент является, пожалуй, единственно возможной формой существования обычного права в действительности. Систематичность и длительность однообразного поведения позволяет судить о существовании обычая.

Разграничение обычного права от правоотношения может быть проведено только по количественному критерию. Раскрывая сущность обычного права (обычая как источника, формы права), мы говорим о присущей ему длительности, системности и множественности случаев единообразного поведения. Для правоотношения такой совокупности признаков не требуется. Путем анализа и установления указанного перечня признаков обычного права в поведении лиц мы можем говорить о сложившемся обычном праве (обычае). Внутренний психологический элемент обычного права состоит в том, что психика лица согласна и признает существующее поведение в качестве необходимого. Это обстоятельство вызывает повторность поведения и следование сложившейся линии поведения.

При этом А. С. Добров все же приходит к довольно неожиданному выводу, полагая что обычному праву присуще только психическое принуждение ввиду ошибочного представления о возможности физического принуждения со стороны государства, в то время как законодательство, помимо психического принуждения к исполнению, обладает и свойством обеспеченности физическим принуждением[22 - См.: Добров А. С. Формирование права без законодателя (Очерки по теории источников права). Часть первая. Обычное право // Вестник гражданского права. 2010. № 3. С. 198–273.]. Однако такое мнение не выглядит убедительным по той причине, что признает ошибочность суждения о возможности физического принуждения. Ошибочность суждения приводит к тому, что обычное право не признается объективным правом. Но это неверно, поскольку нормы обычного права также подлежат применению, и в случае признания законодательством обычая в качестве формы права так же подкрепляются принудительной силой государства.

Следующей формой права (источником права) по факту можно признать судебную практику. В настоящее время нет оснований не признавать судебную практику источником права[23 - См.: Шиткина И. С. О признании судебной практики источником российского права // Хозяйство и право. 2013. № 4. С. 73–77.]. При этом взгляд противников такого признания сводится к тому, что судебная практика, в частности, постановления высших судебных инстанций, являются только актами толкования норм права. В связи с этим следует отметить, что толкование норм права невозможно без толкования содержания правовой нормы, т. е. толкуется то описание регулируемого поведения, которое содержится в правовой норме, а этот логический прием возможен только в форме аналитических или синтетических суждений[24 - См.: Кант И. Критика чистого разума. М.: Эксмо, 2011. С. 47.] (в вышеуказанном значении).

В случае если при толковании норм к содержанию правил поведения, закрепленных в норме, добавляется то, что судами признается верным (логический прием синтетических суждений), то есть указание на конкретные случаи, область применения и т. д., то это означает увеличение или уменьшение (ограничение) объема содержания правовой нормы. В результате такого толкования мы получаем правовую норму с новым содержанием, что логически означает необходимость признания судебной практики формой объективного права по факту.

Особенность деятельности судебной системы в Российской Федерации заключается в том, что суды низших инстанций обязаны неукоснительно руководствоваться в своей практической деятельности при отправления правосудия теми позициями, которые занимают суды более высокой инстанции. В противном случае «инакомыслие» может быть расценено как покушение на единообразие судебной практики, дело будет возвращено на дополнительное рассмотрение, а судья, руководствовавшийся при принятии отмененного постановления исключительно законом, будет занесен в список «бракоделов» с последующими оргвыводами. Нельзя не признать очевидного факта в том, что юристы-практики в своей деятельности уже давно утратили интерес к научно-практическим постатейным комментариям ГК РФ, подготовленным ведущими цивилистами и научными школами России, и сосредоточили свое внимание при выборе линии защиты на усвоении правовых позиций судебных инстанций. Это обстоятельство говорит о многом.

В случае если описание поведения, регулируемого нормой, производится с помощью аналитических суждений, т. е. если к объему суждения (описания поведения) не добавляется ничего (дается определение понятия, например), то такую деятельность судов нельзя признать правотворчеством. Это будет означать отсутствие правовых норм в актах высших судебных инстанций. Но поскольку такой логический подход реже встречается, чем первый, а также в силу самого существования первого подхода, общим выводом будет необходимость признания по факту судебной практики формой объективного права.

Анализ различных форм объективного права позволяет показать несоответствие понятий «право» и «законодательство». Например, ГК РФ признает согласно ст. 5 ГК РФ существование обычаев как источников права. Норма гражданского права может быть закреплена в законодательном акте, который не является строго отраслевым, гражданско-правовым источником. Область гражданского права может быть расширена за счет существования обычаев, а также сужена за счет исключения из текста ГК РФ тех норм, которые не являются строго гражданско-правовыми по своему содержанию как не соответствующие предмету и (или) методу гражданско-правового регулирования.

Законодательство формируется прежде всего по принципу удобства применения и по предметному единству, однако единство метода, присущего отрасли права, не всегда выдерживается в отдельных законодательных актах.

В некоторых учебниках законодательство отождествляется с позитивным правом. При этом указывается, что законодательство в основном строится по отраслевому признаку[25 - См.: Абдулаев М. И. Теория государства и права: Учебник для вузов. М.: Магистр-Пресс, 2004. С. 220.]. Этот подход, основанный на позитивистской школе права, не может быть признан приемлемым для настоящего исследования по причине того, что нами принимается подход психологической школы права, а также в силу признания объективного права содержанием норм законодательства как формы и иных форм существования права.

Некоторые авторы право и законодательство не отождествляют. Так Р. З. Лившиц понимает право как нормативно закрепленную справедливость, при этом отвергая взгляд на право как на систему норм[26 - См.: Лившиц Р. З. Теория права: Учебник. М., 1994. С. 70.]. Такой взгляд приводит к такого рода суждениям, что «закон может быть несправедлив, в то время как право всегда справедливо», «закон может быть неправовым». Однако такой подход содержит внутреннее противоречие. Во-первых, автор пишет о том, что справедливость является нормативно закрепленной, что очевидно исключает возможность появления несправедливых неправовых законов, а также рассмотрение права вне системы норм. Во-вторых, как бы не хотелось дать точное определение справедливости, такое определение невозможно. Справедливость трансцендентна и находится за пределами эмпирического человеческого познания. Поэтому попытки осознать, что есть справедливое, а что нет для одного человека, могут оказаться полной противоположностью для другого человека.

Думается, не поэтому объективное право не отождествляется с законом – не потому что закон может быть несправедлив, а право всегда справедливо, а потому, что объективное право может существовать не только в форме закона. Наглядный тому пример с гражданским правом, где существуют и обычаи, и судебная практика. Объективное право нельзя отождествлять с законом не потому, что закон может быть несправедливым, а право всегда справедливо, а потому, что объективное право это не форма, а содержание, оно может наполнять своим содержанием такие формы права, как закон, обычай, правовая позиция суда.

Признание объективным правом закона подрывает целое учение теоретиков права об источниках права. В этой связи примечательна точка зрения Я. М. Магазинера. Автор следует концепции Л. И. Петражицкого относительно положительного и интуитивного права и, несмотря на негативное отношение Л. И. Петражицкого к термину «источник права»[27 - См.: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 410.], указывает прямо, что источник права есть общеобязательная форма выражения права[28 - См.: Магазинер Я. М. Избранные труды по общей теории права. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006. С. 70.]. Этот подход принят в монографическом исследовании, однако не указывается на признак общеобязательности, потому что он содержится в понятии правовой нормы. Источник права является формой выражения права, а общеобязательность – это признак любой правовой нормы объективного права, что исключает необходимость использования предиката «общеобязательная» вместе с понятием правовой нормы.

Право и законодательство существуют в рамках систем. Система права и система законодательства имеют разные цели своего существования. Систематизация законодательства осуществляется с целью удобства пользованием нормативного материала, а также с целью простейшего совершенствования законодательства. Система права прежде всего существует в целях разработки правовой доктрины, которая, в свою очередь, также приводит к совершенствованию права. Совершенствование права не уровне доктрины происходит более качественно, поскольку построение системы права происходит исходя из общих методологических основоположений конкретного научного подхода. Исходя из этого строится вся система и выявляются звенья (конкретные правовые нормы), которые этой системе не отвечают, на основании чего делается вывод о принадлежности этих звеньев другой системе. Система законодательства строится совершенно по-другому. Некоторый конгломерат правовых норм консолидируется или кодифицируется в нормативно-правовой акт, т. е. объединение норм происходит как бы снизу. По принципу однородности. Это означает прежде всего то, что законодательство формируется по принципу предметного единства, а право по принципу единства предмета и метода.

§ 1.2. Метод гражданского права как отрасли системы российского права

Построение каждой системы должно происходить на основе общих принципов, метода и единства свойств элементов системы. Отрасль гражданского права также существует как система. Историческое формирование гражданского права отличается тем, что эта отрасль права получает свое формирование из такого источника, как поведение участников гражданского оборота. Государство и публичная власть здесь выполняют лишь функции закрепления уже существующего поведения в правовые нормы. Этот способ формирования предопределяет метод и принципы гражданского права.

Принципы отрасли права всегда являются характеристиками метода правового регулирования. Гражданское право, будучи наиболее близким к психическому пониманию участников гражданского общества поведения участников, находится в самой непосредственной близости к интуитивному праву, о котором писал Л. И. Петражицкий[29 - См.: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 382.]. Гражданское право является также наиболее близким к бытующим в обществе канонам справедливости.

В обществе существует понимание гражданских отношений (регулируемых гражданским правом) как свободных и дружественных, воздействие норм права на которые не является первоочередным[30 - См.: Родионова О. М. Механизм гражданско-правового регулирования в контексте современного частного права. М.: Статут, 2013. С. 91.].

Как выражается К. И. Скловский, анализируя традицию (передачу вещи), римское право в период своего действия признавалось писанным разумом[31 - См.: Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. 5-е изд., перераб. М.: Статут, 2010. С. 446.]. Но нельзя придавать такое значение римскому праву, поскольку в этом бы случае исключился бы какой-либо прогресс в области гражданского права[32 - См.: Пахман С. В. История кодификации гражданского права. М.: Зерцало, 2004.]. Однако следует отметить, что гражданское право конкретной местности (страны) на данный исторический период должно признаваться таким писанным разумом юридического порядка. При этом не стоит полностью отождествлять гражданское законодательство и гражданское право, поскольку в гражданском законодательстве могут появляться «случайные» или «необходимые государству» статьи, нормы которых не будут носить строго гражданско-правовой характер.

Определение гражданского права как писанного разума предполагает особый метод воздействия на психику субъектов, а именно информационное воздействие. Само по себе гражданское право, воплощенное в источниках (формах выражения права), представляет собой лишь инструмент восполнения знаний, недостающих относительно конкретной области общественной жизни. Определяя таким образом гражданское право, мы фактически придаем ему характер нормальной мыслительной деятельности людей, основанной на законах формальной логики. Иначе говоря, построение гражданского права вполне логично. Это означает, что гражданское право в высокой мере интеллектуализированно, т. е. подчинено формальным законам логики и является разумным.

Суть любого принципа гражданского права состоит не только в том, чтобы распространить свое действие на поведение участников регулируемых им отношений через воздействие на психику, но и в том, чтобы установить правила построения самой отрасли гражданского права. Рассмотрим с этих позиций принципы гражданского права, которые своим содержанием наиболее полно характеризуют метод правового регулирования.

1. Первым основополагающим принципом гражданского права следует признать разумность. В литературе выделяют разумность как основополагающий принцип права вообще[33 - См.: Сорокин В. В., Коваленко К. Е. Диалектика общих принципов права // История государства и права. 2012. № 12. С. 10–13.]. Однако думается, что принцип разумности в гражданском праве имеет особое значение, потому что разумность распространяется на всех субъектов гражданского права. Применительно к административному праву такое умозаключение нельзя сделать. Например, при наложении штрафа водитель, превысивший скорость, вряд ли когда-либо посчитает действия инспектора ДПС ГАИ разумными, поскольку для него видится неразумным ухудшение его имущественного положения в угоду государства даже в незначительной сумме.

В гражданском праве, даже при решении вопроса об ответственности, на уровне разума человек понимает, что это разумно, поскольку это позволяет восстановить в правах контрагента по правоотношению, хотя и не всегда желает подобного рода разумности.

Отмечая повсеместность основных принципов гражданского права, нельзя выделять в качестве принципов те положения, которые относятся не ко всем частям гражданского права. Так В. Ф. Яковлев среди принципов гражданского права выделяет принцип равенства правового режима субъектов, принцип неприкосновенности собственности, в том числе частной, принцип свободы договора, принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, принцип беспрепятственного осуществления права и восстановления защиты нарушенного права[34 - См.: Яковлев В. Ф. Избранные труды. Т. 2. Гражданское право: история и современность. Кн. 2. М.: Статут, 2012. С. 143.].

Положение о неприкосновенности собственности нельзя назвать общеотраслевым при всей его значимости. Известно, что гражданское право регулирует и личные неимущественные отношения, в этих отношениях принцип неприкосновенности собственности не действует никаким образом.

Аналогично следует говорить о принципе свободы договора. Как этот принцип может проявляться в договорах об установлении вещного права? Ответ очевиден, что это положение принципом здесь являться не будет.

2. Совершенно иначе обстоит дело с принципом равенства правового статуса субъектов. Этот принцип еще называют принципом эквивалентности гражданских правоотношений. М. И. Брагинский и его ученики полагают данный принцип самым основополагающим принципом гражданского права[35 - Гражданское право и современность: Сб. статей, посвященный памяти М. И. Брагинского / С. С. Алексеев, Ф. О. Богатырев, Б. А. Булаевский и др.; под ред. В. Н. Литовкина, К. Б. Ярошенко; Ин-тут законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. М.: Статут, 2013. С. 129.]. В действительности значение данное принципа в способности его воздействия на психику субъектов не следует преуменьшать. Эквивалентность предполагается и в системе построения права, т. е. в гражданском праве недопустимо устанавливать нормы, которые бы ставили в привилегированное положение того или иного субъекта. Эквивалентность предполагается и в воздействии на психику субъектов, т. е., обладая теми или иными правами или обязанностями, субъект осознает, что находящийся в аналогичном положении другой субъект будет обладать теми же правами и обязанностями.

Принцип равенства получает закрепление в ст. 2 ГК РФ. Однако в этой статье указывается лишь на принципы, распространяющие свое действие на отношения участников, основанные их равенстве, а не на основополагающие нормы гражданского права. Это связано с тем, что термин «гражданское право» в законодательстве не употребляется, поскольку в ГК РФ речь идет только об отношениях, регулируемых гражданским законодательством.

Следует также отметить, что подчиненность остальных норм принципам гражданского права присуща не только принципу эквивалентности. Более того, в большей мере принципы гражданского права оказывают воздействие на психику субъектов правотворчества, поскольку зачастую правоприменимость принципов осложнена опосредованностью через применение конкретных норм права. Принципы права полностью обеспечивают заполнение пробелов в законодательстве в случае отсутствия конкретных правовых норм. Такое восполнение пробелов в гражданском праве получает развитие в институте аналогии права. Согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ, при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости.

Принцип равенства является, пожалуй, основным, так как раскрывает довольно исчерпывающим образом сущность метода гражданско-правового регулирования отношений не только на современном этапе, но и на каждом предшествующем историческом этапе развития гражданского права.

3. В литературе и законодательстве выделяется принцип справедливости. В законодательстве речь идет о принципе законодательства, как уже отмечалось. Однако справедливость обычно понимается как принцип правовой – принцип гражданского права[36 - См.: Богданов Д. Е. Справедливость как начало и принцип гражданского права // Законодательство и экономика. 2013. № 12. С. 14–25.]. Не всеми авторами такая позиция разделяется в полной мере. Так О. А. Кузнецова, с одной стороны, признавая нормативную природу принципов гражданского права и их непосредственное действие[37 - См.: Кузнецова О. А. Прямое (непосредственное) действие принципов гражданского права // Нотариус. 2006. № 1.], с другой стороны, утверждает, что справедливость, разумность, добросовестность являются нравственно-этическими принципами, общеотраслевыми, а не отраслевыми гражданско-правовыми[38 - См.: Кузнецова О. А. Нормы-принципы гражданского права. М., 2006. С. 79, 80.].

Признавая гражданское право писанным разумом, нужно иметь в виду, что справедливость заложена также в психике человека. Справедливость – это атрибут разумности. Признавая разумность основополагающим принципом гражданского права, нельзя не признать значимость и наличие принципа справедливости. В то же время вряд ли можно признать самостоятельный характер этого принципа. Принцип справедливости является составной частью принципа разумности. Основной чертой принципа справедливости следует признавать то, что этот принцип касается в первую очередь участников отношений, регулируемых гражданским правом, а не творцов права. Норма права может не содержать прямого указания на справедливое ее осуществление, именно в этом случае принцип справедливости оказывает вспомогательное воздействие на психику субъекта гражданского права.

При построении нормативного акта законодатель, руководствуясь принципом справедливости, должен осознавать то, что он лишь закрепляет то, что уже и так существует на уровне правовой интуиции у субъектов, закрепляет то, что уже справедливо. Появление в тексте ГК РФ или ином нормативном акте правил поведения, которые не отвечают требованиям справедливости, означает не что иное, как другую отраслевую принадлежность норм. Принудительное воздействие в гражданском праве на нормальный ход отношений не должно иметь место. Справедливость и человеческая совесть выступают такого рода регуляторами психики и поведения людей. Гражданско-правовая справедливость дает обоснование норм гражданского права для каждого человека. В этой связи совершенно несправедливыми являются судебные решения, иные акты правоприменения, которыми урегулированы отношения, относящиеся к предмету регулирования гражданско-правовыми нормами, но в которых не применена должная норма гражданского права или искажено ее содержание путем толкования.

4. Следующий принцип – это принцип добросовестности. Добросовестность касается реализации прав и исполнения обязанностей. Для построения норм системы гражданского права добросовестность не может являться обязательной. В то же время добросовестность является частью принципа разумности. Поступать по доброй совести – это значит поступать так, чтобы обязательное для себя самого правило, в соответствии с которым поступает человек, могло иметь силу всеобщности и могло быть установлено в качестве правила для каждого. То есть при реализации конкретной правовой нормы в человеческом разуме должен содержаться этот принцип. В то же время не стоит понимать принцип добросовестности достаточно узко – в части добросовестного осуществления прав и исполнения обязанностей. Следует распространять действие принципа добросовестности и на осуществление законных интересов. В законодательстве об этом прямо не говорится (п. 3 ст. 1 ГК РФ), однако в то же время п. 4 ст. 1 ГК РФ говорит о добросовестном поведении в отрицательном смысле – в смысле запрета извлечения преимущества из недобросовестного поведения. Поведение, в том числе и недобросовестное, может иметь место и в рамках осуществления законного интереса. Согласно ст. 2 ГПК РФ, среди задач гражданского судопроизводства выделяется защита прав, свобод и законных интересов. Согласно ст. 45, 46 Конституции РФ гарантируется государственная и судебная защита прав и свобод человека. Свобода – это категория, присущая только человеку как разумному существу. Свобода состоит в состоянии не обусловленности и беспричинности. Человек является свободным существом[39 - См.: Гегель Г. В. Ф. Работы разных лет в двух томах. Т. 2. М., 1971. С. 36, 37.]. В праве «свобода», как бы это парадоксально ни звучало, ограничена и обусловлена нормами, устанавливающими субъективные права. Принцип добросовестности является также ограничением свободы.

В литературе встречается узкое функциональное определение добросовестности, определение добросовестности производится применительно к институтам приобретательной давности, злоупотребления правом, недействительности сделок и другим институтам гражданского права[40 - См.: Вердиян Г. В. Добросовестность в системе принципов гражданского права и основных начал гражданского законодательства // Российская юстиция. 2012. № 11. С. 7–9.]. Но это не может быть признано абсолютно верным, поскольку при таком подходе отраслевое начало (принцип) низводится до институционального начала (принципа), такого как, например, неприкосновенность собственности.

Д. Н. Кархалев делит добросовестность на три вида: извинительное незнание каких-либо фактов; старательное честное поведение лица и принцип гражданского права[41 - См.: Кархалев Д. Н. Принцип добросовестности в гражданском праве // Гражданское право. 2013. № 5. С. 30–32.]. Определение добросовестности не должно строится на основе специальных случаев проявления принципа добросовестности. Более того думается, что приведенное выше философское понимание добросовестности должно быть руководящим началом в законодательстве и судебной практике, а частные случаи должны отвечать общему принципу и определению добросовестности.

5. Очередной особенностью гражданского права является то, что это право является непосредственно действующим. Для действия норм гражданского права нет прямой необходимости в государственном принуждении. Гражданское право в некоторых случаях полностью совпадает со справедливостью. Принуждение в гражданском праве носит прежде всего внутренний характер. Рассуждая о праве в целом, Г. В. Ф. Гегель видел суть в праве в том, чтобы каждый обращался с другим как со свободным существом[42 - См.: Гегель Г. В. Ф. Работы разных лет в двух томах. Т. 2. М., 1971. С. 36, 37.]. Между тем такой постулат не может быть применим, в частности, к административному праву. В гражданском праве уровень свободы субъектов является наивысшим по сравнению с другими отраслями права. Нормативно эта особенность проявляется через закрепление начала невмешательства в частные дела (п. 1 ст. 1 ГК РФ), автономии воли и имущественной самостоятельности субъектов (п. 1 ст. 2 ГК РФ). Между тем в науке этот принцип некоторые авторы не признают универсальным, признавая его действие только в отношении правовой модели опосредования рыночного типа хозяйствования[43 - См.: Рыженков А. Я. Невмешательство в частные дела как принцип гражданского права // Современное право. 2013. № 8. С. 51–55.].

Между тем с таким взглядом сложно согласиться по той причине, что гражданское право призвано опосредовать рыночный тип хозяйствования. Иные типы хозяйствования не опосредуются гражданским правом. Так, административно-плановое хозяйствование опосредуется административным правом. Нераспространение данное принципа на гражданское право в целом означает лишь то, что гражданское право отождествляется с гражданским законодательством, против чего уже были высказаны аргументы ранее. Несоответствие какой-либо статьи законодательства данному принципу гражданского права означает лишь то, что эта статья закрепляет не норму гражданского права, а норму другой отрасли права. То есть все нормы гражданского права должны соответствовать принципу невмешательства.

Само по себе наличие различного правового регулирования однородных отношений нормами права различной отраслевой принадлежности в различной исторической ретроспективе и в различных правовых системах еще раз подтверждает то, что метод правового регулирования является определяющим в систематизации права на отрасли.

6. Говоря о качественной однородности общественных отношений, выделяется еще одна особенность гражданского права и всякой отрасли права вообще. Правовой метод состоит в том, чтобы определить достаточно конкретно (и в то же время абстрактно, чтобы не допустить казуистики) общественные отношения, регулируемые отраслью права. Тем самым исключаются иные отношения, подпадающие под регулирование других отраслей права либо не регулируемые правом вообще. В отношении гражданского права эта определенность устанавливается в своем обратном, противном проявлении – в неопределенности. То есть право не указывает конкретный исчерпывающий круг таких общественных отношений. Поэтому в литературе говорят об общедозволительном (диспозитивном) методе правового регулирования[44 - Гражданское право: Учебник. В 3 т. / С. С. Алексеев, И. З. Аюшеева, А. С. Васильев и др.; под ред. С. А. Степанова. М.: Проспект; Екатеринбург: Ин-тут частного права, 2010. Т. 1. С. 15; Гражданское право: Учебник / О. В. Гутников, А. С. Гутникова, С. Д. Радченко и др.; под ред. О. Н. Садикова. М.: Контракт, Инфра-М, 2006. Т. 1. С. 26.].

Между тем такого рода диспозитивность в отдельных институтах гражданского права имеет свои оттенки и проявляется совершенно по-разному. Суть диспозитивности познается через психологическую школу права. Диспозитивность дает определенные ощущения беспричинности и не обусловленности действий субъектов в пределах, очерченных законом, которые очерчивают пределы самого гражданского права, при нарушении которых регулирование отношений производится другими отраслями права.