Гражданское правоотношение: социально-психологический аспект

Предмет правового регулирования гражданского права никаким образом не претерпевает никаких количественных и качественных изменений, когда речь идет о предпринимательской деятельности. Действуют отдельные общие и специальные нормы в отношении предпринимательской деятельности и ее субъектов, но сами общественные отношения от этого не меняются и остаются частными. Наличие отдельных специальных норм, регулирующих предпринимательскую деятельность, говорит о видоизменениях метода гражданского права (но в рамках единого гражданско-правового метода правового регулирования), что позволяет гражданско-правовую часть предпринимательского права признать подотраслью гражданского права.

Интерес представляет именно точка зрения ученых, рассматривающих коммерческое (предпринимательское) право как часть гражданского права. В учебнике по коммерческому праву под редакцией В. Ф. Попондопуло, В. Ф. Яковлевой указывается, что законодатель использует прием определения субъектов предпринимательской деятельности. При этом выделяется два вида отношений: где с обеих сторонах выступают предприниматели и где они выступают только с одной[75 - Коммерческое право: Учебник. В 2 ч. / Под ред. В. Ф. Попондопуло, В. Ф. Яковлевой. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1998. С. 4.]. Примечательно отметить, что на страницах того же учебника получают анализ признаки и определение предпринимательской деятельности. При этом в качестве последнего признака выделяется необходимость государственной регистрации субъектов[76 - Коммерческое право: Учебник. В 2 ч. / Под ред. В. Ф. Попондопуло, В. Ф. Яковлевой. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1998. С. 8.]. Но разве сама по себе регистрация, ее порядок, процедура, особенности не являются взаимодействием субъектов частного права с государством на началах власти и подчинения? Думается в этой части предпринимательская деятельность регулируется административным правом.

Аналогичные выводы можно говорить и о лицензировании отдельных видов деятельности. Ответ все же кроется в том, что для гражданского права важен лишь правовой статус предпринимателя. При взаимодействии специальных норм предпринимательского права как подотрасли гражданского следует иметь в виду, что даже общая норма предпринимательского права для гражданского права является специальной. Суть предпринимательских правоотношений не меняется, за исключением особого статуса субъектов. Это означает, что предмет предпринимательского права представляет собой часть предмета гражданского права.

Из вышеизложенного видно, что предмет гражданского права чрезвычайно объемен и постоянно расширяется за счет включения новых отношений, которые предполагается регулировать методом гражданско-правового регулирования. Помимо предмета регулирования у гражданского права также имеется предмет охраны. Несмотря на то, что гражданское право является преимущественно регулятивной отраслью права, нельзя отрицать наличие у него некоторых охранительных функций. Например, в отношении проанализированных выше нематериальных благ.

Расширение предмета правового регулирования гражданского права связано не с преобладанием гражданского права в системе российского права, а с расширением предмета правового регулирования вообще, с замещением правом других регуляторов общественных отношений, в частности морали. Смена общественно-политического строя в России в 90-х гг. прошлого века и сопутствующее этому историческому процессу стремительное падение нравов не могло не отразиться на уровне правовой культуры граждан, их морально-этических приоритетах при оценке того, что есть добро и зло. В итоге существенно сократилась по объему сфера общественных отношений, регулируемых ранее нормами морали и нравственности. Попытка заполнить этот вакуум нормами права пока не дает в полной мере ожидаемых результатов. Возрождение духовности и нравственности в обществе невозможно без целенаправленной государственной политики в этой сфере, обеспеченной существенной поддержкой из государственного бюджета. При этом в конечном счете понесенные государством затраты на человека, обеспечение роста его духовности и нравственности будут многократно меньше, чем затраты на расширение сферы правового регулирования, увеличение количества принимаемых законов и укрепление мер по обеспечению и контролю за их исполнением и соблюдением.

К сожалению, по темпам развития российское гражданское право не может конкурировать с отраслями публичного права в современной правовой действительности. Вместе с тем остается пожелать еще большего развития гражданского права, такого развития, которое шло хотя бы параллельно с отраслями публичного права. Плачевное состоянии экономики, к сожалению, сподвигает наших законодателей к развитию не гражданского права в интересах малого и среднего бизнеса, а административного права, путем введения дополнительных запретов, предписаний, налогов и прочего, что автоматически означает подавление гражданской свободы.

Ослабление межотраслевых связей норм гражданского права с нормами публичного права приводит к снижению эффективности гражданско-правового регулирования. Значительная часть норм гражданского права, к сожалению, не может «в одиночку» гарантировать надлежащее осуществление правового регулирования отношений, являющихся предметом гражданского права. Информация на уровне подсознания человека о том, что неисполнение взятых на себя обязательств, повлекших нарушение прав его контрагента, может повлечь для него негативные правовые последствия, в том числе и выходящие за пределы гражданского права в сферу публичного права, будет подводить его к осознанной необходимости действовать добросовестно. Например, меры юридической ответственности могут располагаться в широком диапазоне от гражданско-правовой до уголовной ответственности в зависимости от степени и объема нарушаемых гражданских прав.

§ 1.4. Система гражданского права Российской Федерации

Деление объективного права на частное и публичное право продолжает оставаться весьма актуальным как для теории, так и для юридической практики. Дуализм права берет свое начало еще с римского права. Разделение права на частное и публичное происходило в зависимости от того, какие интересы обеспечивали и защищали правовые нормы. Как таковое разделение права произошло, по всей вероятности, с рассветом римской юриспруденции в период республики. Со времен принятия Законов XII таблиц Тит Ливий указывал на то, что древнейший законодательный сборник содержал нормы как частного, так и публичного права[77 - Римское частное право: Учебник / В. А. Краснокутский, И. Б. Новицкий, И. С. Перетерский и др.; под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского. М.: Юристъ, 2004. С. 3.]. Последующие доктринальные работы были основаны на разграничении интересов на частные и публичные[78 - См.: Герваген Л. Л. На чем основано разделение права на публичное и частное, гражданское? Пг.: Тип. М. А. Александрова, 1915.] по известной формуле Ульпиана: Publicum ius est quod ad statum rei romanae spectat, privatum quod ad singulorum utilitatem (D. 1. 1. 1. 2) (Публичное право, это право которое служит римскому народу, а частное – выгоде частного лица.).

Публичное и частное право при всей своей обособленности в правоотношении существуют в формате взаимодействующих систем. В республиканский период Римского государства в рамках частного права существовал также дуализм, заключающийся в разделении права на ius civile и ius honorarium. Цивильное право того периода – это право Законов XII таблиц, адаптированных к различным практическим ситуациям, комментируемых и применяемых в случае споров между римскими гражданами. Ius honorarium – право преторов, должностных лиц, наделенных публичной властью (imperium) и уполномочных заниматься правотворчеством в рамках рассмотрения конкретных казусов. Наряду с существованием преторского права и цивильного права существовало право народов (ius gentium), распространяющее свое действие на лиц, не являющихся римскими гражданами. С распространением римского гражданства на присоединенные к Риму территории различия между ius gentium и ius civile и ius honorarium сглаживались и в конечном счете окончательно исчезли. Дуализм преторского и цивильного права существовал также в период принципата и фактически был устранен только с принятием Кодекса Юстиниана.

Разделение же права на частное и публичное всегда существовало во всей западной юриспруденции. Частное право благодаря защите частных интересов приобрело специфический, описанный выше метод правового регулирования, и полностью отождествляется с гражданским правом.

Наряду с этим существуют системы права, где происходит разделение на гражданское и торговое право. Дуализм частного права, выражающийся в параллельном существовании двух систем общегражданского и торгового права имеет за Западе свои исторические причины. Его основы лежали в сословном делении общества, являющегося характерной чертой для западноевропейского общественного уклада. Сословная обособленность привела к выработке норм права для каждого сословия отдельно. На определенном этапе королевская власть во Франции гораздо больше внимания и заинтересованности уделяла развитию законодательства в сфере торговых отношений, не уделяя при этом должного внимания развитию частноправовых отношений с участием простых граждан. Поэтому наибольшее развитие получили нормы, разработанные для купеческой среды. Законодательное содействие развитию торговых отношений привело первоначально к кодификации торгового, а не гражданского права. Когда возникла потребность в кодификации гражданского законодательства, торговое право уже существовало в виде готовой системы, разрушать которую не посчитали целесообразным после кодификации гражданского законодательства[79 - См.: Шершеневич Г. Ф. История кодификации гражданского права в России. Изд. 2-е. М.: Ленанд, 2015. С. 122–123.].

В отличие от Франции и Германии, других стран Западной Европы, пошедших по пути заимствования дуализма частного права названных государств, в России не существовало купеческого сословия подобного западному и не было благодатной почвы для развития самостоятельного купеческого права. Единство частного права не нарушалось в течение всей истории России. Параллельное существование двух кодексов частного права нельзя признать оправданным и в 21 веке как с теоретической точки зрения, так и с позиции практики их применения. В связи с этим предложения некоторых авторов относительно необходимости создания кодифицированного Предпринимательского кодекса РФ не могут расцениваться как обоснованные и целесообразные.

К зарождению и развитию российского гражданского права непосредственное отношение имеет рецепция римского права в странах Западной Европы. Дело в том, что ГК РФ в значительной мере построен на основе Пандектов – самой обширной части реципированного Кодекса Юстиниана. Освещение реципированного римского права сделано в работах многих германских романистов. Один из позднейших трудов XIX века принадлежит Г. Дернбургу под названием «Пандекты». Суть системы пандектного права сводится к разделению гражданского права на пять главных частей: 1) общая часть; 2) вещное право; 3) обязательственное право; 4) личное право и семейственное право; 5) наследственное право[80 - См.: Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. Общая часть / Пер. Г. фон Рехенберга. М., 1906. С. 59.]. По такой пандектной системе построено и Германское гражданское уложение 1896 г. (далее – ГГУ), а также современный ГК РФ.

Пандектная система отличается от институциональной тем, что в ней выделяется общая часть. Это общие положения гражданского права. Причем общие положения касаются системы права. За системой права следует система законодательства. Гражданское право имеет отличительную черту: здесь законодательство следует за правом. Объективное гражданское право является весьма традиционным и исторически заимствует то, что уже существовало ранее, адаптируя к современным потребностям гражданского оборота.

Подобно пандектной системе изложения римского права в ГК РФ выделяется вещное право, которое в настоящее время представлено правом собственности, а также относительно небольшим перечнем вещных прав. После вещного права в ГК РФ следует обязательственное право. Обязательственное право расположено в двух частях ГК РФ. Общая часть обязательственного права содержится в части первой ГК РФ, а отдельные виды обязательств – в части второй ГК РФ. Для регулирования личных прав отведена часть четвертая ГК РФ. В гл. 8 части первой ГК РФ содержатся нормы права, которые по своей сути являются охранительными. То есть посредством гл. 8 ГК РФ личные неимущественные права не регулируются, а охраняются гражданским правом.

Совместно с личными права в пандектной системе права располагалось семейное право. В российской система права нормы о семейном праве содержатся в отдельном законодательном акте – Семейном кодексе РФ. Самостоятельность источников (форм существовании права) в науке обычно является критерием деления системы права на отрасли[81 - См.: Свирин Ю. А. Дивергенция в системе права: монография. М.: Астра Полиграфия, 2012. С. 61.]. Родоначальником такой теории можно назвать С. С. Алексеева, который придавал особое значение кодифицированным законодательным актам, признав существование кодексов внешним критерием разделения права на отрасли[82 - См.: Алексеев С. С. Собрание сочинений. В 10 т. Т. 2. Специальные вопросы правоведения. М.: Статут, 2010; Он же. Структура советского права, 1975. С. 192.]. Следует согласиться, что сторонников теории признания семейного права самостоятельной отраслью права в юридической науке большинство. Так Л. М. Пчелинцева выступает сторонником самостоятельности семейного права прежде всего в силу особого предмета правового регулирования – личных семейных отношений[83 - См.: Пчелинцева Л. М. Семейное право России. М., 1999. С. 8.]. А. М. Нечаева также указывает на самостоятельность семейного права, особо также подчеркивая доминирование в семейных отношениях личных отношений перед имущественными. Кроме того, А. М. Нечаева пишет о том, что семейное право тяготеет к естественному праву, поскольку в нем имеет место широкое превалирование норм, соответствующих морали[84 - См.: Нечаева А. М. Семейное право: актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт-Издат, 2007. С. 38.].

Между тем анализ выдвигаемых сторонниками самостоятельности семейного права аргументов позволяет сделать вывод о том, что они в своей совокупности бесспорно не свидетельствуют о самостоятельности семейного права как отрасли права. Так сложно признать семейное право самостоятельным ввиду специфики предмета, потому что мы видим генезис развития гражданского права и существования в рамках гражданского права целостного массива норм, регулирующих семейные отношения. Подобного рода регулирование говорит не столько о самостоятельности семейного права, сколько о широте и границах предмета гражданского права. Гражданское право как частное право имеет очень широкий предмет правового регулирования.

Отдельные авторы выделяют императивность метода правового регулирования в семейном праве[85 - Семейное право: Учебник / Б. М. Гонгало, П. В. Крашенинников, Л. Ю. Михеева и др.; под ред. П. В. Крашенинникова. М.: Статут, 2008. С. 12.]. Аргументы по поводу императивности метода семейного права, а также о приближенности семейного права к праву естественному можно рассмотреть в совокупности. Как известно, в разуме людей преобладает свобода при воздействии права на психику человека. Эта свобода ограничивается совестью и понятием справедливости. В этой связи о гражданском праве в целом следует говорить как о праве естественном, праве, приближенном к справедливости. Таким образом, аргумент сторонников самостоятельности семейного права, связанный с естественным характером этого права, лишь подтверждает вывод о принадлежности семейного права к праву гражданскому.

Императивность метода правового регулирования также не может выступить убедительным критерием признания самостоятельности семейного права. Императивность и ее антипод – диспозитивность являются понятиями, характеризующими правовые нормы. В числе признаков метода правового регулирования мы не выделяли диспозитивность норм гражданского права. Связано это с тем, что в гражданском праве имеются не только диспозитивные, но и значительное число императивных норм. Например, в части регулирования вещных отношений. Императивность норм характеризуется тем, что непосредственно действующие нормы права принуждают субъекта к определенному поведению или к воздержанию от определенного поведения. В силу своей специфики такие нормы подавляют свободу субъекта своей императивностью. Именно существование императивных норм подавляет свободу человека, устанавливает границы его возможного либо должного поведения. Императивные нормы в гражданском праве совершенно по-иному воздействуют на психику человека. Воздействие императивных норм гражданского права имеет тот же самый эффект, что и воздействие совести на психику человека. Они определяют его линию поведения. Аналогичным образом на психику человека воздействуют и нормы семейного права.

Схожим образом происходит воздействие императивных норм вещного права на психику человека. Здесь нормы, регулирующие то или иное вещное отношение, лишь определяют то общественное отношение, которое является вещным, при этом указывая пределы владения, пользования и распоряжения вещами, либо ограничения правомочий собственника в отношении принадлежащей ему вещи. Поведение, выпадающее за пределы вещно-правового регулирования, квалифицируется либо как правонарушение, либо как поведение, которое не входит в сферу правового регулирования вещных отношений. Исходя из этого императивность отдельных норм семейного права нельзя назвать в качестве критерия выделения из гражданского права семейного права в качестве самостоятельной отрасли права. В противном случае может возникнуть проблема определения отраслевой принадлежности императивных норм гражданского права.

В этой связи вполне убедительными и приемлемыми выглядят доводы А. П. Сергеева относительно признания семейных отношений разновидностью гражданских отношений, относительно регулирования семейным правом отношений не внутри семьи, как регулируемых моралью отношений, а отношений, сопутствующих существованию семьи – между ее членами, в том числе бывшими[86 - О положении детей в Российской Федерации. Государственный доклад. 2003 г. М., 2003. С. 218.]. Верной по сути выглядит позиция Д. А. Медведева о схожести алиментных и договорных относительных гражданских отношений[87 - Гражданское право / Под. ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. Ч. 3. С. 446, 447.]. Юридические исследования, посвященные специальным вопросам семейного права, доказывают лишь принадлежность семейного права гражданскому. В силу того, что массив норм относительно объемен, а также в связи с тем, что в науке не сформировано качественного критерия разделения отраслей права на подотрасли и институты, следует признавать семейное право подотраслью гражданского права.

Наконец, следует особо остановится на наличии Семейного кодекса РФ (далее – СК РФ) как отдельного кодифицированного акта, посвященного семейному праву. Следует отметить, что такого рода построение российской системы гражданского права является отклонением от пандектной системы гражданского права, закрепленной в ГГУ 1896 г.

В ГГУ семейному праву посвящена четвертая книга. Тем самым в Германии семейное право является органической частью гражданского права. В Российской Федерации наличие отдельного семейного кодекса означает отклонение российской системы гражданского права от системы пандектного права. СК РФ представляет собой самостоятельный кодифицированный законодательный акт. Здесь наблюдается присущий российскому правопорядку дуализм законодательства и права. Подобно гражданскому, семейное право не может быть отождествлено с семейным законодательством. Так, например, институт регистрации брака, регулируемый СК РФ, не может быть отнесен к семейному праву (ст. 10 СК РФ и другие статьи гл. 3 СК РФ).

СК РФ несамостоятелен, поэтому в нем существует норма о применении именно гражданского законодательства к имущественным и неимущественным семейным отношениям (ст. 4 СК РФ), при этом в самой статье говорится об обосновании такого применения существом семейных отношений.

Отличительной особенностью семейного законодательства является то, что оно находится в совместном ведении РФ и субъектов РФ, что отличает его от гражданского законодательства. При этом нормы, которые могут быть предметом ведения субъекта РФ, например, касающиеся брачного возраста[88 - См.: Бакаева И. В., Стрегло В. Е. Условия заключения брака: обзор проблем // Цивилист. 2008. № 3.], должны быть отнесены к семейно-правовым нормам, следовательно к гражданско-правовым нормам. Тем самым напрашивается вывод о том, что хотя гражданское законодательство и является исключительно предметом ведения РФ, применительно к семейному праву, выступающему в качестве подотрасли гражданского права, в качестве своих источников использует и законодательство субъектов РФ.

Наследственному праву посвящена часть третья ГК РФ (разд. 5 ГК РФ). Также в части третьей ГК РФ располагаются коллизионные нормы международного частного права (разд. 6 ГК РФ). Международное частное право по своему существу является тем же самым гражданским правом, только не внутри отдельного государства, а между лицами разной государственной принадлежностьи[89 - См.: Перетерский И. С. Очерки международного частного права РСФСР. М., 1924.]. Как нигде больше в международном частном праве проявляется специфика метода гражданско-правового регулирования, потому что здесь государственное принуждение выражено крайне слабо. Международное частное право – это специфичная часть гражданского права, подотрасль, содержащая коллизионные нормы и открывающая «двери» гражданскому праву за пределами Российской Федерации, а также при участии в гражданском правоотношении иностранных субъектов.

К нетипичной для пандектного права особенности гражданского права РФ относится наличие в системе российского права обособленного жилищного права. Жилищное право характеризуется и понимается различными авторами по-разному. В силу непризнания нами целесообразности выделения в российском праве комплексных отраслей права мы не делаем исключения в своей позиции и применительно к жилищному праву, признаваемому некоторыми авторами в качестве комплексной отрасли права[90 - См.: Крашенинников П. В. Жилищное право. 7-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2010. С. 16.].

Для выделения жилищного права в качестве самостоятельной отрасли права нет особых предпосылок. О. А. Красавчиков верно отмечал, что ядром жилищного права являются отношения по пользованию, проживанию в жилище[91 - См.: Красавчиков О. А. Основы жилищного законодательства: предмет регулирования и юридическая природа // Основы советского жилищного законодательства: Межвузовский сб. научных трудов. Свердловск, 1981. С. 22.]. Нельзя включать в область предмета жилищного права, основанные не на методе гражданского права административно-управленческие и организационные отношения. Следует отметить весьма последовательную позицию И. С. Вишневской и Е. С. Селивановой, признающих несамостоятельность жилищного права и указывающих на то, что жилищное право является частью гражданского права[92 - См.: Вишневская И. С., Селиванова Е. С. Жилищное право: Учебник. М., 2011, С. 23.].

В связи с тем, что в литературе отсутствуют качественные критерии отделения правового института от правовой подотрасли, относительно жилищного права следует отметить следующее. Если мы признаем жилищными отношениями только отношения владения и пользования чужим жилым помещением, т. е. имущественные отношения (обязательственные и отношения в силу ограниченных вещных прав), то нужно относить жилищное право к правовому институту, потому что в настоящее время количество таких отношений сравнительно невелико по сравнению с советским периодом. Следует отметить сокращение влияния и значимости жилищного права на общественные отношения в современный период. Если взять за основу позицию В. Н. Литовкина и выделять жилищные отношения и условно называемые жилищными отношения, отнеся к последним отношения собственности на жилое помещение, в частности правомочие пользования собственным жилым помещением[93 - См.: Литовкин В. Н. Концепция развития жилищного законодательства // Журнал российского права. 2000. № 5-6.], то массив регулируемых жилищным правом отношений возрастает и жилищное право может претендовать на статус подотрасли гражданского права. В этой ситуации следует отметить, что жилищные отношения возникают по поводу особого объекта материального мира – жилища. Жилище имеет не только техническую и материальную приспособленность для пользования в виде проживания, но также и особый социальный и духовный смысл. Жилище создает ощущение некого укрытия, защищенности, особой психоэмоциональной атмосферы, тепла и уюта. В данном случае именно жилье как социально значимый объект права придает особенности правового регулирования жилищных отношений содержанию жилищного правоотношения, основаниям их возникновения, изменения и прекращения. В связи с этим представляется оправданным отнесение отношения собственности на жилые помещения к жилищным отношениям. Это позволит существенно расширить сферу действия жилищного права. Не следует относить административно-управленческие отношения, регулируемые жилищным законодательством, к жилищным, поскольку в отдельных законодательных актах допускается наличие норм права разной отраслевой принадлежности.

Схожая ситуация наблюдается и с отдельными видами отраслевых законодательств. Кодекс торгового мореплавания содержит как гражданско-правовые нормы, так и нормы административные по своему содержанию. То же самое следует отмечать и относительно природоохранного законодательства. Содержащиеся в законах гражданско-правовые нормы отличаются специфической сферой применения, но по своему существу относятся к подотраслям обязательственного или вещного права отрасли гражданского права.

Благодаря такому законодательству в системе российского гражданского права широко распространено внутриотраслевое и межотраслевое взаимодействие норм права. Для примера жилищное право использует нормы вещного права и обязательственного права. Это приводит к тому, что нормы жилищного права, вещного и обязательственного права пересекаются. То есть все вновь образованные подотрасли, такие как жилищное право, внутри гражданского права не обладают абсолютной самостоятельностью и обособленностью. Происходит обширное и повсеместное внутриотраслевое взаимодействие норм гражданского права. То есть специфика проявляется либо в сфере общественной жизни (торговое мореплавание), либо объекте материального мира (жилище, судно и т. д.), но не в самой юридической природе возникающих правоотношений.

Истинная чистота гражданского права проявляется в чистоте и однородности содержания гражданских правоотношений. С этой целью представляется целесообразным выделить следующие группы целостных однородных правоотношений с точки зрения их содержания и характера воздействия на психику человека: во-первых, в выделении абсолютных вещных правоотношений (права собственности и других вещных прав) с формированием соответствующих структурных образований гражданского права (подотрасль вещных прав); во-вторых, относительных правоотношений (подотрасль обязательственного права); в-третьих, личных отношений, связанных и несвязанных с имущественными (исключительные права и семейное право); в-четвертых, наследственных правоотношений (подотрасль наследственного права); И, наконец, в-пятых, международных часто-правовых правоотношений (подотрасль международного частного права).

Относительно вновь закрепленных в ГК РФ корпоративных отношений в качестве предмета гражданско-правового регулирования следует отметить, что нормы корпоративного права, регулирующие эти отношения, следует отнести к институту обязательственного права, так как возникающие корпоративные правоотношения относительны по своей природе, складываются между юридическим лицом и его участниками либо между его участниками по поводу деятельности юридического лица (корпорации), а также объединяют элементы имущественных и неимущественных отношений.

Таким образом, может быть представлена система современного российского гражданского права. Это краткое освещение необходимо для последующего последовательного и целенаправленного анализа различных проявлений гражданских правоотношений с учетом содержания регулируемых отношений и их особенностей воздействия на психику людей в процессе трансформации регулируемого общественного отношения в правоотношение.

Глава 2. Гражданское правоотношение

§ 2.1. Правоотношение как психологический феномен

При анализе правоотношения, участником которого выступает человек, следует иметь в виду, что он одновременно является и животным существом, и разумным существом. Наличие разума у человека предопределяет его особое место в мире человеческих существ и животных в биосферном царстве животных. Разум предопределяет возможность человеческих существ к более сложной организации. Такого рода организация является социальной организацией. Социальная организация носит наименование «общество». Общество, общественные союзы призваны удовлетворять интересы человека через его разум. Всякая организация предполагает определенную структуру и взаимную связь входящих в нее элементов. Общественные связи возникают благодаря целенаправленной, разумной деятельности людей, направленной на удовлетворение возникающих потребностей. При этом определяющим фактором побудительных мотивов такой деятельности является разум человека, выступающий главным определяющим фактором в поведении людей.

В советское время марксистский подход указывал на определимость общественного сознания общественным бытием[94 - См.: Явич Л. В. Сущность права. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. С. 8.]. Между тем нельзя сводить роль человека к техническому элементу, детерминированному общественными силами, потому что такой подход сводит понимание человека к животному, руководствующемуся не своей мыслительной деятельностью, а некоторыми общественными силами, потребностями. Свобода человека определяет действия человека в обществе. Свободный разум человека в конечном итоге руководит действиями человека по вступлению в те или иные общественные отношения. Традиционно указывается, что право – это регулятор общественных отношений. Но чем является это самое общественное отношение? Материалистическая диалектика указывает на общественную действительность, стало быть, общественное отношение – это частичка общественной действительности. Но может ли существовать эта действительность без наличия разума человека? Ответ, очевидно, будет отрицательным.

Действительность – это существование в пространстве и во времени какой-либо вещи без необходимого на то представления в разуме человека, т. е. это существование само по себе. Но как это возможно, если общественные отношения невозможны без разумной деятельности человека, т. е. без определенного представления о них в сознании человека? Это никак невозможно, поэтому общественное отношение не есть некая действительность, а есть представление о некоторой идеальной связи между людьми. Саму связь действительной назвать нельзя, потому что ее нельзя обнаружить путем внешнего наблюдения за событиями реальной действительности. Связь существует в психике человека, причем в психике каждого конкретного человека.

С этой позиции любая идеалистическая концепция правоотношений будет выглядеть предпочтительней материалистических концепций. Некогда критикуемый и полностью забытый в советское время Ф. К. Савиньи писал про сущность правоотношений как область независимого господства индивидуальной воли[95 - См.: Савиньи Ф. К. фон. Система современного римского права. Т. I / Пер. с нем. Г. Жигулина; под ред. О. Кутателадзе, В. Зубаря. М.: Статут, 2011. С. 456–458.]. Можно адресовать критику Ф. К. Савиньи за индивидуализацию и за исключительность (независимость) воли, однако, думается, обращать внимание нужно не на определения воли, а на место, где следует искать правоотношение, – на психику субъекта. Л. И. Петражицкий, рассуждая о праве, писал: «…дело идет именно о мнениях этих индивидов, а не об объективно существующих предметах, и эти мнения могут быть различны»[96 - См.: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 147.].

Мы уже указывали на недостатки всеобщей интеллектуализации и сенсуализации, в частности, на непризнание существования объективного права самого по себе, независимо от его восприятия человеком, но все же это никоим образом не умаляет авторитет Л. И. Петражицкого в его исследованиях субъективных прав, обязанностей, правоотношений. Здесь, в отличие от сферы объективного права, действуют субъектные права и субъективные закономерности. И тем вернее будет это утверждение, если обеспечить четкое отграничение различных отраслей объективного права.

Субъективное право представляет собой атрибутивное переживание в психике управомоченного лица. В самом общем виде управомоченное лицо осознает определенную возможность к определенному внешнему поведению. Субъективная обязанность, напротив, дает императивное переживание, т. е. в самом общем виде определенную необходимость определенного поведения обязанного лица.

Правоотношение есть связь субъективных прав и обязанностей. Само по себе осознание связи происходит в психике управомоченных и обязанных субъектов, выступающих сторонами правоотношения. У обязанного и у управомоченного лица имеется определенное представление о характере этой связанности, взаимной связанности.

Думается, что только в психике субъекта может быть обнаружена связь между объективным правом и общественным отношением. Иного быть не может, потому что правоотношения не являются простой проекцией права на действительность. Объективное право воздействует своим существованием на сознание и психику людей, побуждает к возникновению определенных представлений относительно тех или иных правовых норм, их возможного воздействия на характер и содержание регулируемых ими общественных отношений. С другой стороны, схожее воздействие оказывает на психику человека общественная действительность (объективная реальность) и всякая иная действительность, не имеющая прямой связи с обществом (например, форс-мажорные обстоятельства, события). В итоге правоотношение возникает как результат такого двустороннего воздействия и взаимодействия в психике субъекта.

Обращает на себя внимание исследование О. С. Иоффе относительно правоотношения. С одной стороны, О. С. Иоффе говорит, что правоотношение юридически закрепляет поведение участников[97 - См.: Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». 3-е изд., испр. М.: Статут, 2009. С. 527.]. Иначе говоря, правоотношение и есть то, что закрепляет, дает возможность и обязывает к определенному поведению. С другой стороны, О. С. Иоффе указывает, что всякое правоотношение регулируется нормами права, установленными или санкционированными государством[98 - См.: Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». 3-е изд., испр. М.: Статут, 2009. С. 528.]. С этой стороны получается, что правоотношение само по себе есть результат регулирования общественного отношения нормами права.

Получается, что правоотношение само по себе одновременно и закрепляет поведение людей определенным образом и регулируется нормами права. Из такого подхода следует, что правоотношение находится на некотором действительном иерархическом уровне между общественным отношением и правовыми нормами. Располагая правоотношение в сфере действительности, О. С. Иоффе придает правовому отношению смысл отличный от всех других общественных отношений. Но если правоотношение находится в сфере действительности, то и отличительный признак должен быть также найден в действительности, т. е. он должен получить материализацию. Но где искать этот отличный признак действительности правоотношения, где расположен этот отличительный юридический признак? Думается, их найти невозможно. Общественные отношения могут быть имущественными, могут быть не связаны с имуществом, но критерий классификации вовсе не является юридическим, а носит экономический характер.

Изложенный критический анализ позиции О. С. Иоффе дает повод искать правоотношение в другом месте, т. е. не в сфере действительности.

Обратимся к изложенной в литературе позиции Р. О. Халфиной относительно правоотношения. Р. О. Халфина определяет правоотношение как единство материального содержания и правовой формы. Само правоотношение является абстрактным понятием, однако оно обозначает конкретную суть[99 - См.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 79–81.]. При этом образуется непреодолимый пробел между конкретикой и абстракцией. Об этом указывает Р. О. Халфина: «Диалектическими противоречиями, неизбежными при самом высоком уровне правового регулирования, являются противоречия, связанные с динамикой содержания и относительной устойчивостью формы»[100 - Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. С. 97.]. Чем можно восполнить этот пробел? Не связан ли этот пробел с отрицанием роли личности в обществе? Думается, материализм даже в развитой диалектической форме ничем не может восполнить этот пробел. Общественные отношения, объективное право – это явления действительные и наличные. Наряду с этим указанные явления являются разнопорядковыми, хотя бы по уровню конкретизации, и без привлечения «третьего элемента» (некоторого стороннего явления) не могут быть совмещены и образовывать единство. Таким третьим элементом может являться только человеческая психика. Только в разуме человека возможно разрешение их диалектического противоречия.

Другим подходом является теория, понимающая правоотношение только как правовую форму. Это теория идеологических правоотношений. В настоящее время эта теория поддерживается В. А. Беловым. По мнению В. А. Белова, для юриста важны юридические нормы и результаты их воздействия на жизненные отношения. Этим результатом и являются правоотношения – идеологическая форма конкретных жизненных отношений[101 - См.: Белов В. А. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2003. С. 371.]. Логика здесь определенно присутствует. Более того, верно отмечается, что именно необходимо юристу в его практической деятельности. Однако при этом вполне закономерно возникает вопрос: а как именно можно понять суть полученного результата (имеется в виду результат воздействия правовых норм на жизненные отношения), не понимая его причин, не синтезируя совокупное воздействие общественных отношений и норм объективного права на психику человека в процессе формирования правоотношения как юридической связи между его участниками? Изучая таким образом право, очевидно, юристы никогда не вырвутся из пут нормативизма. Это обстоятельство будет чинить препятствия к прогрессу на пути развития как юридической науки, так и практики, в том числе в сфере законотворчества.