Жить не напрасно

Весеннее небо распахнулось голубизной, солнце набирало силу. Почти над центром аэродрома прошел густой утиный косяк, на миг прикрыв самолет в зените.

Но вот и он вышел на расчетную точку сброса, вывалив с борта один за другим манекены.

«Эх, зря мы в них по сотне килограммов песка набили, надо бы сделать полегче!» – казнил себя Гроховский.

(Нормальный вес манекена восемьдесят килограммов. Не погубила бы излишняя самоуверенность.)

Манекены падали вращаясь. Недолго. Как только раскрутились 50-метровые фалы принудительного раскрытия, над манекенами заплескались беловатые колбаски вытянутых куполов, вскоре они приняли округлую форму.

Одно испытание – на прочность при аэродинамическом рывке – парашюты выдержали.

Теперь на скорость снижения – не превратятся ли манекены, приземлившись, в кучки песка?

Манекены мягко ударились о сырую землю, плавно опадая, их накрыли купола…

– Давайте еще раз! – потребовал Меженинов.

И опять сброс прошел успешно.

– Еще попробуем, чтобы уж наверняка, – велел Горшков.

Когда парашюты вновь сработали безотказно, Меженинов протянул руку изобретателю.

– Поздравляю вас и ваших ребят, Павел Игнатьевич! Хорошо начато важное дело. Успеха и в дальнейшем!

– И на заседание научно-технического комитета вы явитесь во всеоружии, – сказал Горшков, тепло поздравляя Гроховского. – Учтите, председатель НКО Дубенский не очень к вам расположен. Думаю, вашей группе стало тесно в домике, мы поищем для бюро другое помещение, и поближе к Ходынке. Поговорю об этом с Петром Ионовичем Барановым.

– Вы сказали: «бюро»? – уточнил Гроховский.

– Не оговорился. Есть мнение дать вам полновесные штаты конструкторского бюро.

– Благодарю! – с чувством произнес Гроховский. – Постараемся оправдать доверие.

В этот день вечером в отделе особенно долго гремела музыка. На диске патефона сменялись пластинки. Сотрудники радовались успеху испытаний и предвкушали новоселье, зная: Горшков слов на ветер не бросает. Заранее прощались с домиком у Петровского парка и серебристыми ветлами, окружавшими его. Свет в окнах погас поздно.

Настороженное отношение к себе со стороны председателя НТК по изобретениям ВВС Дубенского Гроховский почувствовал давно, еще при первой встрече, когда приезжал в Москву из Новочеркасска. Тогда Дубенский сказал на прощание: «Вам надо много работать над собой. Ваши идеи, мягко говоря, технически сомнительны. Все, что я сегодня услышал от вас, нуждается в глубоком осмыслении и проработке».

Гроховского теперь довольно часто приглашал к себе Баранов, встречая вопросами:

– Нуте-с, как идут дела? Что еще придумали?

Изобретатель увлекался, рассказывая, и, если при этом присутствовал Дубенский, он всегда будто выплескивал на горячую голову ковш холодной воды.

– Контуры, общие очертания, – говорил со скепсисом, – натура нужна, поддающаяся пробе. Нет пока таковой… Модели не в счет. При увеличении до нормального объекты имеют прескверную привычку терять качество.

Поэтому к заседанию техкома, где должен был обсуждаться вопрос о массовом изготовлении хлопчатобумажных грузовых и людских парашютов, в отделе готовились основательно. Пошивочная мастерская не пустовала круглосуточно. Она была тесной, а с помощницами-комсомолками организовались три бригады, и поэтому работали в три смены. Иван Титов дневал и ночевал там, заряжая всех своей энергией.

И опять, как на заседании партбюро, перед членами НТК ВВС первым выступил Скрипухин. Он, по ходу речи, использовал теоретические выкладки, цифровые расчеты, приводил мнения зарубежных специалистов-практиков, цитируя их.

– Ошиблись в раскройке и – брак! – резюмировал он. – Представим, что мы сумеем довольно быстро добиться качества изготовления. Но перкаль и нансук, даже при этом условии, подведут нас скоро. Эти материалы подвержены слеживанию и гниению, так как очень гигроскопичны. Значит, хранить их в упакованном виде нельзя. Хранить нужно развёрнутыми, на крючочках. Но какие громадные площади, специально оборудованные помещения для этого потребуются, товарищи! Постройка их влетит в копеечку! Во сколько же обойдется эксплуатация пресловутых дешевых парашютов?.. Товарищ Гроховский сшил с грехом пополам два парашютика из перкали и благополучно сбросил на них мешки с песком. Но это нельзя считать всесторонним, официальным испытанием, это только проба. Я остаюсь при своем мнении, и его разделяют многие специалисты нашего дела: ориентироваться на хлопчатобумажный парашют Гроховского нельзя. Ошибка, граничащая с вредительством! Нельзя доверять жизнь человека тряпке, извините, тряпке уважаемого Гроховского. Перкаль и особенно нансук пригодны не для парашютов, а скорее для портянок!

– Вы испытывали парашют из нансука? – спросил изобретателя Дубенский.

– Не успели.

– Да у него и нет их! – воскликнул Скрипухин. – На серьезное заседание он пришел с голыми идеями, а уже думает о массовом заказе. Нет у него и хороших специалистов по пошиву, значит, на ближайшее будущее нет перспективы.

– Слово вам, товарищ Гроховский, – помолчав, сказал председатель. – Только поменьше голословных заявлений, говорите аргументированно, без эмоций и постарайтесь в сторону оппонентов не бросать обидных слов, вроде «тряпки».

Он явно опасался принять неверное решение. Выступление Скрипухина его полностью не убедило, но чувство настороженности к изобретателю возросло, хотя как личность Гроховский ему импонировал. Привыкший сдерживать свои эмоции, Дубенский все-таки ценил оригинально мыслящего изобретателя.

– Говорите, товарищ Гроховский.

– Возражать словесно товарищу Скрипухину не буду, – сказал Гроховский, вставая. – Мы на втором этаже, разрешите пригласить всех членов НТК на первый, в зал заседаний. Там находятся наши парашюты. Не два. Полтора десятка. Чем много слышать о них, лучше один раз поглядеть, пощупать…

Такое короткое выступление даже развеселило присутствующих на заседании. Спустившись вниз, члены комитета обступили длинный стол с разложенными на нем парашютами из хлопчатобумажной ткани. Рядом, на стульях – экземпляры в ранцах, отдельные детали системы. Особенно всех заинтересовал купол из нансука. И перкалевый[23 - Перка?ль – хлопчатобумажная ткань повышенной прочности из некручёных нитей] удостоился внимания. Осматривали долго. Вымеривали клинья, дергали стропы, кажется, каждый шов был прощупан.

В сторонке переживали и радовались каждой приятной реплике Гроховский с Титовым. Иногда им задавали вопросы. Ответы их звучали солидно.

Потом все члены комитета опять собрались в кабинете Дубенского. Обменялись мнениями.

– Хотя большинство высказывается за широкий эксперимент и даже за принятие положительного решения по внедрению хлопчатобумажных парашютов, – подытожил Дубенский, – считаю, решение принимать рано. Посмотрим, что покажут всесторонние испытания. Наше решение должно быть абсолютно точным. Права на крупную ошибку мы не имеем.

На тонких губах Скрипухина змеилась улыбка.

– Когда испытания? – спросил Гроховский.

– Как только у вас будут готовы несколько штук из нансука. Пять хватит.

– Значит, через годик! Да, да, да! – затряс бородкой Скрипухин. – Ведь тот, что нам показывали, шили два месяца с хвостиком.

– Готовы к испытаниям завтра, товарищ председатель, – сказал Гроховский. – У нас есть полдюжины парашютов из нансука. Мы просто не посчитали нужным везти их сюда.

– В полном комплекте?! – крикнул Скрипухин. Гроховский не удостоил вопрос вниманием.

– А успеете подготовиться к завтрашнему дню? – подумав, спросил Дубенский.

– Да. Еще полдня и ночь впереди…

Успели до полуночи гроховчане: дали заявку на самолеты, выписали со склада парашюты «Ирвин», проверили еще раз свои, заполнили песком холщовые формы, придав им приблизительный вид человека.

– Спать! Всем спать до шести ноль-ноль! – приказал Гроховский. Сам уехал домой, но многие из его сотрудников предпочли отдыхать в домике около Петровского парка. Как только на следующий день на летное поле приехали члены НТК и представители штаба ВВС, грянула музыка.

– А марши зачем? – поморщился Скрипухин. – Любит Гроховский шумовые эффекты. Шумим, шумим…

Одну из черт характера изобретателя Скрипухин подметил точно: любил Гроховский показать свои изделия красиво, в праздничном обрамлении, иногда с каким-нибудь впечатляющим сюрпризом.

Гроховский с чертежником Зуевым, отвечающим за выброску манекенов, хлопотали около самолетов, а Иван Васильевич Титов вводил в курс дела членов комитета и начальство.