Жить не напрасно

– Испытания начнем со сравнительного показа американских парашютов и наших из нансука. На двух самолетах поднимутся двенадцать «братьев Песковых», то есть манекенов, набитых песком. Вес их одинаков – восемьдесят килограммов. Шесть спустятся на «Ирвинах» и шесть – на хлопчатобумажных. Самолеты пойдут один за другим на коротком расстоянии. – пояснял Титов

– С какого самолета будут сбрасываться американские? – спросил Дубенский.

– Я и сам не знаю точно, – уклонился от ответа Титов, памятуя на сей счет указание Гроховского. – Это зависит от того, какой самолет первым взлетит.

Подошел сам Гроховский, и ему задали такой же вопрос.

– Самолеты однотипные. «Ирвины» на машине с бортовым номером «три».

– Разве мы различим на таком удалении номер?

– Через бинокль свободно. – И Гроховский отошел, сославшись на необходимость личного участия в подготовке объектов к полету.

– У кого есть бинокль… Дайте бинокли… Найдите бинокль, – требовали члены техкома. Ни биноклей, ни подзорных труб поблизости не оказалось, об этом позаботился Гроховский. Кого-то послали разыскивать оптический прибор, но тут из репродукторов вырвалось:

Внимание! Внимание! Самолетам – взлет!

Туполевские бомбардировщики ТБ-1 грузно поднялись в воздух. Развернулись, величественно проплыли над полем в наборе высоты. Вдали от аэродрома они перестроились из положения «друг за другом», встали на параллельные курсы. Летели почти крылом к крылу. Теперь даже те, кто загружал самолеты, не могли точно определить, на каком из них летели «Иваны Песковы» с парашютами из нансука.

Прослышав об испытаниях, на аэродроме собрались свободные от полетов летчики, техники, служащие НИИ. Толпа любопытных росла, среди них стайки мальчишек с Ходынки, невесть как проникшие в охраняемую зону.

Бомбардировщики над центром поля.

– Сбросили! Сбросили!.. С каждого по одному!

Наверное, в этот ответственный миг перестали дышать все сотрудники отдела Гроховского, да и сам он побледнел, застыл в томительном ожидании.

Манекены летели к земле. Над тем и другим начали вытягиваться купола парашютов. Они раскрылись с хлопком, и «Иваны Песковы» закачались на стропах. Через несколько секунд оба коснулись земли. Потухли купола.

При выброске второй пары картина получилась несколько иная. У одного из манекенов вырвавшийся из ранца купол расправлялся медленно, полностью раскрыться так и не успел. Удар о поверхность аэродрома получился крепким.

– Вот вам и нансук! – схватив за локоть Дубенского, торжествующе прошептал Скрипухии. – Вот вам и самодеятельная система! Я предупреждал!

Услышав, Гроховский крякнул с досады: «Что за язва! Почти в одиночестве остался, а свое гнет!»

Кто-то из комитетчиков хотел сбегать, посмотреть на разбившийся манекен, но его остановил Титов:

– Давайте как наметили – осмотр после всей выброски. Сейчас бегать по полю опасно.

Падает третья пара… четвертая… пятая… шестая. Все купола раскрылись без задержки. Выдержали динамический удар. Манекены с надлежащей скоростью приземлялись и боком падали на молодую травку.

Члены техкома, за ними целая группа людей, набирая темп, побежали к манекену, у которого парашют не раскрылся полностью и холщовая одёжка лопнула по швам. Вгляделись. Рядом с кучкой песка лежал шелковый купол.

– Вы ошиблись, Скрипухии, – раздумчиво произнес Дубенский, поднимая край купола. – Плохо сработал американский парашют. Нансук и перкаль ведут себя вполне прилично.

– Еще надо проверить, как люди Гроховского уложили «Ирвин», – не унимался Скрипухин. – Могли стропы в ячейках затянуть. Могли жгуты свить.

Гроховский тут как тут:

– Э, нет, глубокоуважаемый мастер, не мои люди укладывали парашюты американские. Делал это сомневающийся Минов. Так что – пардон! Или по-русски…

– Ладно, ладно вам, ведь серьезные люди! – пристыдил их Дубенский. – Нансук и перкаль пойдут в дело…

Прошло время. Хлопчатобумажные парашюты выдержали экзамен и на сохранность. Пролежав месяцы в плотных ранцевых упаковках, их купола не слеживались, не плесневели.

Были разработаны новые гигантские купола для грузовых парашютов. Отдел Гроховского работал над полуавтоматическими люльками: подкрыльная переворачивающаяся лодочка в рост человека плюс вытяжная стропа, которую при выброске манекенов применили впервые вместо вытяжного кольца. Поворотом люльки должен был управлять из кабины самолета штурман.

Начальник ВВС одобрил дальнейший план работ отдела и представил изобретателя Наркомвоенмору. Свидание было недолгим, но полезным. Нарком Ворошилов сказал:

– Вы занимаетесь настоящим делом. Парашют для воздушного флота – важная вещь…

И пообещал в ближайшее время присутствовать на выброске.

Из Ленинграда поздравительную телеграмму прислал Тухачевский, правда, в адрес Баранова. Оттуда же пришло письменное поздравление и Гроховскому от начальника Остехбюро Бекаури.

В пошивочной мастерской гроховчан увеличился объем работ.

15 апреля 1930 года встал в строй оборонных предприятий завод, производящий отечественные парашюты, во главе с директором и главным конструктором Савицким. Первую продукцию – парашют типа НИИ-1 – заводчане выдали через три дня после официального открытия. Выпускались парашюты Гроховского Г-1 для десантников и транспортные Г-2, Г-3.

Глава 3. Авиабус

Сброс авиабуса 1930 год

Иван Титов[24 - Титов Иван Васильевич – заместитель начальника Осконбю-ро, позже – заместитель Главного конструктора экспериментального института по вооружениям РККА, профессор.]вспоминает:

…Мы переехали в небольшой двухэтажный домик, стоящий на краю Ходынского поля. Каждый в личное пользование получил по два квадратных метра рабочей площади. На втором этаже даже переоборудовали выступающий балкончик. Его обшили фанерой, в одной из стен засияло оконце. В образовавшийся скворечник (Гроховский назвал его «Ласточкиным гнездом») втиснули стол и стулья для двух разработчиков. В тесноте да не в обиде, как говорит русская пословица.

Часть сотрудников, близких к производству, Переселили на окраину Москвы в мастерские, прозванные рабочими в шутку «Синегубинским гигантом». Называли эти мастерские еще и заводом, хотя состоял «завод» из кирпичного одноэтажного флигеля и просторного сарая во дворе, там трудились столяры, слесари и коптила миниатюрная кузница.

Не ахти много получили, но мы радовались и такой возможности пошире развернуться.

Летом, покидая отсыревшие комнаты, сотрудники работали во дворе под натянутым на деревянные стойки брезентом. Любопытные мальчишки Синегубинской улицы, заглядывая через щели высокого дощатого забора, могли увидеть много интересного и необычного: скелет строящегося катера; разноцветные парашютные купола, висящие на бельевых веревках; крылатые модели странных машин; обломки спортивного планера и детали авиационных моторов; большие и малые неожиданных форм железки, нанизанные на парашютные стропы, как бусы. Прямо на земле лежали придавленные булыжниками фанерные листы и квадраты ватманской бумаги. Над ними колдовали полуобнаженные загорелые парни и девчата в легких комбинезонах. Свист пил, шум сварочного аппарата, звонкие удары молотобойцев, разговоры, поднимающиеся до спора, крика, и песни, цыганские романсы, слетающие с патефонных пластинок, создавали этой картине фон. Здесь, на «Синегубииском гиганте», превращалась в конструкцию новая идея Павла Игнатьевича Гроховского – кабина для беспарашютного десантирования, о которой специалисты НИИ ВВС почти в один голос говорили: «Чепуха! Пустая затея!», «Не было подобного и никогда не будет». Но Гроховский трудно отступал от задуманного, если, по его мнению, новинка должна принести пользу армии.

Ученые-скептики не верили в идею потому, что не верили в Гроховского. В Гроховского не верили потому, что он не ученый и не дипломированный инженер, а самоучка-изобретатель, фигура, редко почитаемая среди ученого мира. Да еще изобретатель не от опыта, а «от земли», и, видите ли, «Его озарило!».

Гроховский со скептиками не спорил, он делал. Скоро вдвоем с Малыничем, своими руками и почти тайно, они построили модель сбрасываемого объекта.

Однажды в начале рабочего дня, часов в девять, Гроховский с небольшим свертком под мышкой пришел в наше обиталище (я работал в мастерских).

– Доброе утро! – поздоровался и с таинственным видом развернул газетную упаковку. – Сейчас мы испытаем одну вещицу… Кто из вас знаком с беспарашютным сбрасыванием? С неба на землю без парашюта при полном порядке?

Таких не нашлось. Их не было и во всем мире, никто и никогда не задумывался над подобной проблемой. Впрочем, о затее своего главного мы слышали краем уха, поговаривали, что у разных специалистов в ЦАГИ он получает консультации по вопросам аэродинамики крыла.

– Поставьте на книги вот этот низкий столик, сделайте его выше сантиметров на десять, – попросил Гроховский, и в его руках засверкала черным лаком моделька, напоминающая приплюснутый игрушечный автобус.

Стол немного приподняли, затолкав под ножки учебники, справочник и папки. Гроховский поставил модель на столешницу и резко толкнул ее: она покатилась, сорвалась с края и, описав в воздухе полу дугу, ткнулась носом в пол. Перевернулась и затихла колесиками вверх.

Мы недоумевали: что хотел показать нам главный? Авария! Надо же, не вышло, черт побери! – притворно вздохнул Гроховский и весело скомандовал: – Убрать подпорки! Не все выгребайте, только книжки. Папки оставьте!